Разновозрастные дети у родителей: две дочери. Одной двадцать пять, а другой всего десять.
Старшая хотела независимости и уехала в другой город – пять часов на автобусе – подальше от строгих родительских глаз. Чтобы устроить личную жизнь, свобода нужна.
Приезжала в родные места редко, видимо, не тянуло. И младшую сестренку почти не знала.
Слишком большая разница в летах, и с «мелкой» разговаривать не о чем.
И вот новогодние праздники. Мать позвонила старшей дочери и сообщила, что младшая приедет дня на два: «Мы с отцом посадим в автобус, а ты там встретишь».
Возражать бесполезно и опасно: мать может раскричаться, расплачется даже. И обида, разумеется, надолго.
Рассердилась старшая, что придется «нянчиться» с младшей: кормить, гулять, вести ненужные разговоры. Да и что обсуждать? Оценки за четверть? Она еще с куклами возится, а тут на новый год парень должен прийти.
Парень придет, а она с десятилетним ребенком! Что делать?
И решила поступить так: посидят втроем до двенадцати, уложат младшую и уйдут - к молодому человеку.
Ничего, пусть одна останется: нет здесь мамы и папы, следовательно, должна принять то, что есть.
Тридцать первого поехала на вокзал, встретила сестру. Поздоровалась холодно, с трудом выдавила улыбку, а младшая неожиданно бросилась на шею и сказала: «Валюша, я так рада, что к тебе приехала. Надоела дома, и у тебя ни разу не была».
Дома работы полно. Сначала прибраться нужно. Заставила юную гостью помогать: нечего сидеть, раз прикатила. Давай – трудись.
После готовить пора. Салат зимний – конечно, можно сестре доверить. А сама стала мясом заниматься, потому что парни мясо любят, их салатами не накормишь.
Готов салат, и младшая сестра весело щебечет, как птичка весенняя, все нравится.
Надо делом занять, чтобы не расслаблялась.
Достала старшая тарелки, вилки и ножи, тонкостенные стеклянные стаканы, фужеры: «Все это мыть надо, затем тщательно протереть сухой тряпкой, чтобы блестели, поняла»?
Маленькая кивнула, а сама говорит и говорит: «Как хорошо у тебя. Мама мне ничего делать не дает, не доверяет, считает, что маленькая. И рано спать заставляет ложиться. Папа за меня не заступается, я там совершенно одна, понимаешь, Валюша»?
Детский лепет, но почему-то приятно слушать, весело. И почувствовала в себе что-то материнское.
Вот стрелки часов к девятнадцати часам приближаются, принялась старшая наряжаться, волнуется, скоро парень появится.
Младшая тут же вертится, отвлекает. Собралась прикрикнуть, но удержалась. Оказывается, что детская болтовня успокаивает.
Половина восьмого. Почему он молчит? Где ходит? Может, подарок выбирает?
Наконец, позвонил, голос печальный: «У меня мама заболела, не могу прийти. Так плохо. Придется всю ночь тут сидеть».
А она слышит, как раздаются звонкие женские голоса, а еще взрывы мужского смеха. Не хватило ума обмануть, за дурочку бедную Валюшу держит.
Положила трубку, сняла дорогие серьги, швырнула на стол. Замерла, думала о чем-то, затем не удержалась и заплакала горько-горько.
Сестренка замерла от ужаса. Тихонько подошла, сзади за плечи обняла, прижалась пухлой детской щечкой: «Не плачь, Валюша, не плачь. Мужики все такие – подлые. Не надо из-за мужиков плакать».
Показалось странным, что маленькая девочка так говорит, будто жизнь знает.
И от этого легче стало.
Оделись, вышли на улицу. Как в сказке новогодней – снег пошел. Ложился мягко на шапки и на плечи, и сестренка была похожа на маленькую Снегурочку.
Увидели ледяную горку, поднялись, поехали. Валюша неловко упала и съехала на спине, а младшенькая лихо катилась на двух ножках и что-то весело кричала.
Отряхнули снег, старшая сказала: «Подойди ко мне». Обняла крепко-крепко и прошептала в детское ухо: «Как хорошо, что ты приехала. Как хорошо».
