Майское тепло пришло раньше положенного срока. Солнце старалось вовсю, и всё живое радовалось наступающему обновлению. Торжествовала природа, радовались люди.
Было воскресенье. Мы с Ниной Дмитриевной сидели в городском сквере. Встретились случайно и не могли наговориться. Мимо нас прогуливались пары, проносились дети, проходили мамочки с колясками.
С Ниной Дмитриевной мы приятельствовали уже лет тридцать. Она – детский врач, а наше знакомство состоялось в ту далёкую пору, когда были маленькими мои дети. Нам всегда было интересно друг с дружкой. Вот и теперь мы делились своими радостями и горестями, зная, что это останется между нами.
Вдруг она спросила меня:
- Как это – сидеть дома, не работая? Не заканчивается ли жизнь на пенсии?
Мне были понятны её опасения. Ни семьи, ни детей. Сколько её знаю, она всегда была одинока. Поэтому говорить, что на пенсии жизнь только начинается, я воздержалась. Вместо этого сказала что-то вроде:
- Ко всему привыкаешь. А пока есть силы, надо работать. Я так думаю.
- Если честно, то пора бы и мне «на покой». Но как-то трудно самой решиться. Не готова я пока сидеть дома, - Нина Дмитриевна заговорила горячо и быстро. – Во-первых, я очень люблю свою работу. Сорок лет на одном месте – не шутка. Мои маленькие пациенты – это как члены моей семьи. Кроме того, таким образом я спасаюсь от одиночества. И продлеваю себе жизнь. Вот и копаюсь в себе, и мучают сомнения…
К нам подошёл малыш лет полутора-двух. Мальчик был прехорошенький – голубоглазый, кудрявый, с пухлыми щёчками. Приблизился вплотную и дотронулся пальчиком до моей руки.
- Тёмочка, нельзя! – симпатичная молодая женщина подхватила ребёнка на руки. – Он у меня такой любознательный. Вы уж извините…
- У меня тоже сейчас могли быть внуки, - сказала тихо Нина Дмитриевна. – Я ведь была замужем. Правда, всего девять дней…
- Сколько? – я подумала, что ослышалась.
- Девять дней, - немного смутившись, повторила та. В этом смысле я, наверное, достойна Книги рекордов Гиннесса…
- Как такое возможно?
- … Мы вместе учились в медицинском, - начала свой рассказ Нина Дмитриевна. – Я была старостой группы, а Кирилл – моим добровольным помощником. Куда я – туда и он! Как нитка за иголкой! Какая-то незримая и необъяснимая связь была между нами.
Я была такая вся из себя отличница, не лишённая лидерских качеств. Однокурсники меня уважали, а некоторые даже побаивались. В молодости, скажу тебе без ложной скромности, я была недурна собой. Высокий рост, прямая осанка, тонкая талия и длинная толстая коса! Но я была строга и неприступна!
Я слушала, как заворожённая. Пожалуй, впервые она вдруг настолько распахнула передо мной свою душу.
- Ты и сейчас ещё очень привлекательная женщина, - сказала я, нисколько не кривя душой.
Это была чистая правда. Ей было за 60, но она не выглядела на свой возраст. Притягательные черты лица, красивые волосы уложены в красивую причёску. Красилась она всегда в неизменный тёмно-рыжий цвет – оттенок жареного каштана с примесью красного дерева, позолоченного солнцем. К тому же в её облике была врождённая харизма, какое-то особое обаяние.
- Ещё студенткой я всерьёз стала заниматься наукой, - продолжила своё откровение моя визави. – Преподаватели прочили мне большое будущее. Но… дома ждала больная мама, поэтому с мечтой об аспирантуре пришлось расстаться.
Получилось как? К примеру, сегодня мы сдали последний госэкзамен, на следующий день зарегистрировали в ЗАГСе свой брак, а наутро третьего уже собирали чемоданы.
- Я поняла, что твой молодой муж безоговорочно поехал следом за тобой. В этом я даже не сомневаюсь. А ты? Ты ничего не говоришь о своём к нему отношении, о своих чувствах. Ты сама-то шла замуж по любви? Или просто позволяла Кириллу быть рядом с собой?
- Конечно, была любовь. Самая большая в моей жизни. Когда человека идеализируешь, а недостатки не замечаешь.
- А что было с мамой? Что-то серьёзное?
- Мамина болезнь была особого свойства. Не банальная простуда или даже грипп… А, как бы это поделикатнее выразиться, у нее были проблемы с головой. Мама страдала забывчивостью, совершала порой неадекватные поступки. Например? Могла оставить без присмотра включённую газовую плиту. Или уйти из дома, оставив дверь незапертой.
Кирилл относился к её «чудачествам» снисходительно, с пониманием. Человек, избравший для себя благородную профессию, просто обязан быть более терпимым, более гуманным, что ли, чем простой смертный.
Так было, когда мы появлялись дома наездами. Но совместный быт оказался полон «сюрпризов». Было ясно, что мамина болезнь прогрессирует. Мы столкнулись с внезапными вспышками агрессии, яростным сопротивлением приёму лекарств и т.д. Но для меня это – мама, мой самый родной человек…
А вот терпения моего новоиспечённого мужа хватило ненадолго – всего-то на одну неделю. Одним прекрасным утром он, как ни в чём не бывало, как будто речь шла о надоевшей мухе, за завтраком, между омлетом и кофе, как-то уж очень по-будничному сказал:
- Надо оформить тёщу в специализированную клинику. Там ей будет лучше: обученный медперсонал, достойные условия.
- Что ты сейчас сказал? Ты предлагаешь сдать мою маму в психушку?
- Не нагнетай, Нина! Ты не так меня поняла. Я имел в виду…
- Всё я правильно поняла. Сначала маму, а потом, глядишь, и меня упечёшь в богадельню. Если, не дай бог, захвораю.
Я слушала внимательно, не перебивая и не отвлекаясь.
- На этом наша семейная жизнь закончилась. Кирилл не хотел меня отпускать, пытался объясниться, приводил какие-то доводы. Но я не могла переступить через себя и свои принципы. А он прекрасно знал, что уговаривать, как и спорить со мной, бесполезно.
Уходя, в сердцах бросил мне в лицо:
- Чтоб ты провалилась со своей гордыней!
- И где он теперь, ты знаешь? – осторожно спросила я.
- Конечно. Он – известный в нашем городе детский хирург, - и она назвала фамилию, которая, действительно, была на слуху.
- Игнатьев – твой бывший муж?
- Да. Я вернула себе девичью фамилию. А он вскоре завёл другую семью.
- Но вы же, наверное, пересекаетесь по работе, коли оба – детские врачи?
- Не часто, но случается. При этом оба делаем вид, что лично незнакомы.
Какое-то время мы сидели молча.
Первой тишину нарушила Нина Дмитриевна:
- Вот и получается, что работа – единственный смысл моей жизни.
- Не скажи, - живо возразила я. – Просто жить и радоваться – это ли не счастье? Когда каждый день в радость. Жить здесь и сейчас, в каждое новое мгновение. Не думая о прошлом и не тревожась о будущем.