оглавление канала
Высадив у дома Кузьмича и поручив ему опросить односельчан, Николай повез нас ко мне домой. Остановив машину у калитки и не глуша двигателя, он дождался пока мы выйдем, и с улыбкой проговорил:
- Отдыхайте, девчонки. – Потом, посерьезнев, обратился ко мне. – Пускай Валентина пока у тебя побудет, если ты, конечно, не возражаешь. Вам теперь лучше держаться вместе.
Разумеется, я не возражала, и полностью была с Колей согласна. Валюха настороженно поглядела на друга и спросила, напоминая мне сейчас своим видом и интонациями Берию, таким, каким его показывали в многочисленных фильмах.
- А ты куда?
Колька нахмурился. А я подумала, что если подруга такими темпами будет продвигаться и дальше, то он от нее сбежит. Но одергивать ее я не стала. Да она и сама поняла, что слегка перегнула палку. Состроила жалостную физиономию, и произнесла голосом обиженной Красной Шапочки:
- Я подумала, что ты останешься… А ты что, нас бросить на произвол судьбы решил? – И для пущей убедительности, шмыгнула носом.
Лицо у Николая сразу просветлело.
- Никуда я вас не брошу. Как можно, когда тут такое творится?! Вы тут без меня, того и гляди, еще куда-нибудь влезете. За вами глаз, да глаз нужен… - И подмигнул. Подруга от его подмигивания сразу же расцвела и даже как-то потянулась к нему всей своей сущностью, как первый подснежник к солнышку весной. А Николай добавил уже серьезно. – Вы пока отдыхайте, а я в район сгоняю. Надо образец сдать на анализ, дядю Славу проведаю, да и свое начальство извещу, что немного задержусь здесь. Может, и еще какой полезной информацией разживусь.
Я молча кивнула головой, испытывая некоторое облегчение от того, что ответственность за происходящее кто-то другой, а не я, взвалил на свои плечи. А Валентина промурлыкала:
- Береги себя… Нам тебе еще много рассказать надо… - И тут же поспешно прибавила, увидев, как Николай напрягся. – Это не про дядю Славу, другое… Но это потерпит. – Вздохнула тяжело, словно мужа на войну провожала, и прошептала, - Ладно, езжай… Пойдем мы…
Убиться мне дверью и умереть в девицах! Но у нее на ресницах даже слеза блеснула! Мы проводили взглядом УАЗик, скрывшийся за поворотом в клубах пыли, и поплелись домой. Жучка по-хозяйски встретила нас во дворе, отчаянно мотая хвостом и повизгивая от радости. Наверное, бедной собачухе показалось, что все ее бросили. Я потрепала ее по лохматой шерстке, и проговорила:
- Гляди, ухо у нее совсем зажило… - Я так пыталась не прокомментировать Валькину игру на Колькиных нервах. Подруга мои старания вполне оценила, и только махнула рукой.
- Ладно тебе… Сама знаю, что веду себя, как последняя дура. Но, Колька мне вправду нравится…
Я только хмыкнула.
- Так и ты ему нравишься. Только будь собой. Не нужно с ним играть. Вспомни себя, какой ты была, когда мы все вместе по деревне носились с утра до вечера. И оставайся такой. Ведь вся эта твоя «игра» никого не впечатляет. Ты или каких-нибудь книг начиталась неподходящих, либо мексиканских сериалов насмотрелась. Ты не «рабыня Изаура», и даже, не «просто Мария». А умные люди фальшь за версту чуют. А мужики, они ведь тоже люди. Так что, не нужно стараться слишком сильно.
Валька понурилась, словно ослик Иа на собственном дне рожденья, и поплелась за мной, ворча себе под нос:
- Все понимаю, но ничего с собой поделать не могу. Как только вижу какого подходящего кандидата, в меня прямо черт какой вселяется…
Я с усмешкой ее приобняла за плечи:
- А ты старайся, матушка, старайся… И всякой дряни поменьше смотри, береги глаза и голову. А теперь, пойдем домой. Не знаю, как ты, а я с ног валюсь…
Я открыла двери в дом, и, скинув обувку, сразу же пошлепала в свою комнату. Там упала на кровать, и уже даже стала потихоньку уплывать в дрему, как в дверях появилась Валька. Присев со мной рядом, она почему-то шепотом, спросила:
- Полька, а ты точно уверена, что там эти следы были?
Я тяжело вздохнула:
- От черта – молитвой, а от тебя – ничем… Что ж ты такая неугомонная-то? Конечно, я уверена, следы были, и кровь была. Кто-то хорошо постарался, зачистил все следы…
Валька плюхнулась с кровати на пол, встав рядом со мной на колени, и зашептала возбужденно, стараясь заглянуть мне в глаза:
- Но, тогда… Ты ж понимаешь, ЧТО это значит!
Я опять вздохнула.
- И что это, по-твоему, значит? – Мой голос звучал как-то безразлично.
Видимо это, возбуждало подругу еще больше.
- Как, «что это значит по-моему»?! Тоже самое, что и по-твоему! А значит, что эта вражина, где-то совсем рядом отирается! Вот, что это значит! – Но видя, что я никак не реагирую на ее слова, она поджала по-старушечьи губы, и проворчала. – Вообще, не понимаю, как ты можешь спать, когда вокруг ТАКОЕ…
Я почти разозлилась. Села на кровати, свесив босые ноги, и, глядя на возмущенную подругу проговорила, четко разделяя слова:
- Когда я уставшая, я не могу нормально думать! Вот отдохнем, и опять примемся за мозговой штурм! Там Кольша вернется, новости какие-нибудь нам привезет. Исходной информации – кот наплакал! А предаваться пустым фантазиям – это без меня. Пустая трата времени! А пока, выметайся из моей спальни, и дай мне отдохнуть. Кстати, тебе бы тоже не мешало часок поспать, а то ты теряешь все свое очарование. А оно, если я что-нибудь понимаю в ситуации, тебе скоро пригодится! Все, ступай…! – И я демонстративно опять легла на кровать и отвернулась к стенке.
Притихшая от такой моей отповеди Валентина, с тяжким вздохом поднялась, и, в самом деле, вышла из комнаты, что-то бурча себе под нос. Но мне уже это было безразлично. Туманная дымка тяжелой дремы унесла меня в неизведанные дали.
Разбудил меня кот Васька. Он сидел рядом с кроватью и жалобно мяукал, пытаясь когтистой лапой стянуть с меня покрывало. Просился, бедолага, на улицу. Еле-еле сумев разлепить глаза, я поднялась с кровати, и пошлепала выпускать кота, ворча себе под нос, что-то не очень приятное для этого серого садиста. Голова была тяжелая, как будто кто-то выкачал из нее все мозги, а на их место залил свинец. И сейчас этот свинец там застыл одним большим комком, и тянул голову книзу. Дома было подозрительно тихо. Варианта было два: Либо Валентина еще дрыхнет, либо уже куда-то умотала. Собственно, оба варианта меня устраивали на данный момент. Но, на всякий случай, я решила проверить, чтобы понимать, чего дальше следует ждать от жизни, точнее, от подруги.
Валька, подложив по-детски обе ладошки под щеку мирно спала в другой комнате, изредка сладко почмокивая, и улыбаясь во сне. И в этот момент она была похожа снова на ту девчонку, которую я помнила еще с детства. Эта картина вызвала у меня невольно улыбку умиления. Я осторожно поправила сползшее с нее на пол одеяло, и вышла, осторожно прикрыв за собой дверь. Глянула на часы и охнула. Оказалось, что проспала я уже четыре часа, но отдохнувшей себя, почему-то не чувствовала. Поставила чайник на плиту, и вдруг почувствовала страшный, просто-таки, зверский голод. Попыталась вспомнить, когда мы нормально ели в последний раз. Получалось, что с того времени прошло никак не меньше суток. Захотелось чего-то жидкого и горячего. Решила сварить борщ. Скоро должен Николай вернуться, наверняка, тоже голодный. Плеснула над умывальником в лицо несколько пригоршней воды, после чего, стало немного полегче. Приободрившись, стала заниматься готовкой.
Солнце уже стремилось спрятаться за кромку леса. На плите булькала кастрюля с борщом, а я принялась гонять в голове мысли. Они, никак не желали выстраиваться в приличную картину, мотаясь из угла в угол в мозгах, словно ошпаренные кошки. А ведь Валентина была права. Тот, кто все это учинил с дядей Славой, находится близко, совсем близко. Только смысла во всем произошедшем я, по-прежнему, не видела. Но, понятно было одно, дядя Слава что-то увидел или услышал, что было для него не предназначено. За это и поплатился. Со времен сотворения мира, причины подобных преступлений были одни и те же. Ревность или зависть в данном конкретном случае исключались. Никому и в голову не придет завидовать дяде Славе или, тем паче, ревновать кого-либо к нему. Значит, оставались деньги. Возможно, не в конкретном виде бумажек, а в чем-то более существенном, например, знаменитый клад Матвея Веревкина. Почему бы и нет? Или еще одно: кто-то пытается скрыть какую-то страшную тайну, к которой, ненароком, прикоснулся старик. Что было более вероятно. Только, вот, что это за тайна?