7) С точки зрения экономики Хайек разделяет необходимость смешанной экономики, государство тоже является экономическим субъектом и его вмешательства в определенных ситуациях необходимы, но все равно гос корпорации должны подчиняться закону. Это у него красной линией идет, что надо подчиняться закону, но можно его в крайнем случае преступить и если это преступление привело к норм последствия, то оно может быть войдет как новая норма, если нет, то преступника накажут. Но в любом случае надо стремиться соблюдать правила игры и иметь независимый институт, конституционный суд, чтобы не допустить гибели свободы, даже не смотря на то, что закон, может и будет нарушен, лучше, когда он есть.
«Государство не должно проводить различий между людьми. Предоставленное ему право действовать по своему усмотрению является ограниченной дискрецией, поскольку представитель государства должен применять общее правило в соответствии с его смыслом. То, что это правило не удается сделать совершенно однозначным, есть следствие человеческого несовершенства. Проблема тем не менее заключается в применении правила — это видно из того, что независимый судья, который никоим образом не выражает какие бы то ни было желания или ценности правительства или сложившегося на данный момент большинства, способен принять решение не только о том, имел ли вообще орган власти право действовать в данном случае, но и должен ли он был по закону сделать то, что он сделал»
«Возможно, нам никогда не достичь уверенности, что мы уже нашли наилучшие механизмы или институты, способные обеспечить наиболее эффективное функционирование рыночной экономики. В самом деле, когда уже установлены основные условия деятельности свободной системы, все дальнейшие институциональные улучшения непременно будут медленными и постепенными. Но обеспечиваемый такой системой непрерывный рост богатства и технологических знаний открывает для государства и делает реализуемыми на практике новые возможности предоставлять услуги гражданам. »
8)Когда государство старается установить социальную справедливость оно отходит от верховенства закона и меняет уравнивающую справедливость на распределенную, это ведет к гибели свободы, посему социализм и страшен, а еще он не только в экономическом плане угнетает людей, но и в культурном, половом и тд, все с одной целью – создание максимально гомогенного общества.
«конечным и неизбежным результатом их усилий всегда оказывается не модификация существующего порядка, а полный отказ от него и замена его совершенно иной системой — командной экономикой.»
9) Сторонники естественного права считают, «что источник юридической силы всего позитивного права — некоторые правила, которые в этом смысле не были созданы людьми, но их можно «обнаружить», и что эти правила устанавливают как критерии справедливости позитивного права, так и основания, по которым люди должны его соблюдать»
Для сторонников позитивного права «закон по определению состоит исключительно из осознанных и обдуманных приказов, исходящих от человеческой воли.»
Безмерно упрощая: одни были за эволюционный процесс и за верховенство права, которое тоже со временем претерпевает изменения, вторые за революционный процесс и насильственное осчастливливание всех, директивно с нуля написать законы и баста. К чему это привело, все знают – социалистический эксперимент в границах РИ, который нанес колоссальный ущерб.
«В гитлеровской Германии и в фашистской Италии, так же как и в России, утвердилось мнение, что в условиях верховенства закона государство было «несвободным», «невольником закона», и что для того, чтобы действовать «справедливо», его нужно освободить от оков абстрактных правил. «Свободным» стало считаться то государство, которое могло обращаться со своими гражданами, как ему заблагорассудится.»
По Хайеку законом надо ограничивать любую власть. Власть – это люди и они захотят заобъюзить систему, если есть возможность это и сделают, а либеральная демократия, независимые суды должны уравновешивать людей, стремящихся решить свои сиюминутные задачи, дабы они не могли нанести урон в долгосрочной перспективе.
«Содержательная концепция Rechtsstaat, которая требует, чтобы правила закона обладали определенными свойствами, была заменена чисто формальной концепцией, которая требовала лишь того, чтобы все действия государства были санкционированы законодателями. Короче говоря, весь «закон» свелся к утверждению, что все делаемое тем или иным органом власти должно быть законным.»
«регулирование в интересах общества, но не для автономных частных правовых отношений, все право было преобразовано в администрирование, а все фиксированные правила — в усмотрение начальства и соображения полезности»»
Это звучит угрожающе и сейчас, особенно учитывая как далеко шагнули средства контроля, слежки и принуждения, сейчас государства гораздо могущественней и имеют больше способов давления на человека, если верховенство закона утратит свою силу, ничто не защитит человека от произвола власть имущих.
«свободное правление основано на ревности, а не на доверии, и именно ревность, а не доверие требует конституционных ограничений, чтобы связать тех, кому мы вынуждены вверить власть… соответственно, наша конституция установила границы, до которых, но не далее которых, может доходить наше доверие. Следовательно, в вопросах власти не будем больше слушать о доверии к человеку, но обуздаем его цепями конституции, чтобы не доводить до беды»
10) Про велфейер стейт
«Причина, по которой многие из новых социальных функций государства угрожают сохранению свободы, заключается в том, что, хотя и представленные как оказание услуг, на самом деле они осуществляют полномочия государства по принуждению и опираются на его претензию на исключительные права в определенных областях.»
« использовать полномочия государства, чтобы гарантировать более равномерное или более справедливое распределение благ. Поскольку это означает, что полномочия государства по осуществлению принуждения должны применяться так, чтобы гарантировать конкретным людям конкретные блага, оказывается необходимой определенная дискриминация и неравное обращение с разными людьми, что несовместимо со свободным обществом.»
«Если нужно немедленно облегчить положение всех людей, страдающих от безработицы, болезней или малообеспеченной старости, здесь не обойтись меньшим, чем всеобъемлющая и принудительная схема. Но если, желая немедленно решить все эти проблемы, мы наделим государство эксклюзивными и монопольными полномочиями, то можем быстро обнаружить, что действовали недальновидно»
«Если быстрейший путь к очевидному в данный момент решению становится единственным допустимым, а все альтернативные экспериментальные подходы запрещены, и если то, что сегодня кажется лучшим методом удовлетворения нужды, превращается в единственный исходный пункт всего будущего развития, может статься, что нам удастся быстрее достичь поставленной цели, но при этом мы сделаем невозможным возникновение более действенных альтернативных решений. Часто именно те, кто больше всего стремится в полной мере использовать существующие знания и возможности, больше всего и мешают будущему росту знаний — теми методами, которые используют.»
«В результате социальное государство превращается в государство-семью, в котором патерналистская власть контролирует бóльшую часть доходов общины и распределяет средства в тех формах и в тех количествах, в каких они, по его мнению, нуждаются или каких заслуживают.»
Парламент выбирает цели, делает законы для их реализации, правительство их реализует в рамках закона, суд смотрит, чтобы закон не нарушался. А попытки уравнения не могут не нарушать этого равновесия.
11) «Принцип верховенства закона, разумеется, предполагает полное соответствие таких действий закону, но этого недостаточно: если закон дает государству неограниченные полномочия действовать, как ему будет угодно, все его действия будут законными, но оно определенно не будет подчинено верховенству закона. Таким образом, верховенство закона, или правление закона, есть также нечто большее, чем конституционализм: оно требует, чтобы все законы подчинялись определенным принципам.»
«Из того факта, что принцип верховенства закона накладывает ограничение на все законодательство, следует, что сам по себе он не может быть законом в том же смысле, что и законы, принимаемые законодателем. Положения конституции могут сделать более трудным покушение на принцип верховенства закона. Они могут помочь предотвратить ненамеренные нарушения в рутинном законодательном процессе. Но законодатель последней инстанции (ultimate legislator) никак не может ограничить своих полномочий законом, потому что он всегда в силах отменить любой принятый им закон. Таким образом, верховенство закона есть не верховенство некоего конкретного закона, а правило, устанавливающее, каким должен быть закон, то есть метаправовая доктрина или политический идеал.»
«Столь же важно помнить, что принцип верховенства закона ограничивает государство только в деятельности, требующей применения принуждения»
«Крайне важно, что решения судов можно предсказать, а не то, что все правила, определяющие эти решения, можно сформулировать в словах. Требование, чтобы действия судов соответствовали уже существующим правилам, не означает, что все эти правила должны быть сформулированы в явном виде и заранее записаны на бумаге. Последнее было бы погоней за недостижимым идеалом. Есть «правила», которые никогда не удастся сформулировать в явном виде. О многих из них можно узнать только потому, что они ведут к согласованным и предсказуемым решениям, и они известны тем, кто ими руководствуется, в лучшем случае как проявление «чувства справедливости»»
«Не должны приниматься правила с прицелом на конкретные судебные дела, а при решении любых дел в суде должно приниматься в расчет только общее правило — хотя это правило, возможно, еще не имеет точной формулировки и его только предстоит открыть. Для этого нужны независимые судьи, которых не заботят никакие временные цели государства.»
«Есть, конечно, области, в которых администрация должна иметь свободу действовать по своему усмотрению. Однако в условиях верховенства закона это не относится к праву подвергать граждан принуждению. Принцип разделения властей не следует истолковывать в том смысле, что в своих отношениях с частными гражданами администрация не всегда подчинена правилам, устанавливаемым законодателями и применяемым независимыми судами. »
«Проблема дискреционных полномочий в том аспекте, в каком она связана с принципом верховенства закона, — это проблема ограничения полномочий не отдельных органов государственного управления, а правительства в целом. Это проблема сферы действия администрации как таковой. Никто не оспаривает, что для эффективного использования средств, находящихся в его распоряжении, правительство нуждается в значительной свободе действий. Но, повторим, в условиях верховенства закона частный гражданин и его собственность не являются объектом администрирования для правительства, они не являются средствами, которые оно может использовать для достижения своих целей. Только когда администрация вторгается в частную сферу гражданина, проблема усмотрения делается значимой для нас; и принцип верховенства закона, по сути дела, означает, что административные органы не должны иметь никаких дискреционных полномочий в этом отношении.»
«Задача администрации — направление и распределение ресурсов, предоставленных государству для удовлетворения постоянно меняющихся потребностей»
«Для решения этих задач ему предоставлены определенные средства, возможность нанимать собственных оплачиваемых служащих, и ему постоянно приходится решать, какая именно задача сейчас первоочередная и какие средства следует использовать для ее решения. Профессиональные администраторы, занятые решением подобных задач, неизбежно склонны направлять все, что есть в их распоряжении, на достижение стоящих перед ними государственных целей. Принцип верховенства закона столь важен сегодня именно потому, что он служит защите частного гражданина от этой склонности постоянно растущего административного аппарата всасывать в себя сферу частной жизни. В конечном итоге это означает, что ведомства, которым доверено решение конкретных задач, не должны для этого наделяться какими-либо суверенными полномочиями (никаких Hoheitsrechte, как говорят немцы), а обязаны ограничиваться специально выделенными им для этого средствами»
Единственная защита свободы – ясное осознание обществом того, что на него могут влиять.
12)В исключительных случаях свобода, конечно, может быть нарушена, но на то они и исключения.
«необходимые вторжения в частную сферу будут разрешены только в случаях, когда общественный выигрыш будет явно больше, чем ущерб, нанесенный тем, что не оправдались нормальные индивидуальные ожидания.»
Мой любимый пример с легитимацией сепаратизма через этнический конфликт.
13)«Разве мы не дожили до времени, когда для закона, понимаемого в смысле „законодательный акт парламента“, нужно найти какое-то другое слово вместо слова „закон“? Возможно, „пара-закон“, или даже „суб-закон“»
Крч закон – это то, что в конституции, основные правила, втч они и неписаными могут быть, типа не более 3 президентских сроков. То, что применяют законотворцы для решения текущих задач – суб-закон.
14) Свобода должна быть традицией, необходимо будет транслировать идею свободы в массы, чтобы каждый человек, подвергся этому облучению и даже если нет свободы воли и все детерминировано, даже если человек в это верит, но данный нарратив, который будет литься отовсюду, заставит его действовать так, как будто он свободен, чтобы он ожидал поощрения или наказания, исходил из того, что его действия что-то значат, и нес за них ответственность. Это такое элегантное решение байки про то, что воли нет и все детерминировано.
-Господин судья, я был детерминирован украсть эту курицу самой вселенной, тут нет моей вины, меня нельзя осудить!
-Господин подсудимый, я тоже детерминирован самой вселенной.
«В условиях демократии это означает, что он(закон) не будет господствовать, пока не превратится в часть моральной традиции общества, в общий идеал, разделяемый и бесспорно принятый большинством»
15)Традицией станет демократия, у нас появится собственный парламент и спустя несколько его итераций он превратится в нормальный институт со своими институциями. Нельзя сверху, директивно насадить все хорошее и запретить все плохое, не группа гениев придумывает свободу, она зарождается сама в глубине веков и сотни лет эволюционирует до того вида, который есть сейчас.
Но это не значит, что нам надо проходить этот тысячелетний путь с первого шага, нам можно уже ориентируясь на опыт свободных стран начать с их уровня. Да, нашей демократии нужно естественное развитие, женщина ребенка вынашивает 9 месяцев, даже 9 женщин не сделают ребенка за 1 месяц. И лучше эти 9 месяцев и все последующее время, пока ребенок не вырастет, не позволять власти концентрироваться в одних руках, что приведет к сворачиванию институтов свободы и снова отбросит нас в развитии. И уж тем более не позволять различным проходимцам, финансируемым нашими противниками, занимать власть на этом участке суши.
16)Свобода – это неравенство. Чтобы получился прогресс для всех, немногие должны получить что-то первыми, таким образом, блага доступные немногим получат достаточно капитала для развития и подешевеют, став доступны многим. Но в долгосрочной перспективе это приводит к повышению благосостояния всех. Попытка уравнять всех приведет к остановке прогресса, а именно прогресс позволяет расти благосостоянию всех, мы буквально живем так, как живем благодаря прогрессу, без него жить станет гораздо грутснее.
17)Свобода – это возможности и перспективы, а не конкретные гарантии. Это наше слабое место либерализма, многие люди не согласятся на какие-то возможности и перспективы, ведь надо их еще и реализовать. Но гарантии от сильной структуры, которая директивно навязывает свою волю – это путь к несвободе, малой сапой, таким образом и уничтожается свобода, а этого допустить нельзя.
18) Оценка стоимости услуги, которую ты оказываешь, складывается не из усилий, которые ты вложил в нее(Хайек называет это «Заслугой»), а из того как оценивает твою услугу приобретатель, за то, что ты становишься его орудием и решаешь поставленную задачу наилучшим с твоей точки зрения образом.
19) «Либерализм — это учение о том, каким должен быть закон, а демократия — учение о методе определения того, каким будет закон. Либерализм считает желательным, чтобы законом становилось только то, что одобрено большинством, но он не верит, что в результате обязательно получится хороший закон. Его цель в том, чтобы убедить большинство соблюдать определенные принципы. Он принимает правление большинства как метод принятия решений, но не как авторитетный источник суждения о том, каким должно быть решение. Для демократического доктринера тот факт, что большинство чего-то хочет, является достаточным основанием рассматривать это как добро; для него воля большинства определяет не только что есть закон, но и что есть хороший закон.»
Либерализм – про то, что есть некая сфера в человеческой жизни, в которую никто и никогда не имеет права лезть. Демократия же допускает то, что эта сфера может быть отменена, если так решит большинство, но это будет концом свободы. Поэтому демократия – хороший инструмент, но не всесильный, им возможны и вредные манипуляции. Он необходим для соединения людей в общество, надо, чтобы люди верили в совокупность общих принципов, соблюдение которых ведет к процветанию. Эти общие принципы – не решение мудрецов, не заключенное соглашение о работе на благо всего общества, а естественные, древние, прошедшие свой эволюционный путь институты.
«Демократия — это единственный открытый человеком метод осуществления мирных перемен, демократия является важной гарантией личной свободы, демократия — это единственный действенный способ обучения большинства.»
Демократия устойчивей автократии и диктатуры, потому, что элитные группы, соревнуются в рамках одного закона, автократическая же верхушка имеет экстра-привилегии, значит во время смены власти турбулентность в автократии будет сильнее, ибо выйгрыш сильно большой. И демократии с хорошей страховкой политических рисков с удовольствием воспользуются плохой страховкой политических рисков автократии ,открывшимся окном возможностей, чтобы получить свои выйгрыши от автократий в момент "линьки" и как скат пожирает крабов в момент их наибольшей беспомощности, пока не не обросли прочным панцирем, так и эффективные общества либеральных демократий "пожрут" неэффективные не либеральные и не демократичные общества. А в дальнейшей перспективе и друг друга, конечно тоже, в условиях ограниченности ресурсов и невозможности уходить на новые терры-инкогнито, мне это кажется очевидным продолжением.
«Правительство должно руководствоваться мнением большинства, только если это мнение не зависит от правительства. Идеал демократии опирается на веру, что взгляды, направляющие курс правительства, возникают в ходе независимого и спонтанного процесса.»
Не стоит забывать, что хоть большинство и определяет рамки, но именно меньшинство двигает человечество вперед. Это такой вид баланса: большинство – сохраняет и закрепляет достижения, меньшинство производит переоценку ценностей и меняет мир, если изменения полезные – они останутся, если вредны – будут искоренены.
«Принципы, требующие самоограничения власти большинства, не делаются неверными от того, что демократия ими пренебрегает, да и демократия не делается нежелательной от того, что часто делает то, что либерал считает ошибочным решением. Он просто верит, что у него есть аргументация, которая, будучи верно понятой, побудит большинство положить пределы собственной власти, и он надеется, что когда будут приниматься решения по конкретным вопросам, ему удастся склонить большинство к принятию этой аргументации.»
«в свободном обществе государство не руководит делами людей. Оно осуществляет правосудие в отношениях между людьми, которые занимаются своими собственными делами»
«Чтобы выжить, демократия должна осознать, что она не источник справедливости и что ей необходимо признать концепцию справедливости, которая не обязательно воплощается в наиболее популярном мнении по каждому конкретному вопросу. Опасно то, что мы ошибочно принимаем средства обеспечения справедливости за саму справедливость. Поэтому те, кто стремится убедить большинство в необходимости признать соответствующие границы своей справедливой власти, столь же необходимы для демократического процесса, как и те, кто неустанно указывает новые цели для демократической деятельности.»
20) Идеи. Идеи влияют на практики, которых придерживается общество. Я сам убедился в этом, когда впервые столкнулся с Хайеком, те мысли и представления, которыми наполнялся я предыдущие годы, вульгарные выводы и представления, многие из них базировались именно на Хайеке, те люди, которые уже были вдохновлены Хайеком, заразили и меня этими идеями. Посему было бы хорошо сеять идею свободы, это хорошая идея, уж лучше она будет владеть умами людей.
21) «До появления современного капитализма для большинства людей возможность завести семью и детей зависела от наследования дома, земли и необходимых орудий производства. Те, кто не унаследовал от родителей землю и орудия, впоследствии смогли выжить и умножиться благодаря тому, что у богатых появилась реальная и прибыльная возможность использовать свой капитал так, чтобы предоставить занятость очень многим.»
«Однако теперь наемных работников становится все больше и они создают институты выгодные наемным работникам, что может негативно сказаться на независимых людях, которые являются работодателями, это может привести к монополизации работодателя, останется один работодатель – государство, а это путь к несвободе. Наличие независимых людей важно еще и по причине того, что они спонсируют различные мнения, поддерживая тем самым плюрализм мнений, помогают взойти новым идеям.»
ТУТ Хайек не рассматривает левак и что сами наемные работники спонсируют тех, кто им нравится, и что они сами занимаются творчеством, но такое присутствует. В этом я вижу еще одно проявление свободы, такие люди смогут объединяться и сами выражать свои мысли и интенции, 1000 работяг, объединенные одной идеей перебьют одного богача с противоположной идеей. Поэтому я хочу, чтобы у большинства, если не у каждого человека было бы время для творчества и саморазвития, даже если большая часть потратит его на ерунду, в моем понимании, кто-то будет делать интересные вещи. Таким образом, не только богатеи смогут стать первооткрывателями разных нетривиальных вещей, увлечений и тд, но и простые работяги, а это станет еще одним спасательным кругом свободы.
Тут он обосновывает, что богатство одних хоть и выглядит в сравнении с бедностью других некрасиво, но тоже несет свой, позитивный вклад.
22) «Легализация профсоюзов везде была истолкована как легализация их главной цели и как признание их права делать все необходимое для достижения этой цели, а именно монополии. Они все больше и больше воспринимались не как группа, преследующая законные эгоистичные цели, которую, как и всякую другую, надо сдерживать конкуренцией со стороны других групп интересов, имеющих равные права, но как группа, чью цель — всеобъемлющее и полное объединение всех трудящихся в профсоюзные организации — надо поддерживать как общественное благо».
Крч в ряде случаев государство неправильно поступает с монополиями, да так, что они еще сильнее становятся.
23) В части про профсоюзы Хайек говорит о том, что эта монополистическая структура, которая получает преференции от государства несет ущерб по той причине, что преследует интересы не трудящихся, а членов проф союза.
«Нужно признать, что профсоюз, эффективно контролирующий всех потенциальных рабочих какой-то фирмы или отрасли, может оказывать на нанимателя почти неограниченное давление, а уже если был вложен большой капитал в специализированное оборудование, такой профсоюз может фактически экспроприировать владельца и распоряжаться почти всем доходом на капитал предприятия. Однако решающее значение здесь имеет то, что подобные действия не могут отвечать интересам всех рабочих — не считая маловероятного случая, когда общая выгода от них поровну делится между всеми, как работающими, так и безработными — и что профсоюз, следовательно, может достичь своей цели лишь принуждая некоторых рабочих вопреки их собственным интересам принять участие в такой совместной акции. Причина состоит в том, что рабочие могут поднять величину реальной заработной платы выше уровня, который установился бы на свободном рынке, только путем ограничения предложения труда, то есть удаления с рынка части рабочих. Поэтому интерес тех, кто получит работу на условиях более высокой заработной платы, всегда противоположен интересу тех, кому в результате либо достанется менее оплачиваемая работа, либо не достанется никакой работы вообще»
«Тот факт, что обычно профсоюзы сначала принуждают работодателя согласиться с определенным уровнем вознаграждения, а потом следят, чтобы тот никого не принимал на работу с более низкой зарплатой, мало что меняет. Фиксация заработной платы — столь же эффективное средство не допустить до работы тех, кто сможет найти работу только по более низкой ставке оплаты, как и любое другое»
«Общее правило такое: фиксация заработной платы (профсоюзами или властями) сделает ее выше, чем она была бы сама по себе, только если ее установят выше той, при которой все желающие будут трудоустроены»
Эту же логику я рискну распространить на другие объединения, которые обретя власть и преференции, превращаются в партию большевиков, начинают бороться за извлечение прибавочного продукта своим, особым способом и уничтожают свободу.
Например движение ЛГБТ, популярное на западе, мало того, что собирает геев, лесбиянок, бисексуалов и трансгендеров под одним знаменем, что является несочетаемым, тк, в мое представлении, первые три – это вопрос сексуальных предпочтений, а последнее – расстройство личности. Так еще и может давлеть на людей, шантажировать их и даже лишать родителей прав на их ребенка, если они не согласны на то, чтобы их ребенку в детском саду бородатая женщина рассказывала, как это здорово, отрезать себе половые органы и проходить гормональную терапию. Есть прецеденты, когда дети, подвергшись этой пропаганде, проходили такую операцию и спустя годы осознавали свою ошибку, осознавали, что стали орудием в руках членов этой структуры, но ничего вернуть назад уже невозможно, а родители не могли спасти своего ребенка от этой участи.
Гендерные квоты, например, представляют собой ту же проблему.
То же самое ждет любую структуру, которая не контролируется принципами либеральной демократии и конституционализма. Также на западе сейчас очень популярна теория интерсекционализм, она заключается буквально в следовании принципам «империи положительной деятельности». Заключается эта идеология в том, что ищется наиболее угнетенный по ряду признаков человек, возводится в культ жертвы, а люди же лишенные тех трудностей, что испытывает этот человек, должны страдать в его пользу, давать ему всевозможные преференции таким образом, группа людей, натянувшая на себя максимальное количество масок жертв получает привилегии надо большинством, таким образом извлекая выгоды, недоступные другим людям просто потому, что им директивно запрещают получать необходимые для них блага в угоду «угнетенным», например квоты на работу для какой-то группы «угнетенных», мало того, что работу не получит специалист, который ее желает, так и работодатель вместо специалиста, который будет приносить ему прибыль, получит якорь, который он должен принять только потому, что на него давит какая-то сила, что принуждает его к этому.
«В выигрыше всегда оказывается только частный интерес, даже если он обеспечивается общей поддержкой.»
Во истину так! Как же это перекликается с империей положительной деятельности.
«Но хотя реальная заработная плата всех занятых может быть повышена усилиями профсоюзов лишь ценой безработицы, профсоюзам в отдельных отраслях или профессиях удается увеличивать заработок своих членов, принуждая других заниматься хуже оплачиваемой деятельностью. Трудно сказать, насколько сильно из-за этого искажается структура заработной платы. Однако если вспомнить, что некоторые профсоюзы находят целесообразным использовать принуждение, чтобы предотвратить любой приток людей в свою профессию, а другие взимают высокую плату за вход (или даже резервируют рабочие места для детей своих членов), вряд ли можно сомневаться, что это искажение значительно. Важно отметить, что подобная политика может быть успешной только в относительно процветающих и высокооплачиваемых профессиях и что ее результатом является эксплуатация относительно бедных более благополучными. И хотя действия каждого отдельного профсоюза могут способствовать уменьшению различий в оплате труда его членов, нет сомнений, что, если говорить об относительной величине заработной платы в крупных отраслях и профессиях, сегодня именно на профсоюзах лежит главная ответственность за неравенство, не выполняющее никакой полезной функции и возникающее исключительно в результате привилегии. Это означает, что результатом их деятельности непременно оказывается понижение производительности труда в целом и, соответственно, общего уровня реальной заработной платы; потому что, если с помощью профсоюзных акций удается снизить число занятых на высокооплачиваемых рабочих местах и увеличить число тех, кто вынужден занимать менее доходные места, общая средняя величина неизбежно понижается.»
«а еще больше тем, что, как мы увидим далее, деятельность профсоюзов ведет к тому, что рост денежной заработной платы постоянно обгоняет рост реальной заработной платы. Такой рост денежной заработной платы может происходить, не сопровождаясь ростом безработицы, только потому, что он регулярно нейтрализуется инфляцией — причем только так и может быть, если ставится цель поддерживать полную занятость.»
«если работники настаивают на уровне денежной заработной платы, слишком высоком для сохранения полной занятости, то нужно увеличить предложение денег, чтобы поднять цены до уровня, при котором реальная ценность преобладающей денежной заработной платы уже не превышает производительность работников, ищущих рабочие места. На практике это неизбежно означает, что каждый отдельный профсоюз в своих попытках обогнать обесценение денег никогда не перестанет требовать дальнейшего роста заработной платы»
Таким образом профсоюзы могут разогнать инфляцию, а если логически развить их идею, то они станут монополистом на рынке труда.
«Но профсоюзы могут выполнять другие полезные функции… На самом деле, более чем вероятно, что профсоюзы полностью раскроют свою потенциальную полезность только после того, как использование ими принуждения будет эффективно предотвращаться и это заставит их отказаться от нынешних антиобщественных целей»
24) «монопольная государственная служба может действовать в соответствии с принципом распределения по потребностям, независимо от предусмотренных договором обязательств. Только такая организация, обладающая дискреционными полномочиями, будет в состоянии дать человеку то, что он «должен» иметь, или заставить его обойтись тем, чем он «должен» обходиться, ради достижения единого «социального стандарта». Она также будет в состоянии — и это второй главный момент — перераспределять доходы между людьми или группами так, как ей будет представляться желательным. Хотя любое страхование заключается в объединении рисков, частное конкурентное страхование не в состоянии производить целенаправленное перераспределение доходов от одной заранее выделенной группы в пользу другой»
«Речь больше не идет о том, чтобы предложить каждому индивиду выбирать, сколько защиты он себе купит в соответствии с рассчитанными актуарием страховыми премиями. В отличие от частного страховщика государство не сдерживается угрозой конкуренции и может уверенно предложить дифференцированные страховые выплаты при одинаковых страховых премиях или ввести дискриминацию против определенных застрахованных групп. В частном страховании цель состоит в том, чтобы получить прибыль, продавая людям то, что они хотят получить. Существенным критерием, определяющим каждое решение по поводу пунктов и условий контракта, является их влияние на продолжение существования компании. Очевидно, что для того, чтобы продолжать действовать в конкурентном мире, компания должна предложить услуги, которые люди сочтут достаточно ценными, чтобы заплатить за них, и управлять своими делами так, чтобы всегда иметь возможность расплатиться по обязательствам перед клиентами. У социального страхования задача другая»»
Таким образом, государственное страхование может служить цели перераспределения доходов. Так велфейр стейт или же социальное государство, патриархальное государство, взращивает недееспособных, безответственных людей, что сидят на пособии и подкармливает те страты населения, что ему выгодны без проверки реальной нуждаемости. Помимо этого государство подавляет частные инициативы страхования и иных социальных благ, которые могли бы оказаться эффективней в частных руках. Мотивируется это тем, что экспертам виднее, но выводы одних экспертах базируются на выводах других и если туда заберется ошибка, то вся система получится неэффективной. Как писалось ранее, группа гениев не делает закон, не делает институт с нуля, это долгий процесс, идущий поколениями и ему надо просто позволить идти. Со временем неэффективные практики отпадут в силу конкуренции, но государственные институты не испытывают ее, следовательно они гораздо более ригидны и пользуясь административным давлением мешают формироваться частным институтам.
«Ни одна монопольная система обязательного страхования не устояла перед соблазном трансформации в нечто совершенно иное, в инструмент принудительного перераспределения доходов. Система, в которой не большинство дающих определяют, что следует дать немногим неудачникам, а большинство берущих определяют, что они возьмут у богатого меньшинства»
Последние проблемы не сильно актуальны для России и это хорошо, у нас хоть и есть перечисленные особенности – профсоюзы, социальное государство, но они не пустили глубокие корни в обществе, ибо наше государство стремится свести свои социальные функции к минимуму, к разовым пособиям, и не дает проф союзам развернуть вредную деятельность, из-за этого будет проще его реформировать и избегать вышеозначенных проблем.
«Важно ясно видеть границу между таким состоянием дел, когда общество принимает на себя обязательство предотвращать нищету и обеспечивать минимальный уровень благосостояния, и таким, когда оно присваивает власть определять «по справедливости» положение каждого и выдавать каждому по его заслугам. Свобода оказывается в серьезной опасности, когда государство наделяется исключительными полномочиями предоставлять определенные услуги, потому что тогда ради достижения своей цели оно должно использовать эти полномочия для дискреционного принуждения по отношению к инд»
«проистекает парадокс: гипотетическая неспособность большинства людей вести собственные дела стала предлогом для создания системы, взявшей на себя распоряжение значительной частью их доходов, но именно это большинство должно коллективно определять, кто будет расходовать его доходы»
«Превратить лучшее доступное в любой данный момент времени знание в обязательный стандарт для всех будущих проектов — это самый надежный способ не допустить появления нового знания»
«Бремя, которое они взвалили на себя, позволив государству расходовать часть их доходов на выбираемые им цели, тяжелее всего чувствуется в сравнительно бедных странах, которые особенно остро нуждаются в росте производительности. Действительно ли кто-то верит, что среднему полуквалифицированному итальянскому рабочему лучше от того, что 44% расходов его работодателя на оплату труда перечисляются государству, или, в конкретных цифрах, что из 49 центов, которые наниматель платит за час его труда, ему достаются только 27 центов, тогда как остальные 22 цента за него расходует государство? Или кто-то верит, что если бы рабочие осознали ситуацию и у них была возможность выбора: оставить все, как есть сейчас, или получать доход за вычетом налогов, который в отсутствие взноса на социальное страхование был бы почти вдвое больше, — то они выбрали бы первое?»
Помимо этого систему социального страхования государство использует как рычаг давления на выборах, давая подачки, повышая пенсии, делая население еще более зависимым от истеблишмента. Что такое вообще пенсия? Пенсия – это те деньги, которые ты откладываешь, пока они у тебя есть, чтобы пользовать их, когда станешь стареньким и слабым не сможешь пополнять счет, работая, продавая свои навыки.
Но как их сохранить, если их каждый год сжирает инфляция? Для этого есть финансовый рынок, на котором можно инвестировать с различной степенью риска, используя различные инструменты, но самое дефолтное – это акции и облигации, акции – высокий доход, но и высокий риск, облигации – низкий доход, но и риск низкий, балансируя количество того и другого, создаешь свой портфель, таким образом сохраняешь деньги от инфляции. Лучше, причем иметь не акции конкретных фирм, а ЕТФ – сбор большого количества акций разных фирм, где доходность повыше, а риски пониже. Крч государство делает тоже самое с деньгами, которые молодые платят старым, куда-то их инвестирует, пряча от инфляции, но тк, молодых все меньше, наша страна испытывает депопуляцию, а пенсионный фонд в силу коррупции хорошо разворовывается, то не стоит рассчитывать на гос пенсию.
«Сами не осознавая, мы можем начать дрейфовать к системе, в которой каждый попадает в постоянную зависимость от государства в удовлетворении определенных базовых нужд и неизбежно будет становиться все более и более зависимым. Социальные услуги уже не только не являются самоликвидирующимися; они стали саморазмножающимися. В этом и заключается подлинное различие между режимом, при котором некоторые несчастные получают изредка и временно пособия, помогающие им преодолеть превратности судьбы, и тем, при котором изрядная порция доходов каждого постоянно перераспределяется через государство. Отсутствие каких-либо прямых связей между тем, что человек вкладывает, и тем, что он получает, политическая ситуация, которая при этом неизбежно возникает, потому что предметом дискуссий делается любое неравенство распределения, и откровенный патернализм всего этого сулят быстрое исчезновение того малого потока национального дохода, который не идет через общий котел социального обслуживания, и движение к полному государственному контролю над всеми доходами. Поэтому мы можем резюмировать давний политический конфликт следующим образом. С одной стороны, мы можем стремиться к системе социального обеспечения, которая устраняет бедность, делая каждого бедным (или богатым, в зависимости от того, как вы на это смотрите), предоставляя только такие пособия, которые являются едиными для всех, и обобществляя национальный доход. С другой стороны, мы можем стремиться к системе социального обеспечения, которая устраняет бедность тем, что помогает оказавшимся за чертой бедности подняться над этой чертой, предоставляет избирательные пособия тем, кто оказался в нужде, используя либо проверку на бедность, либо метод категорий застрахованных лиц, и старается приблизить день, когда социальное обеспечение станет ненужным, потому что уровень жизни даже групп с самыми низкими доходами поднимется выше черты бедности».
«а с учетом той возрастной структуры населения, которая нас ждет в недалеком будущем, ничто не помешает большинству, состоящему из людей старше сорока лет, заставить более молодых гнуть на них спину. Возможно, только тогда физически более сильные восстанут и лишат пожилых людей как их политических прав, так и претензий на получение содержания по закону.»
Хайек затрагивает и медицину, обосновывая необходимость оказания помощи в первую очередь людям трудоспособного возраста, и предостерегая от огосударствления медицины ибо в этом случае государство обретет еще больше власти, сделав врача своим чиновником, который будет выполнять его приказы и использовать информацию о пациенте в интересах истеблишмента.
Добавлю и свои пять копеек, люди ненавидят, когда их используют, поколение СССР, да и мое поколение стараются всячески выжать что-то для себя. В условиях, когда государство довлеет над тобой, никого в нашем обществе не удивляет такое явление как левак, в нем я вижу способ человека бороться за свою свободу, хоть какую-то часть для себя урвать. Это явление имеет глубоки корни, по сути, служба на государство – это так же барщина, левак – отхожий промысел. Это уже настолько въелось в нашу память и социальные практики, что некоторые продолжают левачить, и даже успешно, работая в частных структурах.
«Разумеется, даже обеспечение одинакового минимума для всех, кто не может обеспечить себя сам, требует некоего перераспределения доходов. Но есть существенная разница между обеспечением минимума для всех, кто не может содержать себя в условиях нормально функционирующего рынка, и перераспределением, нацеленным на «справедливое» вознаграждение занятых во всех более или менее важных профессиях, — то есть между перераспределением, при котором подавляющее большинство зарабатывающих на жизнь делится с теми, кто не может справиться с этой задачей, и перераспределением, при котором большинство отнимает у меньшинства, потому что последнее богаче. В первом случае сохраняется безличный метод адаптации, позволяющий людям самим выбирать занятие, во втором мы все ближе и ближе подходим к системе, когда власти будут диктовать людям, кому и что делать.»
«Возможно, нам удалось слегка ускорить победу над нуждой, болезнями, невежеством, грязью и праздностью, но в будущем мы можем лишиться плодов даже этой победы, когда источниками главных опасностей станут инфляция, парализующее налогообложение, принуждение со стороны профсоюзов, растущее господство государства в сфере образования и бюрократия социального обеспечения, наделенная широчайшими дискреционными полномочиями, — опасностей, от которых индивиду не спастись собственными усилиями и которые будут не смягчаться, а только усиливаться инерцией раздутого государственного аппарата.»