Глава XIV. Предательство
Проснулась Екатерина, когда подъезжала к Ива́нову, интересовавшему все её последние помыслы. Крайне удивившись, что проспала столь долгое время, прекрасная пассажирка, преодолевшая километров примерно триста, приняла́сь любоваться открывавшимся заоконным видом. Всё здесь казалось каким-то другим, более, что ли, привычным, хотя, скорее, просто родным. Измаянная душенька, долгое время находившаяся в предвкушении долгожданной свободы, готовилась выскочить из чу́дной груди и пела от нескончаемой радости, какая бывает разве тогда, когда после долгой отлучки возвращаешься в милые, близкие сердцу, пенаты.
Наконец недолгая дорога закончилась, и московский автобус сделал плановую остановку в местечке Ново-Талицы, на западной окраине регионального города. Рациональная путешественница благоразумно сошла на непосредственных подступах: она справедливо предположила, что автовокзал может контролироваться туркаевскими пособниками. Итак, удачливая беглянка очутилась в пределах знакомого, а главное к ней дружелюбного, областного центра. Первым делом Ветрова отыскала жилую комнату, предлагаемую ивановскими обывателями во временный поднаём; ей посчастливилось остановиться в недорогой, но приличной комнатушке-каморке, расположенной в двухкомнатной квартирке, принадлежавшей бабушке «божьему одуванчику». Всё ещё осторожничая, московская путана дожда́лась позднего вечера, а после, предположив, что настал благоприятный момент, направилась напрямую к известной точке; она предназначалась для сбора вульгарных девиц, отличавшихся пониженной социальной ответственностью. Заприметила одну из размалёванных проституток, вернее всего дешёвую шлюху, и ровным шагом направилась к ней. Приблизившись, бойкая интриганка нагна́ла на себя побольше видимой значимости и грубо спросила:
- Где твой «сутер», детка?
- Здесь, недалеко, - спокойно ответила труженица древнейшей профессии; в следующий момент она продолжила интересоваться сама, не позабыв придать ехидному голосу насмешливых интонаций: - Тебе-то что, на работу, что ли, решила устроиться? Ха-ха!
- Возможно, и нанимаюсь, - неприятно ощерившись, продолжила Катюха грубить, - так ты позовёшь мне его или же нет? Слуша-а-й… - начала она заговорщицки, но продолжила резко: - Может, взять да и съездить тебя по разукрашенной морде, чтобы быстрее дошло, что от тебя – чисто конкретно! – требуется?!
Не зная ещё, с кем ей доводится иметь дело, разгорячённая оппонентка, встала в решительную позицию, предназначенную для рукопашного нападения, а следом зловеще промолвила:
- Только попробуй… отдача замучает! Ты лучше вначале на себя посмотри – маломерка, ха-ха! От горшка два вершка, а всё туда же… берёт огрызается. Короче, дёрнешься – я тебе все космы повыдергаю.
Как бы Екатерина не умела убалтывать, но предъявленная угроза походила на жёсткую правду. Теперь следует немного отвлечься да вспомнить, что роста сбежавшая путана была небольшого, а её аппетитные формы вернее притягивали охочих мужчин, чем свидетельствовали о наличии значительной силы. Провинциальная же потаскуха оказалась выше на целую голову и выделялась как более внушительными округлостями, так и впечатлительной мышечной массой. В любом случае верх всегда берёт решительный и дерзкий характер, подпитываемый несгибаемой волей – безграничной уверенностью в себе и собственных силах.
Так же случилось сейчас. Не говоря ни единого слова, столичная проститутка резко выкинула правую руку вперёд, одновременно отодвинула от указательного пальца большой на девяносто градусов и нанесла образованной конструкцией резкий удар, чётко отработанный в детдомовских драках; он попал в незащищённое горло. Поражённая соперница болезненно поперхнулась, непривлекательно захрипела и чуть пригнула корпус красивого тела. Не давая растерянной противнице возможность опомниться, Ветрова схватилась за роскошные волосы, выбросила повыше правую ногу и поднесла её, согнутую в колене, к деви́чьему носу. Раздался характерный хруст сломавшейся переносицы. Мгновенно заструилась багряная жидкость и брызнули непроизвольные, далеко летевшие слёзы. Потеряв устойчивую ориентацию, ивановская шалава повалилась на ровное асфальтовое покрытие. Девушка, что нападала, разгорячённая, кинулась на поверженную соперницу, беспомощную и податливую, и вознамерилась запинать её одними ногами. Но! К ним как раз подоспел здоровенный парнина; он, соответственно, немедля вмешался и не позволил ярой обидчице продолжить банальное избиение, готовое, между прочим, стать и опасным, и чрезвычайно жестоким.
Перед двумя драчуньями предстал молодой человек, обладавший крепким телосложением; достигнутый возраст варьировался от двадцати до двадцати пяти лет; круглое лицо представлялось как привлекательное, выглядело чуть располневшим и обладало продольными ямочками; ясные голубые глаза, вместе с прямым, немного вздёрнутым носом и румяным оттенком кожи, передавали беззлобный характер; ровная голова украшалась блондинистыми, а ещё и кудрявыми волосами. Выдавая основные черты дружелюбной натуры, он пытался выглядеть строгим, но всё его существо говорило, что бандитствующий молодчик являет мягкого, легко ранимого, человека. Нетрудно догадаться, в настоящем случае он исполнял сутенёрские обязанности, направленные на охрану распущенных «девочек», разнузданных и развратных, ничего не понимавших в простой человеческой скромности.
Схватив Екатерину за левую руку, подоспевший молодчик оттащил её в сторону, а пытаясь быть жёстким, попутно осведоми́лся:
- Что случилось? Почему ты её безудержно избиваешь?
- Я лишь попросила – оба заметьте, вежливо! – свести меня с сутенёром, - отвечала развоевавшаяся налётчица, не забывая выпячивать горделивую грудь и выделяться ехидной гримасой. - Но нет! Та принялась злорадно грубить, да ещё и набралась непомерной наглости мне яростно угрожать – вот я, собственно, слегка не сдержалась.
- Так ли она говорит? - обратился «шалавий охранник» с корректным вопросом, задавая его второй участнице инцидента.
- Похоже, да не совсем, - ответила побитая шлюха, надсадно и жалобно всхлипывая, - в общем, она, бескультурная стерва, сразу же не меня наехала, а потом ещё захотела, чтобы я ей чего-то нормально ответила.
- Всё, дальше не надо! Я понял: две своевольные бабы не сошлись в единственном мнении, - сделал невольный рефери логичное заключение; дальше он продолжал, обращаясь к одной только Ветровой: - Зачем тебе нужен Вадим?
- Кто такой Вадим? - спросила миленькая москвичка, выказывая непомерное удивление.
- Их основной сутенёр… ты о нём ведь сейчас спросила?
- Нет, мне необходимо повидаться с Костяном, - озвучила она бандитскую кличку, - он «смотрел» здесь года два с половиной назад.
- Константин?.. Хм, куда ты хватила?! Так вот чего я скажу: он теперь такими мелкими мелочами, как «деви́чий контроль», ни разу не занимается. Да, да, - ответил он на изумлённый Катюхин взор, - в настоящий момент он в криминальном мире большой человек, а значит, и встретиться с ним непросто. Если причина, действительно, важная, я рискну поспособствовать.
- Намерения у меня в самом деле невероятно серьёзные, - задумчиво проговорила чуть озадаченная Екатерина, - более того, я знакома с ним лично, - она приняла обычное выражение «непобедимой уверенности», а дальше говорила, словно отдавала категорические команды: - «Забей ему стрелку» и передай мне, где можно встретиться?
- Найти Константина практически невозможно, только если он сам того не захочет. Я обещаю, что попытаюсь ему твое пожелание передать, правда, не берусь утверждать, что он в итоге ответит. Приходи сюда завтра, в то же самое время, и, ежели появится чего-нибудь интересное, я непременно скажу. Как тебя отрекомендовать?
- Скажешь, им интересуется Катька, работавшая на него два с половиной года назад.
На следующий день, как было условлено, Екатерина явилась на съёмную точку. Вчерашний знакомый сам ожидал её возле небезызвестных металлических ограждений. Велев чуть-чуть обождать, он ушёл заниматься основными обязанностями. Далее, примерно минут через тридцать, подъехала красивая иномарка, не имевшая ни государственных, ни регистрационных, ни других опознавательных знаков; а ещё, она была полностью затонированной. И вот (обычно в художественных фильмах в такие моменты бывает «Пабам!») из неё вышел объект томительных ожиданий, одномоментно больших надежд, терзавших сбежавшую из Москвы злосчастную проститутку.
- Здравствуй, Екатерина, - заговорил он как-то не так, очень уж, что ли, официально, - как поживаешь? Всё ли в твоей новой жизни в порядке?
- Привет, Костян, - бесстыдная девушка обратилась к молодому мужчине абсолютно бесцеремонно, - вот как раз о своей судьбе я и хотела с тобой посоветоваться… Мы можем поговорить, ну, скажем, где-нибудь не на улице?
- Конечно, а почему бы и нет?.. Ты не поверишь, я как раз собирался предложить тебе интимную обстановку. Поедем ко мне домой – давай присаживайся в машину.
- Хорошо, - ответила воспрянувшая беглянка; она беспрекословно доверяла прежнему сутенёру, ставшему серьёзным криминальным авторитетом.
Немецкий автомобиль тонировался тёмной, еле прозрачной, плёнкой, поэтому проследить с заднего сиденья, куда они ехали, не представлялось возможным. «Видно, бывший «сутер» здесь здорово раскрутился, - подумала Ветрова, сделав меткое наблюдение, - раз ездит по городу в «мерседесе», непроницаемом для постороннего глаза, да ещё и без номеров». Недолгая дорога заняла в общей сложности чуть менее двадцати минут, пока они не подъехали к высокому металлическому забору. Константинов водитель посигналил три раза, условленным знаком, и практически сразу подвижны́е ворота отъехали в сторону. Их послушно раздвинул дежурный смотритель, выделявшийся неказистым, по-бандитски невзрачным, видом.
Когда крутой автомобиль закономерно остановился, а Катька, счастливая, вышла наружу, она оказалась не то что удивлена, нет! Просто поражена открывшемуся её взору солидному виду. Он представлялся великолепным двухэтажным особняком, построенным целиком на кирпичной кладке и снабжённым сиявшей оцинкованной крышей; полукруглый фасад отмечался подведёнными снизу мраморными ступеньками, доходившими до красивых белых колонн; они взимались до верху и подпирали балконный, разукрашенный фигурной лепниной свод; за ними располагалась входная дверь, выполненная из стеклянной мозаики, а являясь двустворчатой, устанавливалась ровно посередине; домовые подходы аккуратно выкладывались тротуарной плиткой, сказочно живописной, хотя и имевшей неровную форму.
- Красиво живёшь! - промолвила званная гостья; она искренне удивилась, и нисколько ошеломлённого впечатления не скрывала.
- Не жалуюсь, - весело ответил матёрый хозяин и сразу продолжил: - Прошу пройти в дом.
Поражённая богатыми прелестями, Ветрова, как зачарованная, послушно вошла внутрь респектабельного коттеджа; она очутилась в шикарном холле, по-русски просторной гостиной. Посередине, полукругом, устанавливался мягкий, оббитый кожей диван – а вот на нём… непринужденно развалился до боли знакомый, очень суровый мужчина. Едва его увидав, потрясённая девушка застыла на месте, не в силах промолвить ни слабого слова; сами собой покатились крупные слёзы, алмазными ка́плями стекавшие по бархатистым щекам. Понятное дело, страшным человеком оказался не кто иной, как Туркаев Олег, её нынешний сутенёр, прибывший специально по чью-то мятежную душу. Непринуждённо привстав, он широко расплылся в зловредной ухмылке и направился к сбежавшей работнице, приносившей ему отнюдь не маленькие доходы. Она, едва сумела справиться с безмерным волнением, первым впечатлением от неожиданной встречи, моментально метнулась назад – попыталась повторно сбежать. Но! Там её ожидало досадное разочарование, сплошное бессилие… Сложа перед собою обе руки́, спасительный путь преградил влиятельный Константин. Становилось больше чем очевидно – он её взял да попросту предал.
- Костя!.. Но почему?
- Есть такое понимание, как братское общество, милая, - озлобленно ухмыляясь, констатировал давнишний соратник. - Вступая в него, хорошо понимаешь, что обратной дороги не будет и что надо следовать чётким принципам, бандитским законам, реальным понятиям. Лично я тебе ничем не обязан – ты сама сделала осознанный выбор и, кинув наиболее близких, уехала в захолустный, свой маленький, городишко, где продавала себя за позорную рюмку водки. Короче, ты виновата – чисто! – сама, а могла бы – если до конца откровенничать – и в этом шикарном доме сделаться полноценной хозяйкой, настоящей ивановской леди; но… ничто не даётся даром.
Каждое услышанное слово сжимало молодое сердечко и обжигало невиданной болью. Едва пафосная речь подошла к логичному завершению, настала очередь Олега Туркаева. Он схватился за Катькины волосы, жёстко её развернул и твёрдым кулаком ударил в солнечное сплетение. Лёгкие у девушки резко сжались, на краткое мгновение как будто бы схлопнулись, а следом прекратили выполнять основную функцию – наполнять организм питательным кислородом. В деви́чьих глазах потемнело, и она (раз!) лишилась сознания.
