От космических одиссей до звездных войн, от инопланетных захватчиков до проводников по "Зоне" — предлагаю к Вашему вниманию краткий анализ 5 научно-фантастических фильмов, которые стали классикой:
5) Чужой (1979)
После того как экипаж космического корабля «Ностромо» неожиданно выходит из стазиса до запланированного завершения путешествия начинаются "проблемы". Как и «Темная звезда» (еще один фильм, сценарий к которому написал Дэн О'Бэннон), «Чужой» предлагает видение межзвездного путешествия, которое является скорее повседневной рутиной, чем космическим чудом — до тех пор, пока команда не берет к себе на борт неожиданного пассажира в виде паразитическое существо. Все начинается с того, что оно гнездится внутри одного члена, а затем вырывается из его груди. Затем медленно и методично начинает убивать остальных. Оказывается, что космос не является местом, где законы Чарльза Дарвина не работают. Контраст между металлическим, искусственным (пусть и шероховатым) сеттингом «Чужого» и ксеноморфном с биологическим императивом убийства — это лишь один элемент, который заставил запомнить навсегда этот фильм Ридли Скотта, всех кто его хоть раз посмотрел (Особенно когда челюсть из челюсти вылезает). В начале фильма Рипли (Сигурни Уивер) одна из членов экипажа, которым угрожает нарушитель корабля, а к концу картины она уже обеспечила себе место в зале величайших героев научной фантастики. "Жизнь предназначена для выживших и даже ксеноморфны это понимают.
4) «Бегущий по лезвию» (1982)
Некоторые аспекты будущего, согласно радикальному взгляду Ридли Скотта на рассказ Филипа Дика — о человеке по имени Декард (Харрисон Форд), который в 2019 году выслеживает мошеннических «репликантов» — не сбылись: четыре десятилетия спустя Лос-Анджелесу еще предстоит перейти на 100-процентную вертикаль, а искусственный интеллект еще не дошел до той точки, когда он хочет нас убить (пока). Но его видение многослойного мира, в котором технологические гиганты достигают богоподобного уровня власти, становится все более пророческим. После выхода вы можете увидеть его влияние на каждый фильм в стиле технуар, показывающий ветхую архитектуру ар-деко, декадентскую моду и шипение дождя по сияющему неону, который последовал за ним. За прошедшие годы картина трансформировалась от культового фильма до современной классики Теперь, в своей окончательной форме «Бегущий по лезвию» заканчивается на запоминающейся, но странно обнадеживающей ноте: он находит человека в постчеловеческом мире.
3)«Близкие контакты третьего рода» (1977)
В первом великом научно-фантастическом фильме Стивена Спилберга музыка в буквальном смысле является универсальным языком. Землянам и инопланетянам просто требуются всевозможные близкие контакты, чтобы понять музыкальную последовательность из пяти нот, под которую могут играть как люди, так и инопланетяне. Но именно наблюдение за тем, как каждый пытается понять, как выразить себя с состраданием (по-прежнему самая спилберговская из тем), делает фильм отличным кино и доставляет массу удовольствия. Как Рой Нири (Ричард Дрейфус), возбужденный электрик из Индианы, расследующий перебои в подаче электроэнергии. Он становится свидетелем появления НЛО и становится одержим им, как и Джиллиан Гайлер (Мелинда Диллон), мама Манси, чей маленький сын был похищен. Организация Объединенных Наций и группа ученых начинают расследование инцидентов и натыкаются на музыкальную последовательность, или «дверной звонок», как ее назвал Спилберг, для общения с инопланетянами.
Режиссер, который сам был одержим космосом с юных лет, сказал, что он брал интервью у «пилотов авиакомпаний, авиадиспетчеров и домохозяек», избегая «психов», во время написания сценария, который также опирался на его фильм 1964 года. «Свет огня» и рассказ 1970 года «Опыты». Идею названия он позаимствовал из книги астронома доктора Дж. Аллена Хайнека «Опыт НЛО», в которой первый вид близких контактов определялся как ощущение присутствия НЛО, второй — как наблюдение НЛО, а третий — как взаимодействие с объектом. один. В конечном итоге режиссер охарактеризовал фильм как «политический фильм с научно-фантастическим фоном», но это обманчиво, поскольку он чрезвычайно веселый. «Близкие контакты» — о гармонии — на человеческом, универсальном и музыкальном уровне, благодаря звездной партитуре композитора Джона Уильямса.
2) «Сталкер» (1979)
Здесь нет ни телепатии, ни призраков, ни летающих тарелок», — говорит Писатель, один из трех мужчин с привидениями, отправляющихся в «Зону», таинственное царство, где законы реальности нарушаются. Никаких спецэффектов, мог бы добавить он. И никаких действий тоже. В момент, когда Голливуд гонялся за отблесками далеко-далеко галактики, советский режиссер Андрей Тарковский («Солярис») отправился искать что-то более глубокое. Его тотемическая аллегория 1979 года, основанная на романе «Пикник на обочине», по сути представляет собой антикосмическую оперу: земную панихиду пьянящих разговоров и медитативной тишины, снятую на зеленых сельских просторах и ветшающих городских уголках Восточной Европы, в реальных местах, дарующих чудо инопланетный пейзаж. В то время как жанр обратился к оживленному веселью, Тарковский преследовал тяжелую, немодную научную фантастику идей.
На самом деле не существует другого фильма, подобного «Сталкеру», научно-фантастического или любого другого, хотя влияние фильма расползлось, как грибок, выраженное в упорном ритме терпеливых экспериментов в медленном кино и сюжетах духовно обремененных потомков, таких как «Аннигиляция». При всей глубине философского исследования Тарковского эмоциональная направленность повествования проста и пряма: поиск смысла и удовлетворения в бессмысленном разрастании жизни — путешествие желания, визуализируемое, как шаг Дороти из серого, приглушенного Канзаса, захватывающий дух переход от ярких тонов сепии к богатому целлулоидному великолепию. Она окутывает своими тайнами. Зона, вход в которую всегда открыт.
1) 2001: Космическая одиссея» (1968)
Он начинается на заре человечества и заканчивается возрождением человечества, когда Homo sapiens наконец получил последний эволюционный уровень. Между этими двумя полюсами человеческого опыта — один в нашем доисторическом прошлом, другой в световых годах в нашем будущем (надежда рождается вечно) — Стэнли Кубрик дает нам то, что до сих пор кажется эталоном научно-фантастического кино, которое захватывает разум и тело и душу. Дело не только в том, что его адаптация рассказа Артура Кларка «Часовой» стала частью нашего коллективного сознания настолько, что Барби могла начать с расширенного рифа в одной из самых известных сцен, и все поняли шутку. Или что 2001 год содержит, возможно, лучший пример монтажа фильмов как коммуникативной формы искусства сам по себе. Или что фильм ближе всего к антагонисту, самосознающему суперкомпьютеру HAL 9000, который обнаруживает, что машины не более застрахованы от неврозов и злобы, чем их программисты из плоти и крови, и является персонажем, к которому мы в конечном итоге испытываем наибольшую симпатию.
Скорее, дело в том, что Кубрик берет свою невероятную формалистическую строгость, свои кинематографические навыки и условности жанра, а затем применяет их для постановки ряда экзистенциальных вопросов, которые всегда заставляли и, вероятно, всегда будут заставлять нас смотреть в небо. Почему мы здесь? Какой цели мы служим? Кто или что такое Бог? Существует ли разумная жизнь за пределами Земли? Могу ли я тоже превратить кость в спутник, просто подбросив ее в воздух? Тот факт, что режиссер заставлял зрителей терпеливо обдумывать эти философские концепции, имея при этом смелость озвучивать стыковочные корабли классическими вальсами и лукаво шутил о том, что космос является последним рубежом корпоративного маркетинга, неудивителен. То, что Кубрик смог сделать все это в популярной форме искусства, найти отклик у публики, жаждущей пьянящего материала, и спустя десятилетия все еще чувствовать себя передовым и резонансным, - это не что иное, как божественное. Он продвинул научно-фантастические фильмы так же, как инопланетный маяк продвинул наш вид.
Шутка всегда заключалась в том, что «2001: Космическая одиссея» была в точности похожа на большой черный монолит, соединяющий ее главы, охватывающие целые эпохи: великолепная, тщательно построенная, нечеловеческая в своем совершенстве и непостижимая с точки зрения конкретного смысла. Принято считать, что на самом деле это ближе к Звездному Дитя — чему-то, что охватывает всю Вселенную и смотрит на нее с трепетом, отражая, как далеко мы продвинулись и как далеко нам еще предстоит пройти.
Не пропустите новые публикации - Подписывайтесь на мой канал!
