Наверное, уже постоянная рубрика "Раньше и теперь".)
Иногда бываю у младшего в классе, и очень мне нравится наблюдать подростков. В естественной, так сказать, среде обитания. И, конечно, сравнивать со своим 9-м классом.
В этот раз попала в перемену, и, пока беседовала с классной о всяких там хозяйственных делах, краем уха слышала и детей. И видела.
И что меня прям порадовало - не парятся они абсолютно по поводу гендера. Вот мальчик общается с девочкой, они оба такие экстравертные, шумные, обсуждают что-то из истории, жестикулируют. Три девочки стоят и сидят рядом, вроде как тоже участвуют в разговоре. Вот мальчик и девочка сидят, склонившись головами друг к другу, что-то рассматривают. Они встречаются, Фил говорил. И сидят вместе.
-Слушай, а Варя с Владом сидели - они что, тоже встречаются? - спрашиваю потом у сына, ну, интересно же.
-Варя? Да нет вроде. Ну, возможно, ей Влад нравится, не знаю. Да они не всё время, так - то сидят, то не сидят. Какая разница, с кем сидеть?
Пф, пфф... Какая разница. Ооочень большая разница. Была у нас. Капец какая большая.
Во-первых, сложно было представить, чтоб вот так стоял мальчик и беседовал с девочками. Один? Беседовал? Невозможно. Нормальные мальчики у нас могли:
а. Обзываться;
б. Заглянуть в кабинет труда и сказать (проорать): "Трусы мне сшейте!" - это считалось очень смешно;
в. Схватить тетрадь или дневник девочки (а то и портфель) и выкинуть в окно. С третьего этажа. И девочка почему-то бежала за своими вещами сама. Наверное, учителям было так проще.
Про "ухаживания" я уже, вроде, рассказывала. Завалить в снег, насовать снег за шиворот, в лицо - это нормально. "Это значит - ты ему нравишься", ага.
Во-вторых, "кто с кем сидит" - это была прям тема. Прям битва целая. Классная тратила целый классный час, а то и два, чтоб рассадить всех на новые места. Зачем - честно говоря, не знаю. Для зрения вроде полезно было менять ряды, чтоб не всё время влево или вправо на доску смотреть. А зачем были нужны вот эти танцы с бубнами по поводу пересадки - обязательно "мальчик с девочкой"! - ума не приложу. Может, для улучшения общения и сплочения коллектива?
Поддерживать этот порядок было крайне сложно. Потому что перед каждым уроком мы пытались продавить очередного учителя и рассесться "кто с кем хочет". По гендерному признаку, естественно. Хотеть сидеть с мальчиком - это был тяжкий грех. Нельзя было этого хотеть.
Некоторые учителя не продавливались, некоторые пересаживали так, как им было удобно, некоторые были "добрые". Мне, кстати, пересадки эти "кто с кем хочет" сто лет были не нужны, потому что у меня были две подруги, но между собой они дружили больше, чем со мной. То есть, они сидели вместе, а если кто-то из них болел, тогда вторая со мной. А так мне обычно доставались какие-нибудь тупенькие одноклассницы, которые рвались занять мою парту, чтоб списывать. Мне с ними было невыносимо скучно.
На протяжении примерно пяти последних лет мне хотелось сидеть только с одним человеком. И это, естественно, была не тупенькая Наташа.
Просидев два года с угрюмым бирюком, который в свои 14 выглядел на 50, молчал, пыхтел и усмехался (ну или с Наташей, когда "кто с кем хочет"), я решилась и тайно подошла к классной.
-Ольга Николаевна, можно с вами поговорить?
-Поговори.
-Ольга Николаевна, а посадите меня с Перфильевым, - ухнула я с обрыва, зажмурившись и обмирая.
-С Перфильевым? А с Парамоновым чем тебя не устраивает?
-Да ну... он какой-то... - я сделала неопределённый жест, означающий - что вы, сами не видите? Как можно сравнивать Перфильева с Парамоновым?
-А с Перфильевым тебя посади, вы ж будете болтать все уроки.
-Нет!! Не будем! Посадите, а? Пожалуйста! Не будем болтать!
-Ладно, я подумаю.
Она думала где-то месяц или два, а я помогала ей думать, периодически заходя и клянча:
-Ну, Ольга Николаевна... С Перфильевым. Мы не будем болтать, - потому что это в первый раз страшно, а потом уже не так.
В конце концов, Ольга Николаевна надумала, потому что я её достала.
-Но смотри, - сказала она строго. - Будете болтать - рассажу.
Я поклялась.
На очередном классном часу с пересадкой (не отдельно ж меня пересаживать, это ж подозрительно) мне было велено перебираться к Перфильеву, на первый ряд. Я, как и положено приличной даме, изо всех сил скрывая ликование, подкатила глаза, скорчила недовольную рожу, но, так и быть, соизволила сесть на предложенное место, шмякнув тетради о парту.
-Здарова, - сказал Перфильев.
-Драсьти, - ответила я как можно более противно. Приличия были соблюдены.
Надо сказать, обещание данное классной, я сдержала. Просто потому, что Перфильев нравился мне настолько, что в его присутствии я замирала и практически не дышала. На все его шутки (а он был, конечно же, остроумен) я смущённо краснела, улыбалась и опускала глаза. Конечно, всё это я могла бы проделывать и в своём третьем ряду, но здесь же было всё совсем иначе. Он мог взять мою вещь, пошутить над ней, мог тихо приколоться над написанным на доске и даже ширнуть меня локотком, чтоб привлечь внимание. Однажды он восхитился моей ручкой - в ней почему-то были очень светлые чернила, почти невидимые. Предложил поменяться, спросив, а какие нравятся мне.
-Тёмные, - ответила я, и мы поменялись. Ему потом каждый учитель написал замечание: "Смени чернила, ничего невозможно прочитать", и его это крайне забавляло.
Господи, я это помню спустя 30 лет...
Но самым большим потрясением для меня было, когда однажды у очередного "доброго" учителя все опять пересели "кто с кем хочет", а я подумала: "А пошли вы к чёрту. Я не пойду к Наташе. Пусть сам пересаживается". А он... не пересел. И мы сидели одни во всём классе "не по правилам", и я была ни жива ни мертва. Какой там урок, я вас умоляю. В голове у меня было только: "Ну ничего себе... ОН не пересел. И даже ни разу тетрадь мою в окно не выкинул. Да он святой, походу. И бесстрашный". Посидев так урока три, я немножко привыкла и "отмерла".
Но я не думала, что я ему нравлюсь. Он же меня даже ни разу в снегу не извалял.
А вы говорите - "какая разница, с кем сидеть". Да что б вы понимали в эротических переживаниях!
А вы помните, с кем сидели в старших классах? Для вас это было важным?
***