В 70-е годы двадцатого века была написана и опубликована, и пережила несколько переизданий замечательная книга
Я читал в детстве/юности вот такое "полосатое" издание. Можно сказать - "зачитывал до дыр". Многие эпизоды из этой книги, и даже некоторые цитаты помню до сих пор. Для меня это было открытие - литературой про Америку нас особо не баловали - что там такие же люди. Василий Песков всегда был мастером художественного слова. Даже простые, и часто суховатые вещи рассказывал так, что было сложно оторваться от чтения.
Детские и юношеские впечатления самые сильные - и эта книга сыграла свою роль в том, что до относительно недавнего времени я полностью доверял официальной версии пилотируемых полетов на Луну. Разумеется, совместно с другими фактами и событиями.
Обоих авторов нет уже давно в живых, книга есть в свободном доступе в интернете, как для скачивания, так и для чтения. Авторских прав не нарушаю.
Рекомендую моим читателям главу "За кулисами славы". После прочтения этой главы меня очень сильно поразило, сколь радикально различие между нашими космонавтами, летавшими только на околоземную орбиту, а американскими астронавтами, совершившими такое эпическое путешествие. У меня просто в голове не укладывалось - как такое возможно - после всего этого просто отказаться от космоса. Мой юношеский максимализм...
Напомню - Песков и Стрельников совершили путешествие по Америке в 1972 году, а книга была написана годом позже - в 1973-74 годах.
Я не знаю, как администрация Дзен относится к подобному плагиату, но так как мой канал до сих пор некоммерческий - то в случае каких либо "репрессий" - переживу.
Глава из книги:
-----------------------------------------------------------------------
За кулисами славы
Среди людей, с которыми в путешествии по Америке нам очень хотелось встретиться, был Нил Армстронг. Мы знали, что космонавт — первый человек на Луне — ведет довольно уединенную жизнь и неохотно встречается с журналистами. Все же, обсуждая в Вашингтоне план
путешествия, мы назвали город Цинциннати, где живет сейчас космонавт. Обнадеживать нас не стали, но обещали связаться с Армстронгом по телефону. Через день мы получили ответ: «Он согласился побеседовать с вами». Назван был день и час встречи.
Но в долгом путешествии все до часа рассчитать трудно. Дорожный график нарушился и в Цинциннати мы прибыли с опозданием на день, к тому же в самое неудачное время — к вечеру в пятницу. Без всякой надежды мы позвонили по нужному телефону и получили ответ, какой и следовало ожидать: «Нил уехал за город и будет утром в понедельник». Чтобы окончательно не расстраивать график, в Цинциннати мы задержались всего на час.
Из Вашингтона мы послали Армстронгу письмо с объяснением огорчительной неудачи и с просьбой поправить дело. Поправить дело, как нам казалось, довольно просто. Мы приложили к письму шестнадцать вопросов и просили на них ответить. Разумеется, мы сознавали, что задаем космонавту работу — большинство вопросов не предполагало ответов «да — нет», но мы тогда недостаточно хорошо представляли, что от подобных расспросов космонавт имел уже время устать.
Вот что нас интересовало:
1. Чем заняты Вы сейчас? Почему именно город Цинциннати выбрали местом работы и жизни? Пожалуйста, несколько слов о работе, о Вашей семье, об интересах и увлечениях, лежащих за кругом трудовой деятельности.
2. Ценности жизни… В чем, по вашему мнению, они состоят?
4. О Вас говорят, как об идеальном американце. Как Вы относитесь к этому? Какие свои человеческие слабости Вы рискнули бы назвать?
5. Что Вы приобрели, побывав на вершине достижимого человеком? И есть ли при этом какие-либо чисто человеческие потери для Вас?
6. «Человеку надо всю жизнь идти. Остановиться — значит умереть…» Разделяете Вы эту мудрость? Если да, то какая достойная цель сейчас придаст Вам силы, какую вершину тут, на Земле, Вы хотели бы одолеть?
7. Ваши друзья по лунному путешествию — Эдвин Олдрин и Майкл Коллинз… Как сложилась их жизнь после полета? Чем они заняты теперь? Соединяют ли Вас на Земле часы, проведенные на Луне и на путях к ней?
13. В Советском Союзе многие видели сходство биографий, характеров, даже внешности Гагарина и Армстронга. Вы понимаете, как дорог для нас Гагарин. Какая черта этого человека нравилась лично Вам больше всего? За каким занятием 12 апреля 1961 года застало Вас сообщение о полете Гагарина?
14. И еще об одном человеке… Журналисты в Америке нам рассказали: «Когда стало ясно — «Аполлон-11» благополучно завершил путешествие и экипаж вот-вот приводнится, к доктору Лоу обратились с вопросами: «О чем Вы сейчас думаете?» «Я думаю сейчас, — сказал Лоу, — о человеке, которого не знают у нас и мало кто знает в России. О Юрии Кондратюке… Как только возник вопрос о полете человека к Луне, мы разыскали маленькую неприметную книжку, изданную в России сразу же после революции.
Автор ее, Юрий Кондратюк, обосновал и рассчитал энергетическую выгодность высадки на Луну по схеме «Полет на орбиту Луны — старт на Луну с орбиты-возвращение на орбиту и стыковка с основным кораблем — полет к Земле».
Именно по этой схеме осуществилось посещение Луны».
Для памяти о Юрии Кондратюке, погибшем во время войны, эти слова доктора Лоу. если они действительно были произнесены, имеют большое значение. Лучше всего их мог бы подтвердить сам Лоу. Но, может быть, и Вам имя Кондратюка тоже что-нибудь говорит?
Если это так, то скажите по этому поводу несколько слов. (В наших редакциях старшее поколение журналистов помнит Кондратюка. Он приходил в газеты с «фантастическими проектами», в том числе предлагал конструкции разного рода ветряных двигателей, И для многих слыл чудаком.)
15. Ваше отношение к потеплению американо-советских отношений. Как Вы оцениваете перспективы сотрудничества в космосе?
Ответ из Цинциннати пришел через месяц:
«Мистеру Василию Пескову.
Мистеру Борису Стрельникову.
Джентльмены, я получил ваше письмо. Возможно, вы знаете, что с тех пор, как я работаю в университете, я ограничил мои беседы с представителями печати редкими пресс-конференциями.
Я верю, что смогу наслаждаться нормальной жизнью только в том случае, если не буду публично рассказывать о моих личных ощущениях и отвечать на тысячи разнообразных вопросов журналистов. Поэтому я не отвечу и на список ваших вопросов. Не обижайтесь, точно так же я говорю и американским журналистам.
Отвечу лишь на те вопросы, которые касаются фактов.
1. У меня нет личного лунного камня.
2. Я не знаком с работой Кондратюка. Мои самые лучшие пожелания вам в продолжении доброй деятельности.».
С уважением Нил Армстронг, профессор
Письмо не принесло того, что мы ожидали. Но хорошо уже то, что мы получили отклик (можно себе представить почту знаменитого человека!). Мотивы такого ответа сомнений не вызывают.
Нил Армстронг, первым из людей ступивший на Луну 21 июля 1969 года, стал профессором и, поселившись на родине, в штате Огайо, читает курс астронавтики в университете города Цинциннати. Судя по печати, Армстронг считает, что нашел подходящее убежище от «перегрузок внимания». Принцип «я просто человек, оставьте меня в покое» помогает ему жить обычной человеческой жизнью.
Его спутник по высадке на Луне полковник Эдвин Олдрин исповедует ту же мысль. Но его дальнейшая судьба не лишена драматизма. Послелунная биография Олдрина содержит многое из того, что Мы хотели узнать у Нила Армстронга. Мы вернемся к Эдвину Олдрину после короткой справки о том, как сложилась жизнь семи других космонавтов.
По американским стандартам успеха, впереди всех, кажется, Алан Шепард. Он по-прежнему служит НАСА и к тому же, умело распорядившись капиталом известности, стал миллионером.
Скотт Карпентер оставил космонавтику, увлекшись исследованиями подводного мира и, как считают, нашел второе призвание.
Джон Гленн не прекращает попыток сделать политическую карьеру.
Фрэнк Борман и Джеймс Ловелл стали администраторами. Их деятельность с космонавтикой не связана: Борман — вице-президент авиационной компании, Ловелл — вице-президент фирмы строительных материалов.
Институтом внечувственных восприятий (парапсихологии) руководит участник полета к Луне на «Аполлоне-14» Эдгар Митчелл.
Спутник Армстронга и Олдрина на корабле «Аполлон-11» Майкл Коллинз (он «дежурил» на окололунной орбите и ждал возвращения товарищей) возглавляет музей космических исследований.
Необычную стезю избрал для себя Джеймс Ирвин, пробывший на Луне 67 часов. Джеймс занят богоискательством и стал во главе созданной им религиозной секты. Считают, что этому способствует состояние здоровья — Джеймс перенес инфаркт. Поражение сердечных сосудов дало знать о себе на Луне, но теперь выяснилось, что Ирвин был болен еще до полета, однако врачи проглядели болезнь.
В своей недавно вышедшей книге «Навстречу ночи» космонавт не говорит, чувствовал ли он какие-нибудь признаки недуга. Но он, безусловно, знал, что малейший намек на дефект коронарных сосудов сердца — это немедленное исключение из команды, приготовленной для полета. «На Луне я молился», — признается Джеймс Ирвин. В книге он пишет, что много раз жалел о выбранном пути. «Надо было бы стать пилотом авиационной компании. Я же сделался летчиком-испытателем, а потом астронавтом».
Но самое большое послелунное потрясение выпало на долю Эдвина Олдрина. Эта история сводит космонавтов с Олимпа сверхчеловеков, и сами они, похоже, рады тому. Космонавты хотят, чтобы о них думали и судили, как о людях обычных, способных заблуждаться, как о людях, имеющих слабости, уязвимых несправедливостью, фальшью, обидой. «Мы люди — и не более того», — сказал один космонавт. Эдвин Олдрин подтвердил это своей исповедью.
Через два года после возвращения с Луны Олдрин почувствовал, что нуждается в помощи психиатра. «Я начал постепенно расклеиваться, — признается он. — Иногда я фактически не мог работать, не мог чувствовать себя собранным». Сохраняя все в тайне, под предлогом лечения давших о себе знать старых ранений, из Калифорнии полковника отправили в техасский госпиталь ВВС. Тайна, однако, тайною не осталась. Поползли слухи о неблагополучии с «Лунным человеком № 2».
От нервного срыва (так было квалифицировано заболевание) Олдрина излечили. Но тень вмешательства психиатров оставалась и беспокоила космонавта. В это время Олдрин командовал школой летчиков-испытателей. Посчитав, что для этой должности он скомпрометирован, Олдрин подал в отставку и попросил досрочную пенсию. Отставку приняли. Пенсию назначили. Национальный герой США некоторое время рекламировал по телевидению немецкие автомобили «Фольксваген». Сейчас с женой, тремя детьми и полдюжиной животных он поселился в уединении. «Дополнительный хлеб» к пенсии Олдрин зарабатывает президентством в трех маленьких фирмах.
В газетных интервью и недавно вышедшей книге «Возвращение на Землю» Эдвин Олдрин попытался осмыслить происшедшее с ним. Его признания — искренний человеческий документ, позволяющий глянуть за кулисы успеха, — не роняют человека, не умаляют свершенного им. Напротив, мы видим решительный шаг отряхнуть с себя путы условностей, фальши, сойти с пьедестала, на котором человек рискует при жизни забронзоветь. Исповедь Олдрина вызвана, правда, драматическими для него обстоятельствами. Будь все «о’кей», мы бы, возможно, и не узнали всего, что чувствовал герой, оказавшийся на виду всей планеты. В этом смысле исповедь Олдрина — интересный человеческий документ.
Прилунение двух землян наблюдали у телевизоров, как считают, примерно 528 миллионов людей. «Никто из них не мог знать, что там, на Луне, меня подвели почки, — пишет Олдрин, — и только благодаря специальному устройству костюма я не почувствовал себя мокрым.
Этого никто не мог знать. Это знал только я один». Олдрин рассказал о многом, чего люди не видели на экранах телевизоров и на глянцевых обложках журналов.
«Нас преподносили как идеальных, настоящих американцев. Против настоящих не возражаю. Но идеальные… У нас, как у всех, были свои проблемы. Давила необходимость выделиться. Давили передряги внутренней политики и соперничества. Вражда в космической программе была точно такой же, как и везде. Комментируя эти слова, журналисты считают, что самый большой триумф в жизни Олдрина был омрачен тем, что, вопреки ожиданиям, не ему, офицеру, а штатскому человеку поручили первому ступить на Луну. «Олдрин много не говорит об этом, но, кажется, это является одной из причин его психологического слома».
Сам Олдрин считает: до приводнения все было хорошо, все было по человеческим силам, хотя трудности преодолены неимоверные. «Но с момента, когда мы вернулись на Землю, — говорит он, — моя жизнь перевернулась с ног на голову. И с этого все началось».
«Мы стали какими-то рекламными персонажами, парнями, которые должны посещать те или иные собрания и банкеты. Мы стали людьми, рекламирующими космическую программу, мы перестали быть космонавтами в техническом смысле слова, когда закончили послеполетный карантин».
С особым огорчением Олдрин говорит о послелунной «рекламной поездке по миру» — 23 страны за 45 дней.
«Однажды ночью в отеле Жоан (жена Олдрина) серьезно спросила меня: «Я знаю, в каком мы городе, но как называется эта страна?»
«Длительный карантин после возвращения Луны был раем по сравнению с тем, что происходило теперь… В тот день, когда я должен был обратиться к конгрессу, я находился в состоянии оцепенения. Я предпочел бы снова лететь к Луне, чем исполнять роль знаменитости. Единственные микрофоны, которые мне нравятся, это микрофоны в кабинах самолетов или космических кораблей. Я бормотал штампованные фразы. Мне было не по себе. Но я обязан был улыбаться и выглядеть таким, каким меня хотели видеть…»
В таком же положении, рассказывает Олдрин, оказались все близкие космонавтов — матери, жены, дети. Они не были подготовлены ко всему, что на них мгновенно обрушилось.
Перед домом дежурили репортеры с фотоаппаратами и телевизионными камерами. Они караулили каждый шаг, ждали какого-нибудь случая.
Жить под таким наблюдением было невыносимо тяжело, но приходилось выходить к этим людям и говорить: «Я взволнована, горда и счастлива».
Моим детям надо было примириться с тем, что улыбающийся безупречный человек, которого они видят по телевизору, и этот измученный невнимательный мужчина, который иногда приезжает домой провести пятницу со своей семьей и в 8 часов уже ложится спать, — это их отец…
Помню, однажды мне в руки попался номер «Лайфа». Журнал купил право на публикацию наших рассказов и материалов о наших семьях.
Тут были счастливые, довольные жены и дети, и мужья, гордо стоящие рядом. Я читал статью и думал: «Если бы это действительно было так…»
«Пока я служил в НАСА, мы не давали без разрешения и обработки ни одного интервью и ни строчки не могли написать. Даже семейные фотографии визировались в нашем пресс-центре. В течение нескольких лет создавались безупречные образы героев. Космонавты — это супермены, это образцовые во всех отношениях люди: железное здоровье, прекрасные помыслы — воплощение всего лучшего. Правда состоит в том, что не все мы были такими».
Полковник Олдрин считался одним из наиболее подготовленных космонавтов. Он служил в ВВС, потом изучал космонавтику в Массачусетском технологическом институте и получил ученую степень доктора за работу по технике стыковки космических кораблей. Олдрин лучше других владел электронно-вычислительной техникой. Обширные знания и редкое самообладание выдвинули его в число первых людей для Луны. Со своей миссией Эдвин Олдрин справился блестяще.
Все, что после полета началось на Земле, застало человека врасплох. Он попытался искать убежище в ВВС, которым отдал годы молодости. Тут он надеялся окунуться снова в работу и «двигаться, а не стоять». Однако расчеты не оправдались. Бремя известности преследовало, мешало вести дела, как они того требовали. Ему отказывают в присвоении очередного воинского звания бригадного генерала, на которое он рассчитывал и которое считал для себя престижным.
Ошибки в личной жизни, сожаление и чувство вины усугубили положение. «Я заметил, что действую не на своем обычном уровне. Ранее я всегда знал, что мне делать. А теперь стал нуждаться в том, чтобы мне указывали и говорили, как поступить. А жизнь свое требовала. Слишком велика была конкуренция, чтобы позволить себе отстать. Я почувствовал, что болен. Всякого рода успокоительные пилюли, на которых я пытался жить, не помогали, и я обратился к врачам и к своему командиру. Я сказал, что нуждаюсь в психиатрической помощи!»
Перед отлетом в госпиталь Олдрину стало совсем плохо. Он вспоминает, что в то время, как его жена и врач, который должен был сопровождать его в Техас, «упаковывали чемоданы, я стоял в дверях, мучительно стараясь понять, кто эти люди и какое отношение они имеют ко мне».
Теперь стало известно: Олдрин был первым, кто в полете «видел молнии», даже с закрытыми глазами. Ученые посчитали, что это связано с космическим излучением, и предположили, что оно могло повредить мозговые клетки, расстроить мыслительный аппарат. Однако медицинское обследование и лечение психиатров не подтвердили это предположение. Было выяснено: глубокая депрессия вызвана не космическими явлениями, а вполне земными и хорошо известными перегрузками. Они оказались чрезмерными даже для очень сильного человека.
Полковник Олдрин принял решение уйти с «залитой прожекторами сцены». В 1972 году он объявил об этом и сказал, что считает себя обязанным написать об опыте жизни честную книгу. «Скажу откровенно, это не будет похоже на рассказы в журнале «Лайф».
Эдвин Ордрин написал свою исповедь. Ее назначение он определяет так: «рассказав о своих проблемах, я, может быть, внушу кому-нибудь мужество взяться за проблемы, которые, конечно, есть у каждого человеку, а также, возможно, предостерегу людей от неверных шагов».
Таков человеческий постфактум одного из самых дерзновенных путешествий, когда-либо предпринятых людьми.
В. Песков, Б. Стрельников. Фото авторов и из архива В. Пескова.
7 мая 1974 г.
---------------------------------------
Конец цитирования
В свете сегодняшнего "послезнания" можно пройтись "критикой" или "скептицизмом" - но не буду. Рекомендую просто прочитать (тем, кто не читал) и составить свое собственное впечатление об этом.