Именно тогда мне было неприятно. Это был теплый теплый день мне было чего - то не до того . Я подготовил для неё письмо такое яркое, чтобы с открыткой, чтобы сердцами, чтобы с тобой любовью. А тогда еще было лето и теплое, теплое, теплое время. И была поездка, было в ней 20 человек, в том числе и она, в том числе и я. Мы ехали на базу. Не понимаю, зачем все называют их базами отдыха, потому что там было совсем не до отдыха, там было совсем неприятно, и в нем не было ничего такого, что бы отдыхать. Отдыха в нем не была только тревожность и лес, кусты, лес и что - то напоминающее, берега. Тогда еще я не знал, что будет. Точнее, откуда я мог знать хоть что - либо мне развить дар предвидения? Если такой дар и есть, тогда я очень не умею с ним обращаться? Хотя и ничем другим тоже не умею обращаться. Мне всегда казалось, что я хоть что - то должен уметь, чтобы меня любили. Я не думаю, что любовь нужно заслужить. Заслужить, что стоит того, чтобы это делать. Знание чего - либо успокаивало меня. Мне кажется, что это было какой - то ошибкой. И ровно тогда, ровно, тогда мне казалось, что это является какой - то ошибкой. Я был вне себя. Этому способствовали все факторы. Например, она и он, я он и снова он, а также эти глупые люди. Они все улыбались и плакали. Точнее, плакал только я. Была беседка. А около неё сидел я. На деревянной лавочке, которая, судя по всему, пережила, уже не 1 расставание. И ровно с той поры мне казалось то, что я идиот. Я плакал, как никогда, прямо при людях. Например, этими придурками, которые меня задирали. Они смеялись, наверно, надо мной, но не показали этого, потом игра в волейбол. После чего мне нужно было уже согреться, и я пошёл кушать. Я поел и откликался, как только мог, она сказала мне то, что я должен быть сильным, точнее, она сказала мне перестать себя вести так, как я вел себя, когда я думаю то, что я должен вести себя так, чтобы так, как будто ничего не произошло. Она говорила неуклонно, очень грубо и строго. Мне переплеталось сочувствие, негодование и также тревога. Мы не нравился ее подход, я его отвергал. Я очень хотел выпить в тот день, но ничего под рукой не было, кроме картошки. Сих пор мне не очень нравились поездки. Я помню лишь то, что мы вышли на остановке вместе с людьми, которые мне нравились. На удивление, мы жили в соседних домах, это было очень приятно. Один из них сидел рядом со мной за партой. Другая жила, напротив, и, кажется, выгуливала собаку. Я еще помню, мы играли в волейбол, волейбол такой - то, что я прыгал, как только мог я подрал коленку об песок, и мне было очень страшно. Песок был очень душистым, наполненным бархатом и сладостью. Поле было советским, и отдавало мужиковатостью. Сетка была очень высокая и американской походкой озирала на нас. Мне казалось всегда то, что эти столбы хотели меня убить, а не прямо падали от меня, пока я думал то, что я падаю на них и всей мощью своего тела бью по мячу. Люди, напротив, нас такие же случайно отдыхающие, даже спросили наши имена. Удивительно, но они были очень радостными, добрыми, прямо не похожи на старшеклассников. Мне надолго запомнится тот день, но я не могу его хорошо писать. Не все это не очень нравятся, но я думаю, то, что нам нужно было это совершить, чтобы продолжать свое развитие. Но я очень рад, что развитие всегда происходит таким образом. Я не люблю то, что происходит со мной в моей жизни. Пожалуйста, хватит со мной так поступать, я этого не хочу. Не нужна была тогда любовь. И не нужно мне говорить то, что я должен делать.