«Сашу Белова, блестящего гвардейского офицера, флигель-адъютанта генерала Чернышевского и мужа одной из самых красивых женщин России — Анастасии Ягужинской, нельзя было назвать в полной мере счастливым человеком». Так начинает автор рассказ о своём герое во втором романе. Она тут же отметит: «Если бы нищий курсант навигацкой школы увидел в каком-либо волшебном стекле, какую он за пять лет сделает карьеру, он бы голову потерял от восторга, а теперь он подгоняет каждый день кнутом, чтоб быстрей пробежал, чтоб выбраться наконец из будней для какого-то особого праздника, а каким он должен быть — этот праздник, Саша и сам не знал». Что же омрачает его жизнь? Его «дурацкая» служба («генерал Чернышевский, человек в летах, по-солдатски простодушный, вознесенный коллегией на высокий пост за прежние, ещё при Петре I оказанные государству услуги, искренне считал, что флигель-адъютанты придуманы исключительно для исполнения его личных желаний, которых несмотря на возраст у него было великое множество, и не последнее в них место занимали амурные»), которой, однако, многие завидуют: «целый день мотаешься по курьерским делам или бежишь подле колеса генеральской кареты. Визиты, чёрт их дери… Во время визитов адъютантам надлежало терпеливо ждать в прихожих да тесных буфетных и благодарить судьбу, если там были канапе или хотя бы стулья».
А главное – отсутствие нормальной семейной жизни: «замужество их стало ещё одной формой ожидания тех светлых дней, когда сменятся обстоятельства и они наконец станут принадлежать друг другу в полной мере», потому что Анастасия должна жить во дворце при императрице, «Саша виделся с женой во дворце, в знак особой милости ему даже разрешалось пожить какой-то срок в её не топленных покоях, но что это была за жизнь! Ему казалось, что каждый их шаг во дворце просматривается, как движение рыб в аквариуме». Белову трудно привыкнуть к такой жизни, когда «ласковое, родное существо вдруг исчезало, а его место занимала официальная, испуганная, нервическая дама». Но если он мечтает о том, чтобы жену отставили от двора («Поживём своим домом. Хочешь, за границу поедем. Я в отставку подам…»), то для Анастасии это страшная угроза («Если прогонит, я умру…»).
Зачем троим, скажи на милость,
Такое множество врагов?
Враги преследуют героев и здесь. Никита по ошибке в буквальном смысле слова, простите, «вляпался» в чужую интригу и оказался в заключении. Могут ли его друзья не откликнуться на беду? Перед Сашей стоит вопрос – к кому идти за помощью? И мы узнаём, что «до Бестужева так же далеко, как до Всевышнего. Давно ли он стоял в кабинете тогда ещё вице-канцлера Бестужева, и не жалким просителем, а помощником, оказавшим неоценимую услугу. Бестужев был щедр. Кто, как не он, сделал Сашу гвардейцем, и хоть не напрямую, косвенно, но помог получить руку Анастасии. Бестужев расплатился сполна и точно дал понять — скандальной истории с его похищенным архивом не было, и горе тому, кто об этом вспомнит!» Более того, в качестве врага заполучил Саша ещё и беспутного бестужевского сына…
И, видимо, именно поэтому делает он ещё одну ошибку, обратившись к Лестоку, который стремится случившееся использовать в своих интересах. «Это что же получается, чёрт подери! Они теперь в одной упряжке с Лестоком? А хоть бы и с Лестоком. Главное, Никиту освободить!»
И ещё один неосторожный шаг – попытка переговорить с Екатериной, на свидании с которой и был арестован Никита, и неожиданное спасение её. Кстати, здесь «Дюма-мать» (по словам Н.М.Соротокиной, так её называли друзья) описывает действительное происшествие: в конце мая 1748 года в Гостилицах, во время пребывания там императрицы вместе с племянником и его женой, утром произошла просадка фундамента дворца усадьбы, и сержант Преображенского полка по фамилии Левашов вынес Екатерину из разрушающейся комнаты. В романе это делает поручик Белов.
Но этот поступок, за который Екатерина просит Белова наградить, приносит лишь неприятности: Анастасия удалена от двора, и Саша оказывается между двух огней: жена и раньше ревновала его к друзьям («Они тебе нужнее, чем я!»), а теперь «винит его в том, что он больше переживает о сидящем в темнице Никите, чем об отлучённой от дворца». И даже в сердцах бросает ему: «Зря ты меня из Франции вывез, зря! Жила бы я с кавалером де Брильи безбедно, а на родине я отверженная!» Поведение Белова, по-моему, безупречно: «У него достало чуткости не устраивать скандала, он до тех пор целовал её волосы, губы и руки, пока она не обхватила его за шею и не заснула спокойно». Но… «Но забыть этих постылых слов он не может, и что совсем погано — простить Анастасию до конца тоже не получается». «Или горе её настолько ослепило, что она и прошлое хочет перечеркнуть?»
И даже это не останавливает его: вместе с Корсаком он совершает дерзкое нападение на мызу Бестужева и освобождает Никиту.
Однако жизнь снова резко разворачивается. Совершенно верно Лядащев писал Саше: «Беда в том, что шляешься ты без надобности к неким медицинским особам, о коих предупреждён был, и последствия твоей беспечности непредсказуемы». Лестоку в его политических играх он уже не нужен, Бестужев же без особых угрызений совести докладывает императрице «про тайные сношения Лестока с молодым двором через связного — поручика Белова» («плохо, что именно Белова приходится подставлять под удар, да ничего не поделаешь» - он старается не вспоминать, что «когда-то, пусть на миг, их судьбы сплелись в тугой узелок»).
Александр Белов в крепости. По-моему, очень точно показан ход его мыслей: сначала – чувство смертельной усталости («Все последние месяцы он был только должен, должен… Чувство долга морального испепеляет силы почище долга карточного… А здесь в крепости он никому ничего не должен, теперь ему должны. В темнице каждый заболевает одной и той же болезнью — бессилием, вернее сказать, утратой активности, и теперь уж вы, которые на воле, думайте, как меня лечить»). Затем – «усталость, проклятье, куда-то делась, и мысли поползли в голову, мысли беспокойные». И начинаются попытки «приручить» смотрителя, а потом получена коротенькая весточка… И, наверное, это даёт силы для странного, по мнению следователя, поведения на допросах: «Белов сидел неуязвимым балбесом, испытывая единственное — глубокое благорасположение к следователю. А ведь не глуп, ох, не глуп…»
И, кажется, чудесное спасение, и встреча с многое понявшей женой: «Вначале шёпот, шорох невнятный, потом беготня по лестницам и наконец громкий, навзрыд, крик Анастасии:
— Где он? Голубчик мой ясный, где он?
Она вбежала в кабинет, и здесь силы её совершенно оставили. По инерции она ещё сделала три неверных шага, потом колени подломились, и она непременно рухнула бы, если б не подхватили её сильные руки мужа».
Затем – коротенькая фраза: «Беловы тихо и незаметно отбыли в Лондон», а до этого – «Именно в стенах Тайной канцелярии, хоть он и не желал этого, началась Сашина дипломатическая карьера».
Возможно, я ошибаюсь, но мне кажется, что здесь автор романа собиралась поставить точку. Но все мы, я думаю, помним: вскоре появился третий фильм, в начале которого мы узнали, что «Белов с отрядом где-то на Аляске», а об Анастасии, кажется, не сказано вообще ничего (плохо помню, а пересматривать, простите, просто не хочу).
И появляются ещё два романа, где Белов принимает самое деятельное участие в событиях, связанных с Семилетней войной. И если и находится за границей, то не как дипломат, а как военный.
**************
В комментариях я часто встречаю слова о том, что трудно «представить героев книги без фильма, а фильм без книги». По-моему, это относится только к первому фильму, при всех изменениях, о которых я писала раньше. Поскольку фильм я видела раньше, чем прочла книгу, для меня герои неразрывно слиты с исполнителями (Никита – только с В.А.Шевельковым). А вот история героев, начиная со второго романа, никак уже с фильмами не соотносится.
Сейчас в интернете охотно цитируется высказывание С.В.Жигунова: «В последние дни звонит много прессы по поводу премьеры "Гардемаринов" с вопросом, что я по этому поводу думаю? Отвечаю сразу всем: 1. Я вообще про это не думаю. 2. Уважение к зрителю — это умение вовремя остановиться». В принципе, как мне представляется, он прав. Для меня, например, диковато прозвучало появившееся некоторое время назад заявление С.С.Дружининой, высказанное в пылу жаркой полемики с актёром, что-де Сашу Белова создала только она (может быть, цитирую не очень точно, но смысл был такой), – хотелось спросить, почему она про Нину Матвеевну забыла.
И именно поэтому хочется обратиться к последним книгам тетралогии. Тем более, что и отношения с Анастасией развиваются там достаточно сложно.
… В первом фильме была прекрасная песня о разлуке:
И глянет мгла из всех болот и всех теснин,
И засвистит весёлый кнут над пегой парою.
Ты запоёшь свою тоску, летя во тьму один,
А я, одна, заплачу песню старую…
Мне именно она вспоминается, когда я читаю последние книги, в которых, правда, разлука окажется не только «полночным татем», но и исцелителем…
Если понравилась статья, голосуйте и подписывайтесь на мой канал!
Путеводитель по всему циклу здесь
Навигатор по всему каналу здесь