За прошедшие 4 месяца они оба обдумали то что произошло. Та ссора давила на них каким-то немыслимым грузом рухнувшего вниз моста, который проела ржавчина. И как это ни парадоксально, истинной причиной ругани была вовсе не бытовая рутина, а магия. То самое искусство, что занимало всё его время и все его помыслы, безжалостно вытесняя оттуда то что дОлжно править в сердцах влюблённых – любовь и доброта. Отчуждение, закрытость Михаила, вечное погружение в пучины тайн и записи; звуки от шершавой поверхности пожелтевших страниц фолиантов и трактатов (походивших на шёпот ночных чудовищ из глубин сознания), что он столь жадно впитывал, выписывая оттуда самое ценное… Всё это заставляло Орели судорожно искать причины в себе. Она неправильно ведёт себя? Потеряла свою красоту? Или у него проснулись чувства к другой?
Девушка подолгу рассматривала себя в зеркале после душа, тщетно пытаясь найти в себе изьяны. Но нет, ничего не отталкивало – в зеркале было само совершенство! И доказательством тому являлись их ночи, пропитанные дистиллированной страстью. В такие моменты юная француженка повторяла действия другой, не менее прекрасной девушки, только с лиловой кожей, огненными глазами, копытами и длинными рогами. О нет, Орели знала о существовании Ксаны – старая колдунья сама рассказала ей об этом необычном подарке для Миши в те дни, когда он только начинал осваивать науку колдовства.
Ну а в тот роковой вечер… Нет, они не кричали. Но эмоции диктовали. Её волнение выдававшее акцент, напряжение в его голосе.
- У тебя на уме царит только твоя работа, вечно книги и тетради, а я…
И он сделал то, что самое, наверное, верное в такой ситуации – подошёл, крепко обнял её и поцеловал в нос, а затем прошептал доверительным тоном:
- А ты рядом со мной.
- Тогда почему ты не хочешь, чтобы я переехала к тебе?
Миша замялся. И попытался спрятаться под, как казалось, самой правдивой причиной:
- Из-за меня ты будешь в опасности.
Но тщетно.
- Я не беззащитна. И не говори так со мной – я сильная ведьма!
- Я знаю это… Но ты же знаешь каково это. Мы ведь пленники наших чар, они ведут нас… и ведут к опасностям.
Но спутанные речи не смягчали напряжения в синих глазах. Юноша разжал объятья, провёл перчаткой по комоду, опёрся на него и бессильно признался:
- Для того чтобы создать семью нужны двое, это всем известно. Но мало кто понимает, что бог создавал Вселенную в одиночестве.
И это было подлинным ударом для хрупкого сердца. Мечта о маленькой тихой гавани, отделённой от мира стенами из незримого бетона и чарами из чистой магии, рухнула как карточный домик. Так рушатся воздушные замки – красочно и бесшумно. На глазах её проступили слёзы и она, в бессилии, убежала. Он лишь горестно посмотрел ей вслед, раздавленный тяжестью своего признания. Лакированная дверь скрипнула и остановилась, так и не вернувшись обратно в проём. И зоркие чёрные глаза не упустили в этой мелочи незримый намёк. Как только сердце успокоилось и в голове утихли проклятия в собственный адрес, он последовал за ней.
Через несколько минут он оказался застигнут на кухне хозяйкой дома. Магесса зашла и обнаружила его, стоящего у стола, грустного и нерешительного. Он застыл в центре помещения, положив руку на мраморное покрытие, рассматривая белокурую головку сквозь окно возле двери. Моментально оценив ситуацию, и зная характер обоих, колдунья с тревогой спросила:
- Обидел девочку?
Миша молчал. Наталья уже было шагнула в сторону выхода на улицу, чтобы взять на себя роль примирителя, но рука в тканевой перчатке остановила её.
- Она искренна к тебе. И отдаст всё ради тебя.
- Чувства имеют свойство угасать, - парировал волшебник, не отводя очей из-под нахмуренных бровей.
- А какая разница? Ты же сам рассказывал мне ту вдохновляющую историю, нет? Или меня подводит память? Хоть 3 дня, но моих – не так ли ты закончил ту историю? – тон упрёка, подкреплённый авторитетом возраста и силы, подействовал.
- Да, я помню… Я сам с ней поговорю.
Колдунья кивнула.
- Вы не против? – Миша жестом указал в сторону холодильного шкафа в углу, наполненного бутылками.
Пригласительный жест был ответом. Для примирения с юной ведьмой он выбрал трёхлетний эльзаский полусухой рислинг. Ловко откупорив бутылку, он схватил пару своих любимых бокалов с узором спирали у основания чаши и вышел наружу. Дверь закрылась, но девушка даже не повернулась. Они сидела на скамейке, рассматривая вдали силуэт рогатого гостя, дававшего понять своим упорным ожиданием, что сегодня он хочет полакомиться каменной солью. Сохатый выказывал терпение, зная, что оно будет вознаграждено.
Без слов юноша сел рядом с ней и дал в руку бокал. Напиток цвета незрелого сена с едва-заметными зеленоватыми проблесками, тонувшими в вечернем солнце, заполнил хрустальные чаши на тонких ножках. Орели отвлеклась от мыслей, молча глядя как его бокал соприкоснулся с её. По иронии, это был первый раз в жизни нимфы, когда она пробовала вино. Резком жестом она сделала пару глотков, сморщившись от кислоты.
- И так пьёт вино француженка?? – рассмеялся Архивариус. – Сейчас покажу как надо!
Такие ноты в низком голосе вызвали тень улыбки на её лице. Миша поиграл бокалом в руке, чтобы вино, расходясь волнами вдоль хрустальных стен, вдохнуло. Затем провёл им перед носом и лишь после этого вобрал в рот немного напитка, подержал на языке и проглотил.
- Вот так, - решительно произнёс он, будто вынося окончательный вердикт. – Дай ему раскрыться, проявить себя. Пусть подышит, лишь после этого он сыграет на твоём языке свою симфонию.
- Он? Разве в вашем языке вино – это не оно?
- Он – рислинг, - пояснил юноша.
- Я всё никак не привыкну в играм вашей грамматики, - буркнула Орели.
- Не отвлекайся, - оборвал Миша. – Давай, попробуй.
Девушка последовала его примеру и ей в нос ударил аромат фиалок и спелого дюшеса. А затем на языке напиток сыграл кантату из яблока и лайма, с нотами сицилийского апельсина и вкраплениями белого мёда. Она закрыла глаза от удовольствия, проглотила и растворилась в блаженстве. Но удовольствие было далеко не только от французского вина с немецкими корнями, нет. Просто само ощущение что он ведёт её, рассказывает небольшие маленькие секреты. И именно эта его черта так пленила её когда-то. Он был готов протянуть ей руку и бережно потянуть за собой в царство тайн, как уже бывало не раз. Будь то катания на лыжах со снежных склонов дремлющих вулканов его малой родины или как сейчас. Казалось бы – лишь маленькая деталь, мелочь, но столь показательная. И эта покровительственная забота в голосе, с которой он, понижая тональность, объяснял нюансы, трогали её наиболее глубоко. Ей не нужны ни цветы, ни блестящие кусочки металлов, а это – покровительство.
Послевкусие напитка прошло и, выдохнув, она прошептала по-французски:
- Я приму это.
Но Миша понял значение этой фразы. И не осознал истинный, куда более глубокий смысл, заключённый в этих словах. Она не просто приняла и покорилась… Это было осознание того просто и непреодолимого факта, что этого юного мага невозможно остановить, ибо жажда свершений пропитывает насквозь само его естество, и каждый атом его тела существует в безмерном требовании – а отнюдь не для безликого покоя. И лишь потом, где-то там, будет всё остальное, в том числе и она – со своей любовью. Обречённость – и ведь он далеко не первый из сильных мира сего, кто ввергал своих близких в неё.
- Прошу тебя, - начал оправдываться Миша, используя английский, - я не вижу смысла своего существования в том, чтобы просто прожить эту жизнь. Приходить домой после работы, ощущать аромат ужина, помогать детям с уроками, лечь спать и перед этим заняться сексом в позе бутерброда… Нет, я не осуждаю, так живут не просто миллионы, а миллиарды людей. Но я так жить не могу.
- У тебя есть то, о чём многие лишь мечтают, - возразила Орели. – Талант волшебника, интересная работа, достаток, любящая женщина… Чего же тебе не хватает?!
- Осознанности, - с глубоким выдохом прошептал он в ответ.
- А разве в поисках этой осознанности тебе не нужен будет союзник?
Вопрос был, что называется, в яблочко. Она уложила его на лопатки. Миша нахмурился и это и был ответ. Орели глотнула ещё вина и сменила тему:
- Расскажи мне о том что было раньше? Я про то, какой была твоя жизнь до переезда в Петербург. Ты так старательно избегаешь этой темы.
- Жаждешь деталей?
В интонации крылась готовность рассказать, что обрадовало нимфу и она взяла его за руку. И хотя чёрная ткань разделяла их, но он ощутил тепло её прикосновения. И видя её улыбку он решил, наконец, открыть ей ещё один сундучок с сокровищами воспоминаний.
- С чего начать? – начал он. – Когда маму проводили на пенсию, ей подарили журнал с самыми памятными фотографиями. Обложка из тёмной кожи цвета старого дуба, и ещё периметр был из чёрной более плотной кожи с металлическими уголками. И там, на этих фотографиях запечатлены основные моменты – делегации из Японии и Южной Кореи, как она показывала им успехи комбината, выслушивала советы о дальнейшем развитии производства, принимала цветы от мэра города. Там есть и наша с ней фотография, а под ней подпись:
Наследник был у королевы нашей.
И для неё он был всех краше.
Всю жизнь и все богатства мира
Она к ногам его сложила.
Стишок он прочитал на русском, а затем снова перешёл на английский.
- Моя мама очень властная женщина. И жёсткость её характера испытывали все, от бизнес-партнёров, до местных чиновников, искавших её поддержки. Но для меня всё это было иначе. Понимаешь, я не отдавал себе отчёта в этом… Я ведь с Востока! А провинция живёт своим, совершенно особенным ритмом. Я помню как сбегал из дома поздно вечером, когда все крепко спали. Что можно рассказать про столь отдалённый край в те времена? Разбитые дороги, полные щелей и дыр. Дорогие японские иномарки с молодыми парнями и девушками, погрязшими в грехах, за рулём. Золотые цепи на шеях у избалованных отпрысков в то время как другие дети смотрели на всё вокруг голодными глазами. Я помню запахи корейских специй и китайского чая, стелившиеся по вечерам по городу. И стоны дешёвой шл*хи где-то за углом, ублажающей очередного клиента – не первого и не последнего за ночь… Я рос особенным, ограждённым какой-то невидимой границей, которую моя мама так бережно воздвигла вокруг меня. Меня накрывали одеялами из верблюжьей шерсти, холодильник всегда доверху наполненный едой, блины с икрой каждое воскресенье… И запах папиной трубки, когда он что-то мастерил у себя в комнате и оттуда доносились мелодии Мусоргского, Чайковского, Прокофьева и Свиридова…
Миша замолчал. Он открылся ей в эту минуту, описав свое происхождение как уж сумел.
- Такие ужасные вещи и так прекрасно описаны тобою! – прошептала Орели, сдерживая слёзы.
- Я ведь принц! – подытожил юноша. – Королевства Разрухи.
Орели не упустила шанс воспользоваться моментом и прижалась к его щеке, чтобы доверить его уху слова:
- Значит, ты всё же принц! Мой принц…
Миша сделал глоток, дабы смыть вином застрявший в горле комок и обнял левой рукой девушку, прижав её к груди, прямо к рубцам, что под одеждой полосовали тело.
- Твой тихо, - отозвался он.
Они замерли так, готовые растаять вместе с самим светом Солнца. И в это мгновение Миша добавил мысль, которую ни к чему нельзя было присовокупить:
- Устал я от этой планеты, но никак не могу её покинуть. Я будто пленник этого маленького голубого шарика. Красивая, но клетка.
Разумеется, старая колдунья не услышала ни этих слов, ни тех что звучали до этого. Она лишь подкралась к окну, дабы убедиться в их примирении, что не могла не вызвать тень улыбки на морщинистых губах. И там, вдали, где за ржавой калиткой начинался лес, она увидела своего старого друга, терпеливо ожидавшего угощения. Так что очень скоро она, прихватив свою тканевую сумку для сбора трав, и облачившись в яркий расписной платок, покинула дом, дабы прогуляться с рогатым хозяином леса.
И теперь, после новой разлуки, эмоции обоих темпераментных чародеев улеглись, и круги переживаний более не расходились по омутам характеров.
Но незадолго до их новой встречи случилось ещё одно знаковое событие. Оно не имело отношения к приезду девушки. В ту ночь ужас от пережитого покрыл всё его тело каплями пота. Едва зайдя в дом после своих ритуалов в лесу, старая колдунья услышала из его спальни на втором этаже стоны и вопли ужаса. Сбросив сумку с травами и склянками, магесса приподняла подол платья и поднялась наверх, не касаясь ногами ступеней.
Дверь в гостевую спальню открылась бесшумно – это стало чем-то вроде традиции этого дома - что именно Миша смазывал петли дверей. Желтый свет, ограниченный дверным проёмом, протянулся по полу, пересёк кровать и узурпировал даже часть потолка у противоположной стены между двух окон. Измученный мальчик стянул одеяло и царапал себя, словно пытался содрать те части кожи, что покрывали шрамы. Но он уже не кричал в бессилии – в его голосе, тихом и настойчивом, улавливались отдельные слова на странном языке, который бы поняли лишь считанные единицы из ныне живущих. Он шептал заклинания. Напор и тембр говорили о том куда отправил его Сюхтекухли – напротив жаркого пламени, у котла с кипящим зельем, обратив взор к самим жителям ночного неба. Наталья поспешила разбудить его, что потребовало усилий, ибо связь с колдовством, пусть и происходящим во сне, была стойкой. И едва очнувшись он вскочил, врезавшись в её плечо лицом, и ещё с минуту пристально осматривал всё вокруг, сомневаясь, что есть иллюзия, а что – явь.
- Что тебе снилось?
Миша не отвечал, лишь смахнул пот с лица и глубоко дышал.
- Расскажи мне, мальчик, что ты видел?
Больших усилий стоило для него заставить дыхание успокоиться, чтобы ответить:
- Мне снилось, что я уничтожаю мир.
Это всего лишь сон, игра Морфея, но столь откровенное признание, как гром среди ясного неба, парализовало их обоих. Ощущая его ужас, колдунья, не выпуская мальчика от себя, провела ладонью по его здоровой руке и сжала пальцы окрест своих. Ей впервые довелось увидеть то, что он годами скрывал под одеждой, и она не сдержалась – начала поглаживать его по рваным выпирающим шрамам, нашёптывая в ухо слова успокоения:
- Это был всего лишь сон. Успокойся. Забудь об этом, лишь видение, не более.
Слегка оторвав его от себя – что сопровождалось характерным звуком, ибо влага будто склеила их шеи, она мельком глянула на паутину красноватого цвета, обретение коей чуть не стоило ему жизни когда-то давно.
- Всё было так явно и отчётливо… - продолжал говорить Архивариус, не замечая поглаживаний. – И выглядел я по-другому! И ритуал… Она не заставляла меня! Я сам хотел!
- Не надо! – твёрдо скомандовала магесса. – Не погружайся в эту воронку, отвлекись от неё! Одевайся! Лучше пойдём выпьем чаю.
Волнение в голосе вскрывало акцент, от которого она почти избавилась. Картавая «р» звучала столь отчётливо, будто никогда и не произносилась кончиком языка.
- Мне надо одеться, - отозвался Миша, прикрывая одеялом низ живота и ноги.
- Хорошо. Жду тебя в кухне. Не задерживайся!
Не смотря на их многолетнюю дружбу, рефлекс подчинения командам от Верховного Чародея сыграл, так что едва она вышла, оставив дверь открытой нараспашку, Архивариус весьма быстро привёл себя в чувство – заглянув в ванную, чтобы умыть лицо холодной водой и одевшись, он даже забыл повязать шарф, лишь мгновенно, по привычке, натянул перчатку и поспешил вниз.
Заботливая хозяйка дома села не во главе стола, как обычно, а с правой стороны, показывая этим, что готова к разговору не с подчинённым, но с другом. Послушные её воле предметы занимали свои места на столе: кружки тихонько опускались на блюдца, сахарница и заварочный чайник, в который стройной дорожкой уже залетали гранулы чёрного чая с кусочками сушёных ягод. Осталось лишь дождаться свиста из кухни, кричащего о том, что вода вскипела.
Миша зашёл тихо, даже робко. И пока он шёл к месту напротив Натальи, отвратительный звук, беспощадно режущий барабанные перепонки, донёс весть, что кипяток готов. Едва гость сел на приготовленное для него место, струя кипятка уже лилась вниз, раскидывая в водовороте чаинки. Наступило неловкое ожидание. Забытый шарф показался не простой случайностью, а знаком, и, дабы заполнить пустоту, магесса перешла прямо к откровениям:
- Откуда у тебя эти шрамы?
Миша, к удивлению колдуньи, усмехнулся, но без ноты грусти. Он поправил перчатку, подтянул на неё рукав бадлона и поначалу не стал вдаваться в долгий рассказ:
- Мало кому улыбается удача остаться в живых, повстречав весной медведя. Первое время после пробуждения они истощены и отчаянно ищут пропитание. Отсюда их агрессия. Мне было 12.
Магесса прикрыла рот рукой от ужаса – она отчётливо представила, как бедного мальчика терзает голодное животное.
- Я почти ничего не помню, - продолжал Миша. – очень быстро потерял сознание. Уже потом мне рассказали, что он почти полностью оторвал мне руку. А когда меня привезли в больницу, то сквозь разорванные рёбра виднелось биение сердца.
Здоровая рука Архивариуса рефлексивно прошлась по плечу и застыла на груди.
- Мой мальчик… - шептала колдунья.
- Всё хорошо, - поспешил оборвать её переживания юный маг. – Я выжил! Потом, уже после, было 8 операций и меня починили, как уж смогли. Правда с тех пор рука шалит, на погоду реагирует…
- В этом нет ничего смешного! – отчаянно отозвалась Наталья.
- Я победил! – торжествовал гость.
- Кого?!
Миша выждал паузу и тихо добавил, словно и не собирался произносить этого вслух:
- Саму Смерть.
И, показывая что он уже давно переболел своим жестоким приключением, Миша схватил чайник и начал разливать тёмный чай. Увидев это, Наталья спохватилась, махнула рукой пригласительным жестом в сторону кухни, и в столовую тотчас влетела красивая тарелка с нарисованными голубыми ягодами, а вслед за ней – шоколадные печенья, что буквально вечером приготовила пышнотелая Дарья.
И тут вмешалась Вселенная – в кармане у Натальи зазвонил телефон. Маленький экран «ракушки» показал имя из 4х букв и чтобы рассмотреть его, старой женщине пришлось прищуриться. Она открыла его, приложила к уху и ответила под журчание воды, разбавлявшей заварку:
- Подожди минутку, я выйду из комнаты.
Едва дверь в прихожую тихо закрылась, мальчик ринулся к щели, чтобы попытаться подслушать разговор. А чайник, уже не наклонённый, источая клубы дыма, словно миниатюрный паровоз, так и остался висеть в воздухе – нечаянное колдовство юноши.
Но услышанное осталось неугодным для юноши. Всё что ему удалось различить это короткие ответы вроде «да», «это хорошая идея». В самом конце, до его уха, сквозь гул сквозняка, донеслось отчётливое «могу сообщить как буду в Питере, встретимся и я посмотрю».
Хлопок телефона подсказал мальчику вернуться на своё место. И вернувшись в столовую, Наталья застала Мишу сидящим мирно, с надкусанным печеньем в руке. Но одна деталь выдала его попытку подслушать. И неспешно проходя вдоль стола, колдунья игриво-небрежно кинула:
- Чайник забыл.
Мальчик покраснел, словно ребёнок, застигнутый врасплох посреди шалости с фломастером или кистью с краской в руках, на секунду уставился на чайник, взглядом велел предмету и тот покорно опустился на поверхность стола. Но по глазам оставалось видно как юноша борется с искушением узнать детали.
- Это был Мэлс, - объяснила хозяйка дома.
- Всё хорошо? – искренне участвовал маг, пока Наталья поправляла на коленях складки платья.
- Да, вполне. Он хотел поделиться радостью что его контракт с Министерством Обороны продлён. Стараниями Киры, как ты догадываешься.
- Вы как-то упоминали что многим обязаны его отцу, - продолжал тему Миша, не желая возвращаться к обсуждению его давнего трагического приключения.
- Это правда. Именно он помог мне перевезти Орден в вашу страну много лет назад... Кстати! Каково твоё мнение о нём?
Миша сделал глоток чая, дабы освободить рот от застрявших на нёбе кусочков печенья и выдал ответ.
- Он очень умный, внимательный к деталям. Когда мы с ним общались тогда, зимой… мне показалось, что от него веет энергетикой практика.
- Ты не ошибаешься.
Наталья отвлеклась. Она мгновение в руинах её памяти возник образ того, кого она очень хотела в ученики. Но он отказался. Ирония в том, что в эту роль влез тот, кого она совершенно не ожидала. И этот кто-то ныне сидел перед ней, жадно поедая угощения.
- Сладкоежка! – ухмыльнулась колдунья и вернулась к теме: - Он… не хотел развиваться в этом направлении и я, будучи благодарной его семье, научила Мэлса блокировать свои способности. Так что теперь он живёт предпринимателем, а не волшебником.
- Но вы же говорили, что от этого нельзя отказаться! – опешил Миша. – Что если это дано, то это долг, а не прихоть.
- Говорила, - подтвердила колдунья. – И рано или поздно он очень дорого заплатит за свой выбор.
Магесса пыталась скрыть свои переживания под толстым слоем пыли и паутины безразличия.
- А что за Кира? – никак не мог угомониться настырный собеседник. – Это имя постоянно фигурирует, когда речь заходит о самом Мэлсе, но я ни разу её не видел и не говорил с ней.
- Не поверишь, но я понятия не имею кто она такая! Мне самой доводилось разговаривать с ней лишь несколько раз по телефону. Она возникла в его жизни из ниоткуда 11 лет назад и дела его резко пошли в гору сразу после этого.
- Невероятно… – отозвался Миша.
Чай уже был допит, время близилось к полуночи. Да, обычно он ложился несколько позже, но здесь, вдали от города, когда кровь столь жадно поглощает кислород и глаза не обмануты светом фонарей, рассекающих ночную темень как лезвие, тело требовало отдыха значительно раньше.
Юноша пожелал спокойной ночи хозяйке дома, галантно склонив голову, когда встал из-за стола, и направился к выходу. У самого выхода из столовой в прихожую его остановил голос колдуньи:
- Как тебе книга что я дала тебе? Ты уже закончил читать её?
Вопрос заставил юношу не просто остановится. Колдовские кольца его планетарного очарования были, при рассмотрении, лишь гармонией разрозненных мыслей и привычек. И именно на таком расстоянии была сейчас магесса, выискивающая в мириадах отдельных деталей истину – самую сакральную мысль.
- Я прочитал, - сухо отозвался мальчик.
- И?
Миша молчал. Ибо не смел произнести того кощунства, которое он выяснил. И колдунья пришла ему на помощь:
- Теперь ты понимаешь? Это ложь.
Не такое готов услышать всякий, кто отправляется ко сну. Он повернулся, и чудовищная печаль исказила его лицо. Густые брови сомкнулись, чёрные глаза сощурились. Но молчал. Резко встав со своего места, магесса зашагала к нему, продолжая лить горькое вино на его сердце.
- Всё что мы делаем, всё чему ныне служит Орден – страшная, чудовищная неправда.
Юноша не смел смотреть ей в глаза и потупил очи долу.
- Ты должен это знать, Архивариус! Знать правду! – никак не останавливала своё давление наставница.
- Орден был основан чтобы править миром, а не прятаться от него, - хриплым голосом от кома в горле отозвался юноша.
Наталья закивала головой.
- Но почему вы не остановили это? Почему вы не напомнили всем?
- Можно подумать у меня была возможность это сделать. Я взошла на престол как компромисс и всё что мне оставалось – это удерживать баланс, – в этот момент она подошла к нему предельно близко и кричала шёпотом. – Мне даже не позволили вернуть Ордену его изначальное название. Они попытаются разорвать Орден на части, как только я дам слабину… Ты уверен, что хочешь на моё место?
Миша молчал. Он ощущал как вокруг него сгущается туманность пыли и газа и он либо проглотит их, либо они закроют благородное свечение его идей и замыслов, так же как сделали с ней. Стервятники! И, отчаянно выдавая последний рубеж защиты, он спросил:
- Так может вернёмся к истокам? Документы и труды основателя Ордена нам не помогут?
- Основатель Ордена предал нас. Спроси об этом своего демона – она расскажет тебе больше, чем я.
Михаила несколько смутило направление, в котором его подтолкнула Наталья. Рогатое создание многому его научила, это правда, но неужто она вхожа в тайны и секреты старинной организации, к которой он ныне принадлежал?
Одно не узрел закрывающий за собой дверь юноша – хитрую улыбку Верховного Чародея. И улыбка эта была связана с тем, что старая лиса вновь сунула свой нос в чужое дело, и провернула всё так, что Орели приедет вовсе не через 5 дней, как планировалось, нет. Она прилетит завтра, и станет крайне сильным сюрпризом для Архивариуса.
Их отношения длились уже несколько лет. Более чем достаточно, чтобы юная нимфа стала чем-то куда большим в его жизни, нежели просто участница реестра плоти – вереницы девушек и женщин, в чьих постелях он побывал. И, конечно же, вечер закончился тем, чем и должен был. Но нет, это не был долгий акт любви, вплавляющий участников друг в друга. Долгое отсутствие женской ласки вызвало неостановимую волну наслаждения, перерастающую в истинное цунами – столь же резкое и неотвратимое. А девочка… ей осталось наслаждаться не процессом соития, а самим ощущением что он – всецело её. По крайней мере, телом. В противном случае она бы ощутила изменившиеся хоть на йоту привычки, учуяла своим звериных обонянием запах другой самки. Нет, никто не покушался на её территорию. Или, по крайней мере, не смог. Так что очень скоро усталость и наслаждение окутали её в кокон сна.
Дабы дать молодым побыть вместе без стеснений, Первый Чародей заблаговременно ушла в лес. «Проверить мои угодья», - так она сказала, выходя из дома, сжимая золотой серп в руке и прижимая к телу тканевую сумку, явно пустую.
Но книга… нет, не та, которую ему дала Наталья, другая… она манила его. Так яростно и настойчиво, что он не мог отказаться от её призыва. Ибо в его сознании кружилось пылевое облако вокруг загорающегося светила, в котором вот-вот начнутся термоядерные реакции, прекрасные и ужасные одновременно, как и положено в гармонии Вселенной. И каждый раз, каждую ночь что он проводил в мысленных муках над всё новыми страницами, эта пыль отступала, давая идее открыть себя и воссиять.
Он нежно поцеловал девушку, медленно вытащил руку из-под её подушки, оделся и достал из сумки массивный кожаный фолиант. И лишь только он бережно закрыл за собой дверь в гостевую спальню, как повстречал ещё одну обитательницу этого замка. Как забавно… всё это время их было 4, и они столь настойчиво намекали ему, но он не слышал в их присутствии голос Космоса, ибо не был готов принять это. Старая колдунья из далёкого прошлого; юная нимфа, готовая проложить дорогу в будущее; рогатая тварь, мечтающая положить конец всему ныне существующему; и огненная дюймовочка, вечная как само Солнце.
Огненный элементаль ждала его, что неудивительно – она ощущала всё, что происходит в доме. Светильники внизу, на первом этаже, по обе стороны от входной двери, едва могли бороться с темнотой, но сияние крохотного духа пробежало по коричневой коже книги и даже отразило золотистые прожилки на поверхности. Пламенным ручейком она пронеслась по его телу и уселась на плече. И они отправились в кабинет. Там он позволил себе неслыханную дерзость – уселся в кресло Верховного Чародея, а огненная девочка разместилась на изогнутое бронзовое ответвление настольного светильника, прямо рядом с дубовым листком и почти легла на него. Жест её крохотной ручки заставил тлеющие угли в камине воспылать с новой силой, а движение пальца мага принесло в огонь новые поленья.
Он вытащил из пространства между корешком и капталом ручку, щелкнул ею и раскрыл фолиант в том месте, где закончил писать в прошлый раз. По толщине обрезов раскрытой книги было понятно, что сие творение закончено примерно на две трети. Каждую букву он выводил тщательно и в тексте, что ныне являл себя миру из-под его руки, рассказывалось о том почему именно круг является основой. По всей видимости, в этой части книги он рассказывал будущим читателям о практическом подходе к ритуалистике воздействия. Это урок уже не про концентрацию, дабы увидеть будущее; и не про алтари, чтобы изменить ближайшее, а про выверенные инструкции подготовки к полноценному колдовству, масштабам коего не существовало пределов. Конечно, сей поток мыслей, сверкающих в сознании как метеоры в ночном небе, было бы куда проще печатать на ноутбуке, но в таком написании от руки – размеренном и тщательном – есть нечто сакральное, как и полагается.
Огненное создание, лёжа на бронзовом дубовом листке в позе античной статуи, следила за движениями руки, но больше всего её внимание приковывала к себе иллюстрация в правом верхнем углу страницы разворота – 3 круга, вписанных один в другой. И ей не было дела до описания рядом – что каждый круг есть граница и чем сложнее ритуал, тем большее количество сих условных кругов предстоит преодолеть. Нет, она узрела в этой простой картинке намёк на момент, которого она так долго ждала. И крохотные глазки на её прелестном личике широко открылись, а губки разомкнулись; и цвет пылающей кожи стал вместо жёлтого оранжевым, а лепестки огоньков, идущих вверх, стали алыми. В ней зажглось намерение.
Но им помешали. Создание из огня, чувствуя приближение, села и уставилась на дверь. Та легонько скрипнула и в кабинет вошла Наталья. И вовсе не в колдовской своей белой мантии, а в простом свободном платье – явно переоделась и освежилась после ночных медитаций в лесу. И глаза её не горели – сегодня она не творила заклинаний. Даже не повернувшись в её сторону Миша сухо сказал:
- Буквально минуту, я закончу абзац и освобожу ваше место.
Магесса улыбнулась – ещё одно доказательство его устремлений предстало перед ней с неприкрытой дерзостью.
- Выпьешь?
- Не откажусь, - всё так же не отрываясь от текста ответил юноша. – Мне белое.
Ручка скользила по плотной жёлтоватой бумаге, отпечатывая в ней буквы. Сохраняя тишину, Наталья подошла к комоду, открыла нижнюю дверцу, за которой прятался маленький холодильник с синей подсветкой, достала оттуда немецкую бутылку с винтовой пробкой и наполнила бокал. Себе же она налила односолодовый ирландский. Только шум крана кувшина с содовой водой перебил потрескивание дерева в камине. И уже намереваясь сделать шаг, её заставило остановиться видение – этот юноша сидит точно так же в кресле и корпит над бумагами, но в руке его не шариковая ручка, а перьевая; и каждое прикосновение к пергаменту походит на звук лезвия, полосующего плоть. А из пергамента сочится кровь.
Но мираж моментально испарился и скорее походил не на предвидение, а на эхо, отскочившее от стены полуразрушенного собора с обвалившейся крышей. Она подошла к узурпированному месту, поставила бокал, поверхностно начала изучать текст, глотнула виски и всё же вмешалась в тонкий процесс бдения:
- Что ты пишешь?
Миша ответил не сразу. Он закончил предложение, в котором высказывал мысль, что когда практик достигает определённой зрелости, ему более не нужны сложные ритуальные круги дабы вносить изменения в устройство Вселенной, а достаточно будет самого просто и сложного – настроиться на абсолютный резонанс с чистой безвекторной магией – так практик становится истинным магом… впрочем, это лишь предположение.
Архивариус отложил ручку и веером пролистнул перед стоящей над ним начальницей уже написанную часть книги, чтобы она могла увидеть истинный объём проделанной работы – иллюстрации и заголовки с бесчисленными строками под ними. Затем закрыл книгу, положил на неё левую руку и, наконец, дал пояснения:
- Это учебник. Учебник колдовства.
- Ты позволишь? – этим вопросом и неоднозначным жестом Наталья одновременно призывала его освободить-таки её законное место, но и спрашивала разрешения изучить фолиант.
Миша, моментально спохватившись – или сделав такой вид – вскочил, взял бокал и перешёл на другую сторону стола. Колдунья, усевшись на один из своих тронов, начала неспешно пролистывать фолиант, кратко вычитывая в тексте основные лейтмотивы уроков, тщательно разбитых по главам с картинками не самого лучшего уровня, лишь схемы оставались безупречными.
- И что сподвигло тебя на написание этого? – полюбопытствовала она, всматриваясь в символы на круговых формулах.
- Отсутствие системы, - не скрывая гордости первооткрывателя, отрезал юноша. – За 6 веков мы накопили невероятное количество знаний, консолидировали тысячелетние опыты предков, речь сейчас даже не об артефактах на моём складе. Но обучаем учеников по старинке, полагаясь лишь на милость и знания наших наставников. Нужен стандарт, дабы каждый член Ордена подбирал себе студентов не только по их талантам, согласно своим суждениям, а был готов обучать мальчиков и девочек любым дисциплинам.
Слова «на моём складе» несколько резанули по ушам, ведь хранилище артефактов не более чем вверенная ему территория.
- Так, - шепнула Наталья, закрыла книгу, отодвинула от себя и проверила идею на прочность, - И что это даст?
Под книгой прятался большой пергаментный лист, на котором карандашом был написан черновик приказа, заготовленный заранее, чтобы потом не допустить ошибки.
- Они платят большие взносы в казну Ордена и должны получить нечто бОльшее, чем обучение на глаз! Даст это нам то, что Серебряный Змей будет готов принять в свои ряды всех практиков, без исключений. Одинокие, напуганные, не ведающие что им делать с их способностями… Мы протянем им руку и покажем кто они есть! Сколько из них не понимают своих сил, начинают играться с ними, а в итоге…
Миша замолчал и через минуту закончил мысль, хотя прозвучало это как нечто совсем не относящееся к делу:
- Мы, практики, похожи на одинокие звёзды в холодных туманностях космоса: чем ярче светим, тем быстрее сжигаем себя изнутри.
- Так ты решил, что хочешь спасти их от этого? Всех? Не тяжела будет ноша?
Их глаза встретились и выражение отчаянной непоколебимости и искреннего сочувствия, боли, на его лице, отозвалось в старом сердце.
- А кто это сделает кроме меня?
- Но тогда Орден разрастётся многократно за короткий промежуток времени. Не слишком ли это?
- Нет, если будут знать кто их лидер, - парировал решимостью юноша.
Чёрные глаза не моргая уставились на старую женщину. И она поняла.
- Так ты для этого подтолкнул меня к турне по всему миру полтора года назад? За этим отправился со мной?
- Именно! Они должны видеть и знать.
- Провокатор!
- Что я такого сделал? Это ведь пошло нам на пользу и ваш трон более не шатается.
Ароматы цветов персика манили к себе, и он прикоснулся к вину. Миша по-прежнему в упор смотрел ей прямо в глаза. Но она доблестно выдерживала его напор.
- Меня это даже восхищает, - этими словами она всё же заставила его отвести взгляд. – Сначала ты убрал Эрика…
- Я не убрал, мы вполне подружились, - парировал мальчишка.
- Это сейчас. А тогда? Он готовился занять пост Архивариуса и тут появляется мальчик, даже не член Ордена, который оставляет его ни с чем. Ты ведь практически украл у него победу.
- Скорее – обошёл на повороте. Он не годился в Архивариусы, и вы это знаете. Его скорее занимали радости плоти.
Не без усилий Наталья подняла книгу и протянула ему. И в тот момент, когда левые руки обоих держали фолиант, она задала вопрос:
- Ты ведь точно так же уберёшь и меня, правда?
Рука в перчатке положила фолиант вертикально возле подлокотника кресла, юноша сел, прижав своё творение бедром и, глотнув ещё вина, ответил предельно откровенно:
- Вовсе нет. До Эрика мне не было никакого дела, к тому же он был только рад отлынивать от работы ради своих любовных похождений. А вам я благодарен. Искренне. Вдобавок, ваше присутствие рядом в качестве советника легитимизирует переход власти…
Миша отвернулся и было видно, что его взор, устремлённый куда-то вдаль, оторвал его от реальности. Взгляд слегка бегал из стороны в сторону – именно так он делал, когда понимал, что в его картине не хватает деталей.
Наталья вздохнула с облегчением. Да, она одна из тех, кто создал его таким, но ей он не несёт угрозу. И чтобы не затягивать неловкую паузу, она решила полить немного сиропа ему в уши:
- Искусный провокатор… хитрый политик… талантливый волшебник… ты…
- Гений! – перебил Миша. – Я знаю.
- Самомнение как у слона, - рассмеялась волшебница. – Так ты поэтому столь сильно стремишься на моё место?
- Именно. Никто другой не способен вести такую колоссальную организацию, и она рухнет под собственной тяжестью. Ни за что не поверю, что вы хотите для Ордена такой печальный исход.
- Меня пугает другое, - резко и серьёзно оборвала его Наталья. – Сначала ты убрал конкурента, теперь двигаешь меня, даже не спрашивая моё мнение. Не многовато взял на себя?
- Смотря как к этому отнестись, - парировал изворотливый мальчишка. – Ответственность может быть бременем, а может давать сил. Ибо предназначение подобно маяку, сияющему в шторме жизни.
- Намерения твои благородны. Но где та граница что очертит для тебя грань между необходимой жёсткостью лидера и садистской жестокостью тирана? Как далеко ты готов зайти в своих благих намерениях?
Она уложила его на лопатки. Ему нечего было ответить кроме невнятного:
- Я сделаю не более чем необходимо.
Этот раунд она выиграла, хотя и с трудом. Мальчик растёт и ей становится всё труднее в подобных ситуациях с ним. Ирония в том, что тот кто более всех остальных уважал её авторитет – кроме Орели, разумеется – абсолютно игнорировал его в моменты полной откровенности. Оценив застрявший в его горле ком и сделав глоток жгучего напитка, она перевела взгляд на корешок из кожи цвета молочного шоколада и решила наградить его за честность:
- Хорошая работа, мой мальчик. Всё подробно, обстоятельно. Но меня несколько смущает как мало ты уделяешь внимания тонкостям древних верований и ритуалов. Что странно – ведь ты специалист по этой части.
- Это будет в будущих главах. Просто я не хочу делать это рассказом о том как было. Мне хочется донести саму суть, и… я пока чего-то не понимаю.
- В смысле как проводили ритуалы или их связь со знамениями? – немного смутилась колдунья.
- Нет, я о другом… - Миша встал, походил из стороны в сторону, остановился и ответил: – Я не могу понять сути. Вопрос не в том во ЧТО они верили, а КАК пришли к такой форме… И этого я пока не понимаю.
- А демон, которую я подарила тебе? Её знания в магии куда глубже, чем у любого из нас. И она выполнит любой твой приказ, покуда твоя кровь находится на её черепе.
- Мы с ней… не обсуждали это, - Миша занервничал и снова начал ходить из стороны в сторону.
- Вот как? Что же тогда стало темой ваших бесед?
- Помимо того как она желает оказаться в моей постели, и сколь щедрые дары польются на меня из рога изобилия если я соглашусь? – с нотами презрения отозвался мальчик. – Мои видения в ночь Посвящения. Я в одночасье вспомнил сотни моих прошлых жизней.
- И? Что она?
- Она сказала, что все мои воспоминания – лишь тени главного, которое я так и не увидел.
- Играет с тобой? – продолжала пытку Наталья.
- Нет, она честна в этом вопросе. Я и сам это ощущаю. Просто всё что я вспомнил – мои прошлые жизни – словно ветви единого древа, ведущие ко стволу и к корневищу. Но так глубоко я не смог увидеть ни тогда, ни позже.
- Сядь уже! – вспылила Наталья. – Мечешься как тигр в клетке. Сядь и выдохни, сосредоточься.
Мальчик подчинился. Он сел обратно, взял бокал, отхлебнул и снова оставил парить в полутора метрах над полом.
Правая рука, покрытая пигментными пятнами, поднялась с подлокотника, пальцы согнулись в приглашающем жесте, обращённом куда-то в дальний угол.
- Быть может я смогу помочь тебе с этим?
Мимо камина пролетела книга, явно видевшая лучшие времена, и раскрылась перед волшебником. На странице, периметр которой покрывали многочисленные мелкие разрывы, был рисунок. За столько веков краски должны были потемнеть и выцвести, но сейчас они сияли будто рука мастера покинула их лишь несколько часов назад. Это был круг. По периметру его были 28 восточных иероглифов, очерченные от внутреннего пространства ещё одним кругом. А вот внутри… 4 изображения. Снизу – черепаха с колючим чёрным панцирем. Сверху – тигр-альбинос с белоснежной шерстью. Слева – дракон с длинным змееподобным телом и ярко-синей чешуёй. А справа – красная птица, чей хохолок и хвостовые перья походили на огни. Они преследовали друг друга, словно застыли в вечной игре в догонялки.
Увидев себя, Элементаль вспыхнула, и волна жара обдала щёку юноши, ровно как и лицо магессы. Он пристально разглядывал животных и сознание его дырявил нескончаемый поток метеоритов, ни один из которых он никак не мог уловить.
- Думай! – скомандовала Наталья, затем повторила тише и мягче, - Думай…
Мысль вспыхнула и протуберанцем нависла над его головой. Его губы шевелились. Он отчаянно пытался передать устами то что осознал, но никак не мог сформулировать. И вдруг он широко раскрыл глаза, словно внутри него вспыхнула сверхновая, рассеивая туманность сомнений, отбрасывая вдаль астероидный хлам.
- Это не просто животные, - прошептал он. После этих слов Дух Огня вспыхнула ещё сильнее прежнего, встала на ноги и бронзовый лист чуть наклонился вниз от её жара. Малютка сжала перед собой руки, скрестив пальцы в нетерпении.
- Продолжай, - шептала колдунья.
Прошла ещё минута, пока он не выдавил из глубин разума:
- Это цивилизации…
Кометы, со вмёрзшими в них знаниями о древнем мире носились в его сознании, отбрасывая неуловимые шлейфы.
- Египет… вода… дракон… река… Нил…
Его пальцы впились в мягкие подлокотники, пока глаза пожирали иллюстрацию, а губы бессвязно шептали.
- Шумеры… Междуречье… Энлиль, владыка ветров и бурь… Раскаты грома и рык тигра…
Кусок космического льда всё же достиг цели, и вспышка от столкновения заставила голову опуститься вниз, лбом на чёрную ткань.
- Китай… они поняли что Земля – это камень и металл… вся их философия пропитана неспешным созерцанием… Черепаха… Отделение Неба от Земли…
Он поднял лицо и бережно взял книгу за края.
- Мезоамерика… пирамиды Луны и Солнца, имитирующие вулканы… красные как пламя и кровь… а после – майа, ацтеки, инки и их ночные ритуалы, жертвоприношения при свете огня… обезглавленные и выпотрошенные тела, вырванные сердца и реки крови по ступеням, освещённые звёздами… вулканическое стекло… обсидиан…
Если бы он сидел на краю, то сполз бы на пол – настолько отказывалось повиноваться тело.
- Вот оно… 4 стихии, разбросанные по планете. Поклонение им определило их развитие…
Преодолев сопротивление конечностей, он схватил бокал и принялся допивать вино, глоток за глотком. И едва он осушил сосуд, колдунья вмешалась:
- Но ведь египтяне… поклонялись солнцу, заключённому в корону Ра, разве нет?
Завершив движение языком, он возразил с какой-то животной яростью:
- Но это не на алтарь Солнца фараон должен был совершать семяизвержения, а в воды Нила! И само рождение мира у них начинается с попадания божественной спермы в первородный ОКЕАН!
Колдунья закрыла на несколько секунд глаза – за столько лет она не смогла привыкнуть к столь прямой и откровенной манере речи.
- Помнишь, что я говорила тебе об артефактах?
- Они есть начало и конец любого колдовства, - подхватил Миша. – К чему это?
- Думай.
- Получается… есть предметы, продиктовавшие это?
- Самые первые артефакты, - избежала прямого ответа собеседница, растянув каждое слово.
Лицо его поменялось. Что может быть выше и благороднее чем цель найти их, чем бы они ни являлись. Найти ответ на главный вопрос. Найти ИСТИНУ.
- Не вздумай, - услышала его мысли магесса. – Даже если ты их найдёшь, то не сможешь явить миру, а тем более использовать сам. Такие предметы слишком опасны, чтобы об их существовании знали.
И хотя эмоции с неугасимой яростью подхлёстывали кровь по артериям, разумом мальчик понимал, что она права. Эти предметы обладают поистине колоссальной мощью и что будет если хоть один из них окажется в недобрых руках – он будет волен стереть мир в порошок лишь пожелав этого. Так что нехотя мальчик согласился. Но с этого момента в нём проросло семя уверенности что загадочный обломок старого мира явно что-то знает об этих таинственных Первых Артефактах. И он твёрдо решил сдержать себя и не спрашивать об этом даже свою всезнающую рогатую рабыню, покрытую шумерскими заклинаниями.
- Но ты прав. Покажу тебе кое-что.
Колдунья тяжело поднялась с кресла и подошла к книжному стеллажу слева от камина. Старческие руки проявили невероятную скорость выхватывая из средней полки одну книгу за другой. Напечатанные хранилища знаний должны были бы с грохотом ударяться о противоположную стену и падать на пол, но вместо этого они повисли в воздухе. Ладонь оттолкнула от себя деревянную панель и сдвинула в сторону. И Архивариус увидел. Там стояли 3 сосуда, похожие на банки. И внутри каждого из них, в состоянии невесомости висело по существу. Другие Элементали. Девочка чьё невероятно изящное прозрачное синеватое тело было покрыто чешуёй на ступнях и кистях рук. Юноша, белый как пар, чьи ноги и руки, даже сам торс, имели лишь символическое отделение от окружающего воздуха; казалось, что его тело постоянно растворяется и вновь образовывается из ниоткуда ежесекундно. И молодой мужчина, нижняя часть которого была по суди слепленными камнями с выпирающими разноцветными кристаллами, а верхняя походила на сотворённую из кварцевого песка. Но свечение их тех недолго падало на лицо мальчика – тайник закрылся. Жест рукой и застывшие книги постепенно вернулись на свои места.
Проходя мимо юноши, магесса услышала шёпотом «Я знал… я знал». И не нужно было ничего говорить – всё стало так очевидно.
А Наталья – где-то в глубине души она улыбалась. Этот озорной шутник действительно не так прост, как кажется на первый взгляд. И она вспомнила себя в тот момент, когда собрала паззл загадки, только что заново раскрытой мальчиком. И торжество всё не угасало в его глазах. Да, пусть он не первый кто понял это, но именно он напишет об этом в своём учебнике и откроет правду тысячам практиков по всему миру! Без упоминания о самих артефактах, разумеется. Но выражение лица сменилось, ибо другая истина заменила другую. И невероятная грусть стала венцом над ним.
- Что такое? Что не так?
Рука в перчатке потянулась к книге, медленно закрыла её, и та медленно полетела на своё место.
- Это очень печально.
- Печально? Печально что ты вновь поднялся на ступень выше? Ты же всегда так гордишься своими наградами после тяжёлых усилий.
- Да нет, я не о том. Грустно осознавать, что всё это не имеет никакого смысла. Мы потратили тысячи лет на поклонение стихиям, даже не всегда понимая это. А что в итоге? Обнаружили то, что разом перечеркнуло всё: что если охладить воду, она станет твёрдым льдом, а если нагреть камень, то он станет жидкой лавой; узнали что энергия – это масса, помноженная на скорость света в квадрате.
Девочка из огня с грустью опустилась на колени – он так и не вспомнил.
Рука без перчатки поднялась в воздух и палец описал дугу. Бутыль вина подлетела к бокалу и наполнила его напитком соломенного цвета.
Колдунья молчала. А Элементаль сидела на коленях, сжимая бёдрами ладони со скрещенными пальцами и глядя куда-то вниз. И длинные её волосы более не тянулись вверх, а упали на плечи, лишь тихонько колыхаясь как огонёк угасающей спички. Если бы только она могла говорить, она бы молила и шептала: «Пожалуйста! Не останавливайся, постарайся ещё немного!»
Юноша взял бокал в руку и не отрывая взгляд от крохотного существа начал пить. И тут он остановился. Ещё одна комета попала в цель. Он проглотил то что успел вобрать, оторвал от себя сосуд и повторил:
- Энергия – это масса, помноженная на скорость света в квадрате… Вот оно… вот оно! Охладить воду… нагреть камень… Это не 4 элемента, а 2! Материя! А ты… ты – энергия! Ты ведь хранительница, да?
Элменталь прыгнула, и он машинально подставил свободную руку. Стоя на ладони и опираясь ручками о его большой палец она поистине пылала. Ткань под её стопами разошлась от жара, рискуя вот-вот оголить спрятанное. Она неотрывно смотрела ему прямо в глаза, искренне веря что он вспомнил, но осознанное им было лишь догадкой, слабым отблеском на грани гало галактики. И тогда девочка решилась на отчаянную попытку рассказать. Как могла. Она перепрыгнула с руки на стол, изящно перевернувшись в воздухе, и побежала по пергаментному листку. Рука колдуньи со стаканом виски дёрнулась так, что несколько капель дистиллята упали на ковёр. Круг, ещё один, потом ещё… дюжина? Следы от крохотных ножек превращались в единые линии, образуя чёрные кольца. Затем пламенным ручьём девочка вернулась на слегка опустившийся дубовый лист и принялась рукой звать волшебника посмотреть на её рисунок.
Бокал снова повис в воздухе. Юноша молча смотрел на это. Но никак не мог понять чего же добиваются от него.
- Я уже видела это, - рискнула нарушить своё невмешательство колдунья.
Жест рукой и другая книга, большая, но относительно тонкая, отпечатанная на глянцевой белоснежной бумаге, заняла место на столе. Тканевая закладка, вшитая в корешок, продиктовала первый разворот, который мельком успели увидеть 2 свидетеля – фотография огромных земляных пирамид, покрытых растительностью. Она пролистывала, пока не нашла. И все трое узрели его – Ришат. Глаз Сахары. Фотография, сделанная со спутника, заняла весь полный разворот страницы. Рваные острия колец, тянущихся вверх из земной тверди.
- О его существовании мало кто знал долгие годы. Только полвека назад люди увидели его, когда запустили свои машины в космос, - пояснила она.
Центральные кольца структуры вдруг словно опустились вниз, и она превратилась в воронку, затягивающую в себя единственного здесь мужчину.
- Но ведь это же… Платон? – заикался от шока Архивариус.
- Я поначалу тоже так подумала. Но нет, это нечто куда древнее. Платон описывает катастрофу около 10 тысяч лет назад, а это – старше в 5 раз как минимум. Много экспедиций пыталось выяснить природу этих колец, но тщетно.
Элементаль медленно опустилась по воздуху и села на колени рядом с боковым обрезом атласа чудес мира. И не смотря на её крохотный размер, юноша увидел, как по её щеке текут огненные слёзы. И когда воронка окончательно проглотила его, он осторожно, словно мог словами ранить самого себя, прошептал:
- Дом… Наш дом.
Дух подняла голову и уставилась на него и из глаз её текли настоящие пламенные ручьи. Но в этих слезах была не только горесть утраты, но и радость. Она так долго ждала этого момента.
- Нам надо туда! – решительно сказал, почти скомандовал, волшебник. – Там мы получим все ответы. Нам надо туда.
Колдунья молчала. Попытка возразить, апеллируя к почтенному возрасту будет тщетной. Он не отступится – уж эту-то истину она хорошо выучила.
- Вы как-то сказали, что чувствуете странную связь между мной, вами и Орели.
- Да, было такое, - нехотя согласилась Наталья.
- Там. Там мы узнаем как именно мы связаны, я уверен в этом.
Как говорится, легка на помине. Дверь в кабинет скрипнула и явилась в шёлковой пижаме-комбинезоне с одной расстегнувшейся пуговицей на ягодице гостья из Парижа, похожая на заспанного котёнка. Очевидно, что она продирала глаза, пока шла по коридору, и так и застыла перед ними с рукой возле лица. Увидев возбуждённое решительностью лицо своего избранника и ошеломлённый лик Верховного Чародея, и пылающую девочку, чьи лепестки огня летели вверх хлопьями, она лишь спросила на французском:
- Что случилось?
Подготовка к поездке заняла почти месяц. Пожалуй, стоит упомянуть лишь о двух событиях, произошедших перед тем как троица отправилась туда, в sancta sanctorum их первых обличий в этом мире.
Через неделю после откровенного разговора, колдунья решила напомнить мальчику что пока ещё он подчиняется её приказам. И она сказала ему, чтобы он изготовил резервный ключ для склада – помимо тех двух что уже хранились непосредственно у Верховного Чародея и у Архивариуса.
- Артур сейчас… очень занят своей душевной травмой. Мне кажется, его не стоит сейчас беспокоить, - отозвался Михаил о своём друге.
- Придумай что-нибудь. Ты же гений! – ехидно настояла Наталья.
А второй момент произошёл непосредственно в день отъезда, когда они покидали сей миниатюрный замок. Элменеталь огня хотела отправиться с ними, но колдунья предупредила что это может быть опасно. Так что волшебнику пришлось успокоить беспокойного духа, дав обещание что однажды он сам свозит её туда. А затем он наклонился к ней, стоявшей на перилах лестницы, ведущей на второй этаж, прикоснулся к ней пальцем и нежно прошептал дабы лишь она услышала его:
- Если это правда, то я вернусь совсем другим.
Дюймовочка прикоснулась в его носу и кивнула.
Перелёт был действительно сложным и утомительным. Сначала титано-алюминиевый крылатый гигант доставил их в Каир, откуда другая, более цветастая птица отвезла путников в Тунис, и уже оттуда предстоял последний перелёт – в Атар. И после отдыха в гостинице, на утро, пока ночная прохлада ещё не окончательно отступила, багаж – немалый, надо сказать – погрузили в 4 джипа и колонна отправилась в путь через пустыню, вздымая облака песка и пыли, к последнему городку, основанному почти тысячу лет назад: Уадан.
К моменту их прибытия солнце уже палило, и чудовищная жара заставила Наталью остаться в отеле, где под холодными потоками кондиционера она смогла заснуть и набраться сил после столь долгого пути. Смерив ей давление и положив рядом на прикроватную тумбочку все лекарства, которые только могут понадобиться, а также дав указания администратору каждый час проверять гостью – с обещанием щедрых чаевых, разумеется – Миша и Орели отправились гулять.
Историческая часть города была поистине удивительной! Сама крепость, пропитанная волей сотен поколений, стояла как колосс, отчаянно сопротивляющийся пескам и ветрам, что безжалостно терзали её веками. Михаил разглядывал бесформенные камни, скованные воедино древним бетоном, пережившим множество реставраций. На белокожих гостей не смотрели как на диковинку, нет. Скорее, как на нечто привлекательное в корыстном смысле этого слова. Местные женщины – темнокожие и невероятно красивые, одетые в яркие цветастые одежды, то и дело предлагали платки, бусы, украшения, и наотрез отказывались фотографироваться. И дабы проявить уважение к их труду, но и не навлекать на себя слишком сильное внимание, Миша купил своей спутнице несколько больших платков – прозрачных, ярких и скорее подходящих не в качестве головного убора, а как пляжное парео.
В этот день крепость, что стражем стояла в нескольких сотнях метров от гостиницы, была закрыта для посещений. Но хруст купюр решил этот вопрос. Один из охранников побежал в город и через 15 минут вернулся в сопровождении юноши со смуглой кожей и аккуратной бородкой. Тот пересчитал наличные и тут же, без стеснений, дал часть охранникам на входе. Сделав пригласительный жест, он повёл пару гостей за собой в замок. Он что-то рассказывал на ломанном английском, но юный маг почти не слушал его – он ощущал какое-то странное недомогание. А хищная самочка сервала, пристально оглядывая всё вокруг, так же пропуская рассказ гида мимо ушей, следила чтобы её спутнику не стало хуже.
Когда терпеть уже не было сил, Миша достал платок и протёр лоб, показывая будто ему просто жарко. Хотя природа его недуга была совсем иная и находилась она в двух десятках километров на северо-восток от него. Если бы он только знал, как давно тянулось ожидание этой встречи!
А Орели, с присущей ей прозорливостью, стараясь не выдавать его, лишь немного поддержала его под руку по мере возвышения на башню. Коричневые камни крепости, всё чаще не залитые смесью, а просто водружённые друг на друга, могли бы многое поведать гостям. Но посетители были глухи к их рассказам, ибо сила куда древнее и могущественнее завладевала их разумом. Невероятный вид, пустынный и умиротворяющий, открывался с вершины башни. Ни на минуту не отпуская спутника, юная мадмуазель разглядывала вид внизу, затем далёкие дюны. Гид вежливо отошёл в сторону, давая им возможность насладиться зрелищем. И тут Орели заметила фиолетовый отблеск в глазах у мага и последовала за его неподвижным взглядом. Куда-то туда, вдаль, откуда веяло невероятным притяжением. И ощущение ожидания одолело всё прочее в ней. Даже шёпот камней она более не слышала. Теперь в ней царствовала лишь воля оказаться там. Тоже самое испытывала Наталья, чей сон никак не хотел укрепиться.
На утро, когда все трое встретились за завтраком, их самочувствие было вполне сносным. Хотя, будет бесчестным не отметить что каждого из них терзали смутные сомнения. Отблеск не покинул глаз мага. И именно сейчас, когда они приблизились к желаемому, если цель их поездки можно так назвать, внутри каждого всё громче звучало отрицание, продиктованное страхом.
В обед колонна из белых автомобилей двинулась в путь. Изначально планировалось в этот же день совершить проход в сердцевину чудесного творения, но недуг заставил их остановиться едва они оказались на границе. Колдунья задыхалась хрипом, постоянно вытирая пот с шеи, хлынувший градом как только она вышла из машины. Девочка дышала быстро, словно газель после гонки от хищника. Но хуже всего было ему. Едва только разбили лагерь и уложили его на кровать, как он впал в агонию. Юноша то и дело что-то бормотал, тянулся руками куда-то в сторону Ришата. Некая сила, заточённая в этом сакральном месте, душила ту его часть, что принадлежала к веку нынешнему. И вдруг он открыл глаза, наполненные фиолетовым светом – и взгляд был поистине ужасный – пустой, не видящий перед собой ни лиц, ни тканей палатки, обращённый куда-то в бесконечность. Стало ясно, что тело не может долго выдерживать такую нагрузку и под чарами старой пумы и юной лани он заснул.
Едва солнце закатилось за горизонт, как все почувствовали облегчение. Их тела пылали, и благостная прохлада ночи помогла. Сопровождающие приготовили дамам столик с угощениями, а после, по сигналу Натальи, отправились спать. Ночь обнажает правду, особенно сейчас, под белесым покрывалом пути самих Богов, рассекающим небосвод.
Орели, весьма уставшая сдерживать невнятные позывы юноши, убедившись, что сон его достаточно крепко удерживает сознание, заняла место рядом с Натальей, у которой мелькали синие отблески в глазах, и принялась утолять жажду холодным чаем.
- Как он? – спросила колдунья, не отвлекаясь.
- Хуже чем мы. Вы тоже это чувствуете?
- Да. В этом месте произошла невероятная магия. Что ты видишь? Попробуй.
Орели глубоко вздохнула, закрыла глаза. А через минуту, когда она их открыла, в её зрачках засияли бледно-зелёные искры, её взору открылось то, чего не в состоянии увидеть ни один человек. И она несмело начала описывать представшее перед ней на французском:
- Оно… как застывший водоворот серого света… Тысячи искр, идущих по спирали к центру. А там… сплошное свечение, как в момент взрыва… И петли, идущие высоко вверх и так же глубоко вниз, сквозь землю.
Искры в глазах вспыхнули, свет стал ярче, и она продолжила:
- Оно всё застывшее. Будто кто-то остановил ритуал в самом разгаре и не дал энергии схлопнуться. Оно… очень давно вот так… что же это?
Наталья, уже рефлексом, протёрла платком шею и засунула кусок белой ткани под браслет, и дала объяснение того как она это видит:
- Это взрыв чистой магии. Прошлое, настоящее и будущее переплелись в этом месте и стали похожи на рваную паутину – грубую и неухоженную, покинутую тем, кто сплёл её, но по-прежнему опасную.
- Что будет завтра? Ну, когда мы войдём туда.
- Единственный кто может это знать сейчас не в состоянии сказать нам что-то…
Их глаза погасли и видение исчезло. Наступило затишье. И с прояснением разума, возникли и новые темы для разговора. Иронично что именно французский звучал среди сих песков, ведь именно французские исследователи владели секретом местонахождения Ришата пока спутники с сильной оптикой не обнаружили его.
- Скажи мне, моя девочка, как так получилось, что он приглянулся тебе даже не особо пытаясь ухаживать за тобой? Чем же этот мальчик завоевал тебя?
Орели смутилась. Она ещё никогда не делилась этим со своей старшей подругой.
- Он… сильный. В тот вечер вы беседовали с моим опекуном, а я была в столовой и смотрела на ноутбуке «Красотку». Он зашёл сделать себе чай перед сном и… увидев моё восхищение фильмом резко сказал что фильм отвратительный. Я спросила почему, и он ответил что это очень негативный пример для всякого, кто его посмотрит – учит что женщина может пустить своё тело в продажу, побывать в связи с десятками мужчин и после этого стать принцессой.
- Как бестактно. И очень смело.
- Поначалу я его возненавидела. А потом, спустя время, я поняла что он прав. И у меня возникло невероятное желание увидеть его вновь. А потом… Мы с Ноэлем поехали на собрание Ордена. Отчётливо помню - мы с остальными учениками были внизу, и он прошёл сквозь нас, напряжённый словно хищник перед прыжком. Но глаза наши встретились, и я увидела его подлинную решимость… Я искренне радовалась, когда его представили как кандидата в Архивариусы! Хотя видела, как этим недоволен мой опекун.
- Мы часто ненавидим тех, кто открывает нам правду, - Наталья улыбалась. Мягко и искренне – той самой улыбкой добрых стариков, когда они желают молодым жизни лучшей, нежели была у них самих. – Знаешь, в стране где я живу последние полвека, есть поговорка: от любви до ненависти один шаг, а обратно ещё меньше.
- Красивые слова, - отозвалась девушка. – Но он… он словно не пускает меня ближе. Я чувствую его теплоту, страсть, но…
- А если он боится? Как и ты, девочка, он через многое прошёл, и броня его срослась с кожей. Дай ему время.
- Просто… я понемногу теряю веру в себя. Может я ему не нужна? Вы оба такие уникальные – вы мудрая, он сильный, а я…
- А ты очаровательная! – перебила Наталья. – А остальное к тебе ещё придёт. Поверь, я не всегда была такой как сейчас.
Тёплые улыбки и прикосновение столь разных рук показались особенно горячими в прохладную ночь в пустыне, когда над головой царствуют россыпи сияющих божественных самоцветов.
И пока продолжался этот откровенный, число женский разговор, в палатке Миша мучился от сновидений. Его глаза горели, лиловый свет проникал из-под ресниц. Ему виделось всё то же, что и в ночь Посвящения. Все его прошлые воплощения. Некоторые из них он быстро пропускал мимо себя. Он вспомнил как был французской проституткой 2 столетия назад и ему слышалось слово «быстро» в то время как правая рука под одеждой сжимала пульсирующую плоть клиента, облачённого в военный мундир; или как на голову ему водружали плотный неудобный парик, дабы судилище над пиратом началось, пока в руке ощущалось древко молотка правосудия; но на его голове уже шлем с чёрным гребнем из конского волоса, а пальцы сжимают меч в кровавом хаосе боя вокруг; но нет, в руке не меч, а рычаг пресса, из которого вытекает оливковое масло… Десятки видений что прячут истину, как галактическое гало скрывает истинную сердцевину мироздания.
И он отчаянно продирался сквозь них так же, как и 8 лет назад, в ту роковую ночь. И, наконец, наступили они – самые важные части прошлого, сияющие как цветные осколки стекла, собранные в единое полотно.
Плечи сдавила тяжеленая накидка с украшениями из кожи ягуара, а на голове – убор с перьями, и ликующая толпа внизу, вопящая в религиозном экстазе… снова рукоять под напором пальцев, но теперь это обсидиановый нож, пока в левой руке было что-то горячее… он поднял её и явил толпе сердце, только что вырванное из груди жертвы, и кровь ручьями потекла по коже… позади, на вершине храма, был декоративный гребень с ярко окрашенным изображением Пернатого Змея, а тепло от жаровен на каждом уровне пирамиды играло с потоками воздуха, направляя их древним богам…
Но нет, юноша уже не под открытым небом. Теперь Миша в помещении с песочным полом, наблюдает как помощники обматывают тело бинтами, пока сам он раскладывает в глиняные сосуды внутренние органы усопшего правителя…
Да, он на правильном пути. Надо стремиться дальше, глубже…
Миша очнулся. Его глаза светились тёмным фиолетовым, за которым было совсем не видно зрачков и непонятно куда же он смотрит. Лишь движение век выдавало. Он не осознавал своих действий, доказательством тому был отказ от привычки надеть перчатку на левую руку и повязать шарф на шею. Он неуклюже встал, подошёл к сумке на раскладном стуле и достал свою чёрную мантию Архивариуса. Застегнув 3 пуговицы, он вышел из палатки и медленно, как-то неуклюже топая, зашагал.
Первой его увидела Наталья. И улыбка – след приятной беседы – покинула её лицо в секунду.
- О, боги! – шёпотом вскрикнула она.
Ужаснулась и Орели. Она вскочила и побежала к нему, но обернувшись, увидела, что колдунья никак не может подняться с кресла – без трости в качестве опоры не могла. Девочка рысью метнулась к ней, помогла подняться и тут же побежала обратно. Единственно что сделала колдунья, прежде чем поспешить к ним – захватила свою сумку с заготовленными зельями и инструментами.
Орели догнала Мишу уже когда он стоял перед первым – внешним – валом кольцевой структуры.
- Миша? Миша, очнись? – трясла его девочка, беспомощно взывая на французском.
В ответ он произнёс фразу на совершенно непонятном языке – грубоватом в произношении и перепадах интонаций. Но звучание его походило на синхронный хор из сотни голосов. Левая рука, покрытая рваными шрамами, шевельнулась. И Наталья ощутила прилив сил. Она приподняла подол платья и оторвалась от песка. Пролетев сотню метров, магесса приземлилась рядом с ними.
- Подожди! – скомандовала она. – Отойди от него, девочка, он вне нашего мира.
Орели повиновалась, отпустила его и сделала шаг назад. Свободной рукой старшая подруга велела её отойти в сторону и не касаться мальчика.
- Что происходит? – едва прошептала девочка.
- Колдовство.
Ответ был столь кратким и столь исчерпывающим. Лицо юноши зашевелилось. Вдруг он резко упал на колени, сложив руки перед собой и начал что-то произносить на всё том же странном языке, что срывался с его уст во время агонических сновидений. Капюшон мантии от такого резкого движения накрыл голову. Он молился – отчаянно и истошно.
- Откуда он знает этот язык? – вырвалось от Натальи.
- Я уже слышала его… когда ему сняться кошмары он разговаривает на нём.
Молитва окончилась, и юноша медленно поднялся. Когда он повернулся к своим спутницам, то… это был поистине не человеческий взгляд – полный свечения, а выражение лица было абсолютно отсутствующим, будто перед ними стоял вовсе не он.
- Вам разрешено пойти со мной, - коротко отрезал он и повернулся. – Положите руки мне на плечи.
Обе дамы подчинились и было ли это простым совпадением или велением Космоса, но Орели положила руку ему на левое плечо… Они тут же увидели разорванные петли над сердцевиной Ришата, что застыли в таком положении одним богам известно сколько лет назад. Энергия тел и душ тех, кто оказался заточён в этой ловушке порванного времени, стала бездонным источником паралича, ждавшего 50 000 лет пока его не пробудят от проклятья, замкнувшегося в ленту Мёбиуса. Но вся эта конструкция начала обваливаться и заливать всё вокруг как цунами, наступающее на брег океана, заполнив потоком углубление в земле в шаге от них. И прямо перед ними выросли огромные раскрытые врата с опущенным мостом, позади которых виднелись ещё одни, а потом ещё и ещё… И стены, такие же нереальные и сотканные из энергии. Лишь вдали было что-то иное, нежели бесконечная плеяда защитных сооружений. Приглашение?
Он сделал шаг, и они тут же последовали за ним, держась на дистанции вытянутой руки, водружённой на его, ведущего, плечи. И шли они не с обычной скоростью человеческого шага, ибо магия несла их вперёд. Они шагали без спешки и полностью синхронно: правая-правая-правая, левая-левая-левая…
Возле врат проступили силуэты – по дюжине с каждой стороны, облачённые в доспехи, с копьями в руках, безликие стражи, приветствовавшие гостей. Но это лишь статуи. Они прошли сквозь врата и в пространстве между стенами обнаружили лачуги – безлюдная кольцевая улица, на самом краю города, предвнешний периметр, где жили разнорабочие, готовые браться за любую работу, ради скупой звонкой монеты.
Следующий круг – глиняные дома ремесленников, гончаров и ткачей.
Далее шёл квартал с аналогичными, но уже более добротными жилищами фермеров, рыбаков и охотников – для тех, кто снабжал город продовольствием отведено более безопасное место.
Затем – круг солдат, опора безопасности города. После них, судя по украшениям над входами в дома – инженеры, архитекторы и кузнецы-оружейники. Чем ближе к центру – тем добротнее и роскошнее были жилища. И последний круг – для многоярусных своего рода особняков жрецов и служителей святилища, наиболее достойных находиться вплотную к центру власти в городе. Но что удивительно – все круги были безлюдны. Только статуи у каждых врат напоминали о всё возрастающем значении кольца. И вот она – последняя стена с великолепным проходом окружённым лепниной по периметру, над которым возвышается каменный гребень с вырезанным символом, напоминающим фонтан. А по бокам от врат – 4 монументальных гигантских статуи: пара мужчин – один в доспехах, другой в ритуальных одеяниях; и пара женщин – воительница и жрица. Получалось что жрец и жрица, будучи ближе к проходу, свитками указывали входящим жителям и, возможно, путникам на фонтан, а то время как солдат и воительница охраняли их, готовые в любой момент пустить в ход копья, обращённые остриями на гостей, потревоживших их многовековой покой. А там, за стеной – чистый свет, затмевающий абсолютно всё.
Что удивительно для Орели и Натальи – подобные статуи, правда иного исполнения, они видели перед каждыми вратами, в других одеяниях и с другими инструментами. Они увеличивались размером и качеством исполнения, пока не достигли апогея в виде изваяний стражей и священнослужителей. А Миша… он не обращал внимания на чудеса, открывавшие свои секреты, словно для него всё это было абсолютно обыденным и привычным.
Но цель достигнута. Они прошли свозь раскрытые врата и свет стал размеренным, внятным. Нет, это не единое свечение огромного колдовского пламени – это свет тех, кто жил тут тысячи лет назад. Их жизненная сила, сами их души стали заложниками той самой рваной паутины, покинутой её создателем. От стен к центральной площади шёл сплошной амфитеатр, дабы каждый житель города мог занять своё место и насладиться шансом прикоснуться к сакральному. Призраки, которым давно пора покинуть этот мир, оказались пленниками петли, в которой они снова и снова, как когда-то очень давно, стягивались сюда, рассаживались в нетерпеливом ожидании чуда.
Амфитеатр заканчивался желобом в полу – что-то вроде сухого рва вокруг эпицентра. Сама площадь была поистине работой мастера, или мастеров, покрытая резными узорами. 4 врат вели сюда и каждый входящий мог насладиться великолепием 4 башен, возвышавшихся над городом, словно маяки, ибо с их вершин исходило свечение – красное, белое, голубое и тёмно-бурое.
Толпа замерла в ожидании. На площадь начали выходить мужчины и женщины в тёмных одеяниях с капюшонами, скрывавшими их лица. Затем явились солдаты в кожаных доспехах, которые вели пленников и пленниц – военный трофей, судя по всему. Свет с вершин башен стал ярче, отогнав от площади даже малейшие намёки на тьму. Стоя у входа на площадь, перед рвом, Орели осматривала резьбу на полу и невероятно странное и мучительное ощущение дежа вю всё сильнее проглатывало её. А Наталья больше внимания уделяла башням и свечению на их вершинах.
Пленников расставили по периметру круга, дабы толпа могла увидеть лица тех, кого скоро принесут в жертву. Удары по ногам со стороны солдат заставили тех опуститься на колени. С завязанными руками перед собой обречённые жертвы со страхом смотрели на радостную толпу, из последних сил отрицая свою участь. Но чего они не знали, так это что они были лишь маленькой частью огромного ритуала, который закончится не скоро после их смерти. 4 жреца стояли ближе к центру, чуть поодаль от 16 пленников и такого же числа солдат. Служители культа воздели руки к толпе, и люди взорвались в экстазе в тот момент, когда солдаты перерезали несчастным глотки. Это была великая честь для военнослужащего города – лично принять участие в ритуале и пролить кровь врага. Густая красная жидкость хлынула вниз, заполняя ров. Солдаты перешагнули желоб, развернулись и им теперь дана привилегия наблюдать с самых лучших мест. В тот момент, когда кровь жертв сомкнулась в круг…
Миша резко сделал шаг вперёд и лишь только руки женщин перестали касаться его плеч, видение растворилось. Лишь звёзды, танцуя вальс в безоблачном небе вокруг молодой луны освещали развалины Храма. Юноша прошёл в самый центр и обратился к колдунье:
- Пора приступать! Действуй.
Поначалу она не поняла, чего требует от неё юный маг.
- То зачем ты пришла сегодня.
Осознала – она ведь для этого приготовила то самое зелье, которое он уже пил однажды.
Магесса подлетела к нему, достала из совей сумки глиняную чашку без ручек. Руки её тряслись от волнения, и замок с трудом поддался. В чашку полился густой болотно-зелёный отвар – зелье, что есть её подарок для тех, кто оказывался к ней особенно близок. Фляжка с настоем исчезла в складках ткани так же быстро, как и появилась, и затем блеснуло лезвие кинжала. Она уколола его в палец и, нажимая на подушечку, принялась выдавливать кровь в отвар. Дюжина капель дополнили зелье, завершили, превратив в шедевр, направив силу трав и ягод в необходимое русло. Взяв кружку, Миша сделал несколько глотков, затем сел на колени, поставил сосуд на песок и закрыл глаза, в ожидании пока оно подействует. Орели, находясь позади него, тоже села на песок, и когда он отклонился назад, то получилось, что он лёг головой ей на колени. Исполненная отчаяния, девушка схватила чашку и допила остатки колдовского варева.
- Что ты творишь?! – взревела старшая ведьма на французском.
- Я иду с ним! Направьте нас…
С этими словами она бережно положила его голову на песок, развернулась и легла на землю, точно чтобы их макушки соприкасались.
- О, боги! О, боги! – причитала Наталья, спеша к ним. – Дура, что же ты наделала? Удерживать одного практика от распада сознания во время такого погружения… а тут сразу двоих!!
Глаза мотались под веками – обоих уже охватил поток магии, несущий их вглубь, дабы узреть и вспомнить самое сокрытое. Сев на колени перед ними, колдунья положила руки им на лица, чтобы помочь удержать всплеск, готовый вот-вот взорваться подобно коллапсирующей звезде и ужалить как кобра в решительном броске. Но сдержать такое не способна даже она. Взрыв магии отбросил её в сторону – благо, мягкий песок сыграл роль подушки. От центра круга – места где касались друг друга их головы – полетели вверх сгустки светло-голубой магии. И вновь площадь озарилась призрачными образами.
Амфитеатр, наполненный благоговеющей толпой. Пленники, отдавшие кровь против своей воли. Жрицы – ближе к жертвам и жрецы – ближе к центру. И вот он – час торжества. Зрители – жители города, от мала до велика – взорвались ликованием, ибо на площадь вышел он – Верховный Жрец. Едва облако песка улеглось на землю, Наталья не увидела ни юноши, ни девушки. Они будто испарились.
Михаил уже не лежал на песке, нет. И вовсе не чёрная мантия Архивариуса Ордена Золотой Лилии колыхалась на нём. Он взошёл на площадь в фиолетовых одеяниях Верховного Жреца, дабы начать праздник, которого город ждал несколько десятков лет. Ибо сия ночь особенная – в ночном небе виднелся зеленоватый хвост кометы. И колдунья видела всё предельно ясно. Мёртвые пробудились! Толпа приветствовала своего правителя криками и воплями. Верховный Жрец медленно пошёл по кругу. Подходя к каждой жертве и, положив руку каждому на голову, нашёптывал покойникам слова утешения:
- Возрадуйтесь, ибо сегодня вы обретёте шанс на перерождение.
То ли чёрная мантия, то ли фиолетовые одеяния колыхались, заигрывая с мягкими порывами ветра. И было видно, что чёрный капюшон опущен назад, в то время как фиолетовый закрывал почти половину лица. А прочие священнослужители – ближайшие приближённые к нему по рангу – полуголые, но с капюшонами, простыми и не закрывавшими их лица, удерживали внутренний периметр вокруг самого центра. Кровь мужчин и женщин смешалась, образовав символическую пропасть между огромным алтарём и зрителями.
Верховный Жрец встал в центр круга и воздел руки вверх, к башням. Существа, сидящие на вершинах, заструились светом, устремлённым точно в центр. И слившись воедино, потоком первородная магия обрушилась на него сверху, как водопад. Он черпал энергию стихий и концентрировал её в своём теле. Когда же от него самого начало исходить свечение, жрецы и жрицы встали на колени, разведя их в стороны. Зрители тут же встали, направив руки в жесте принимающего в сторону центра. Поток стал слабее, и жаждущие жители города вновь узрели своего повелителя в его истинном великолепии. Фиолетовая мантия пропускала свет от тела и вот он уже снял капюшон – это он! Михаил! Изумление Натальи в этот момент не передать словами. Его не сравнить даже с тем моментом, когда она разрушила чары Ксаны и узрела демона с её любовником в их истинном обличии. Но куда подевалась Орели в этом буйстве древнего эха? Отсвет звёзд и свечение от потока магии отражался в свежей крови, похожей на чернила.
И в этот момент колдунья увидела себя как часть видения. Только несколько моложе. Она стояла вдалеке, позади Верховного Жреца, в тряпичных лоскутных одеждах, словно робкая служанка, ожидавшая указаний и польщённая честью быть столь близко к сакральному действу. Жестом Миша дал добро и клон старой магессы вывел на площадь обнажённого юношу – лишь кусок белой ткани закрывал его пах, в то время как безупречный торс и идеальные ноги были видны всем, не говоря уже про абсолютно правильные черты лица. И он не ступал на землю, нет. До самого центра он шёл по тропинке из лепестков цветов, которые для него сыпала служанка. Он был абсолютно спокоен, даже несколько радостен, ибо ему выпала главная честь празднества. Его длинные чёрные волосы, спадавшие на плечи, отражали свет словно шёлк. И взгляд карих глаз из-под густых бровей был наполнен решимости и благости.
Служанка подвела юношу к Верховному Жрецу, недвижно стоявшему в тонком водопаде чистой магии. Юноша не сопротивлялся, и послушно лёг на каменную поверхность площади, точно совпав с силуэтом резьбы. Служанка быстро вернулась обратно, а из складок фиолетовой ткани появился изогнутый кинжал. Жрец сел на колени перед жертвой. Голос Михаила звучал торжественно. Эхом разлетаясь по амфитеатру над павшими ниц, только говорил он на том самом языке, но, как ни странно, Наталья понимала его:
- Целый год мы готовили этого юношу к обряду, и сегодня, в сию священную ночь, мы отправим его на небеса, дабы загорелся он одним из наших защитников! И он удостоен высшей чести лицезреть наши деяния с высоты, из царства Богов.
Но прежде чем Жрец успел замахнуться и рассечь грудь жертвы, несколько десятков зрителей поднялись со своих мест, а руку самого правителя схватили пальцы, подобно когтям сервала. Это была Орели. Её чёрные растрёпанные волосы выдавали волнение и спешку, с которой она подбежала к нему сзади. Не прошло и минуты как жрецы и жрицы оказались проткнуты копьями и кинжалами – часть солдат участвовала в заговоре. Внутри круга из крови пролилась новая кровь – священнослужителей. Несколько ударов девушки, стремительных и чётких повалили Жреца наземь без сознания. Юноша, который благоговейно принял роль священной жертвы, отчаянно сопротивлялся, но его силой выволокли за пределы площади. И пока его прогоняли прочь, девушка, окружённая истекающими кровью трупами, перетащила тело новой жертвы обратно, в самый центр, под поток магии. Люди, в панике, бежали с площади, хотя многие, скованные страхом и шоком, оставались на месте, созерцая как один ритуал сменяет другой
Наталья уже не лежала на песке – она стояла на коленях возле одной из башен. Служанка Храма и Жреца вдруг получила удар по голове, упала и была совершенно бессильна чтобы остановить это святотатство. А сам Миша пришёл в себя, обнаружив, что его руки и ноги связаны верёвками, с пятнами крови, оставшимися от рук заговорщиков. Ибо отвергнутая женщина сплела заговор из недовольных. И она сжимала кинжал, которым ещё пару десятков минут назад Жрец готовился рассечь грудь жертвенного юноши. Руки девушки орудовали крайне ловко, рассекая фиолетовые одеяния, обнажая скованного.
- Ты отверг меня, но твоё сердце всё равно будет моим!
Орели, в голубых джинсах и белой футболке, сжав руки кулак в кулак, сидела верхом на юноше, облачённом в чёрную мантию. Но нет, это полуголая дикарка, с пятнами на коже, похожими на окрас леопарда, стоит на коленях над на Жрецом, сжимая ритуальный кинжал.
- Нет! Только не сейчас, когда ритуал полностью заряжен! – вопил беспомощный, и краем глаза успел увидеть слёзы на глазах у своей служанки.
Лезвие рассекло воздух и пронзило кожу, ломая с хрустом рёбра.
- Оно моё, оно моё, оно моё… - без устали повторяла девушка, вытаскивая из его груди пульсирующую плоть. – Ты сказал, что это невозможно, но вот оно, только моё!
И в её руке, со стекающей ручьями кровью по коже, засияло в свете водопада сердце Верховного Жреца. Алое, всё ещё пульсирующее, прекрасное в своей наготе, на фоне зияющей дыры в покинутой им темнице из рёбер, мышц и кожи. Но самое удивительное – Жрец был ещё жив. И он успел ответить на сие кощунство. Сказанное им на странном грубоватом языке было абсолютно непонятно белокурой девочке, сидящей на нём, но совершенно ясно жгучей брюнетке, сжимавшей в руке кровавый кусок мышц; ровно как было полностью неясно для старой магессы, сидевшей на песке у края площади, но отчётливо для служанки, замершей в ужасе в том же месте тысячи лет назад. И слова сии стали самостоятельным колдовством.
- Я проклинаю тебя! Отныне ты будешь жить вновь и вновь, и станешь ведьмой! До тех пор, пока не поймёшь… долг превыше… примитивных жажд плоти…
Но девушка не слушала его – под крики ужаса толпы она созерцала в своих руках угасающие движения сердца владыки города.
- Узрите! – закричала она. – Нам говорили, что мы – люди, не можем стоять наравне с магами, но вот вам доказательство что это не так! И гнёт магов пора сбросить! Больше они не будут властвовать над нами!
- Нет! – завопила пожилая служанка. – Как вы посмели.
Собрав силы, Наталья рванула вперёд столь же стремительно как рушатся обветшавшие колонны языческого скопища. Но она лишь следовала действиям той, что бежала тут когда-то очень давно.
И тут потекли слёзы по щекам девушки. Она наклонилась вниз и поцеловала в губы ещё не остывший труп своего возлюбленного, отвергшего её из-за статуса и прав рождения. И тут другая рука, с выпирающими суставами и венами, схватилась за сакральную часть плоти. Началась борьба, но длилась она недолго. В месте соединения 4х потоков уже нарастал шар, пока не взорвался, убив всех, кто оставался на площади. Волна шла дальше, моментально умерщвляя остальных. Пелена колдовства заслонила собой небо – Глаз Сахары закрылся и паутина магии, пленившая тысячи душ столько лет, окончательно разорвалась. Взрыв отбросил Наталью снова на песок, в то же место где она оказалась после первого всплеска. А едва открыв глаза, она увидела лежащих Мишу и Орели, судорожно и рвано дышавших, чьи души ещё не до конца вернулись в тела. Легче всего было самой колдунье, ибо она не пила зелье и не полностью последовала за ними в прошлое. Она не смогла встать, и попыталась ползти и идти на коленях. Когда же и это оказалось слишком трудным, то магесса из последних сил оторвалась от земли и подлетела к ним.
Орели уже медленно вставала на колени, едва оттряхивая с себя песок. А Миша – он лежал, глядя куда-то вдаль небес своими чёрными глазами, из которых дымкой лилось фиолетовое свечение. Он дышал судорожно и рвано. Девочка склонилась над ним, и увидела как в пурпурном свечении глаз вокруг зрачка отражаются звёзды и свет луны. Но это небесное сияние двигается, закручиваясь в спираль – столь похожий на аккреционный диск вещества вокруг легендарного монстра из глубин холодного космоса. Он словно впитывал в себя само мироздание.
Его глаза закрылись и дыхание стало ровным. Открыв веки, Демиург Первородных Богов зашевелился, не совсем отдавая себе отчёт в том где он – в каком времени… и кто он. Увиденное и пережитое им стало не просто отдалённым воспоминанием, сродни его видениям о жертвоприношениях на вершинах пирамид или ритуалах погребения, когда выпотрошить труп правителя было неотъемлемой частью церемонии. Он закашлял и, не без помощи, сел. Отдышавшись, он посмотрел на Наталью, узнав в ней ту, что была бессильна спасти его.
- Это место – мой дом. Когда-то очень давно… Наш дом.
Перебрав песок руками, он собрал всю неокрепшую после потрясения волю в кулак и направил взгляд на ту, что оборвала его жизнь:
- Я же тебе говорил. Принц... Королевства Разрухи.
Он усмехнулся. Всё оказалось так сложно и так просто. Они – не более чем пленники того что произошло с ними когда-то давно. И длинные тени грехов, в конце концов, настигли их. От закашлял, принял от Натальи флягу с водой, сделал несколько глотков и продолжил:
- Вы не понимаете? Мы пленники. Ты, - он обратился к колдунье, - в тюрьме бессилия, ведь когда ты была служанкой ничего не могла сделать, чтобы спасти своего хозяина. А ты, белокурая красавица, заключена в клетку из чувств – ты убила своего возлюбленного. Как и я… - он бессильно смотрел как сыплется пепел прошлого из его рук, - был в плену своего долга, ибо делал то что дОлжно. И вот свершилось. Мы ждали 50 тысяч лет чтобы освободиться от оков на наших душах.
Орели безумно хотелось обнять его, руки так и тянулись, но она не смела, с болью слушая рассказ, ибо всем своим естеством ощущала, что это правда.
- Тысячи лет мы метались из тела в тело, проживая неосознанные жизни, и всё чтобы оказаться здесь сейчас и…
Он посмотрел на свою левую руку, покрытую рваными шрамами, тянущимися вверх, к груди и шее.
- Мы должны простить друг друга. Время пришло. А я… я наконец понял причину моего уродства. Потому что ты вынула моё сердце и забрала его. Вот и ответ на твой вопрос – ты УЖЕ забрала его. А нового у меня нет…
- Нет, нет, нет, - заговорила Орели на французском. – Это неважно. Пришло моё время отдать тебе своё.
Колдунья молчала, обдумывая всё что осознала. Ведь получается, что вся её жизнь была подчинена этому моменту – ей суждено было привести их сюда, дабы завершить ритуал, начатый на заре самой человеческой цивилизации. Орели, на грани истерики, крепко обняла его, а он, продолжая рассматривать шрамы, обнял её правой рукой, поглаживая по голове. А затем, их обоих, обняла Наталья – пусть она и была служанкой Жреца, но сейчас она – могущественная колдунья, покровительствующая юному магу и его спутнице. Надо ли говорить, как всех троих душили слёзы в такой момент? Но сейчас, в эту самую секунду, когда свет чистородных звёзд, обломка Луны и призрачных видений заливал древнюю площадь, Орели увидела в его глазах истину. Вокруг чёрных зрачков не просто отражалось свечение, оно двигалось спиралью, исчезая в омуте. Такова его подлинная природа – быть чудовищем, отчуждённым и непонятым… по крайней мере до этого момента. Сие есть бремя всех подлинно сильных: ощущать беспредельное отчаянное одиночество, вне зависимости от окружения.
- Наталья, - хриплым голосом начал юный маг. – Обвенчайте нас?
Горестной радости Орели не было предела:
- Ты хочешь? Уверен?
Миша, на чьём лице читалась невероятная усталость, лишь слабо кивнул – подобным жестом правители могущественных империй на смертном одре излагали свою последнюю волю. И оторвавшись от них, волшебница достала из своей сумки кинжал с рукоятью в виде дракона. Орели за пару секунд переместилась, и оказалась перед своим женихом. Они сидели на коленях напротив друг друга.
- Единство мыслей, - начала колдунья и провела лезвием по лбу юноши, а затем девушки. Капли крови медленно потекли вниз, капая с кончика носа.
Правая руки Натальи потянулась к футболке Орели и потянула её вверх. Девушка тут же сняла его, оставшись в одном бюстгальтере и широких свободных джинсах с высокой талией. Понимая, что требуется дальше, девушка расстегнула чёрную мантию жениха, оголяя слегка волосатую грудь.
- Единство чувств, - продолжила колдунья, и полосы рассечённой кожи в районе сердца зеркалом отразились друг в друге.
В этот момент Наталья замялась в нерешительности – какие из их рук выбрать, дабы правильно завершить венчание на крови. Но Миша пришёл ей на помощь, протянув свою левую руку и кинжал слегка рассёк кожу ладони, затем тоже самое она сделала с девушкой.
Их левые руки сплелись, они подтянули себя друг к другу, дабы соприкоснуться грудью, после чего последовало касание лбами. Ручьи крови смешались.
- Отныне, вы – едины! – хриплый голос ведьмы звучал неуверенно-торжественно. Лишь горячие слёзы, что предательски выдавали эмоции говорили куда больше, чем любые слова и жесты.
И этот небольшой поцелуй новобрачных, что знаменовал принятие их новой судьбы, неразрывно вплавляющий их друг в друга. Когда же их губы разъединились, он взял на себя бремя первого шага:
- Прости меня. Я не понимал… И ты прости, - обратился он к своей старой подруге. – Ты знала?
Но колдунья лишь покачала головой:
- Меня привели сюда. Ровно как и тебя. Нас всех.
Лица, истекающие кровью обратились по сторонам, рассматривая миг подлинного торжества правды – призрачные отблески зданий и обителей рассыпались с дуновениями ветра. Измученные жертвы паутины магии и времени, пленённые силами за гранью понимания, обрели покой. Мёртвые более не обязаны нести свою вахту памяти и передали эстафету тем, кому жить дальше.
- Ты простишь меня? – обратился юный маг к Орели.
Та кивнула и осталась сидеть, пока он помог подняться служанке-покровительнице и отошёл с ней в сторону. Единственное что смогла услышать девушка, пока они отходили в сторону было:
- Портал ширится, но ты заслужила знать правду, прежде чем он проглотит тебя…
Уже с рассветом, который руины древнего города встретили не как очередной восход светила над тюрьмой, а как опустевшие обломки, чей смысл ныне не дано познать более никому; когда порезы обработаны, а память восстановлена, Наталья – полусидя-полулёжа, дремала. А они, испытывая дискомфорт в телах после путешествия в прошлое, сидели на песке и обсуждали что же дальше, хотя всё было более чем очевидно: юноша возглавит Орден, а девушка, как и положено, будет подле него, приняв его фамилию и дав продолжение его роду.
- Наталья передаст тебе корону нашего Ордена. Думаю, она тебе пойдёт. Я буду рядом пока ты восседаешь на троне из слоновой кости, - мечтательно произносила волшебница, примеряя на себя свою новую ипостась.
- Не думаю, что буду носить эту диадему. К чему? Милая, мне будут подчинены тысячи судеб, к чему мне цепляться за жалкие блестяшки с бесполезными каменьями?
- Чтобы все остальные знали кто перед ними, - парировала мудрая девушка. – Ты же сам говорил – это символ, напоминающий всякому кто смотрит.
Но их размышления прервал хриплый голос трезвости:
- Твоё назначение ещё не решено. Не забывай, что нового Верховного Чародея будут выбирать голосованием, и тебе понадобится склонить чашу весов на свою сторону.
- Теперь, вспомнив прошлое, я уже не уверен, что хочу этого. Когда-то я правил миром… К тому же – с чего вы взяли что я буду их спрашивать? – яростные ноты блеснули в его глазах.
Наталья нахмурилась. Лишь теперь пришло понятие какое чудовище она пробудила. Орели прочитала её мысли и отреагировала с быстротой гепарда:
- Он не чудовище!
- С другой стороны… - продолжал Архивариус, - кто, если не я? Тот, кто украсит свою пустую голову бесполезным куском металла и окончательно разрушит наше наследие?
Миша слегка усмехнулся грустной улыбкой, понимая, что его скорое становление во главе Ордена – не более чем очередная тюрьма. Но в отличие от столь многих других, меняющих внешность и атрибутику под ножом хирурга или под диктовку прихотей моды, его новое бремя есть источник… не в этом ли истинное значение жизни – принять свою судьбу и воплотить её?
Свидетельство о публикации и авторском праве №224010901792