Мне четыре. Я лежу в кровати. Вставать нельзя - бабушка решила, что я заболела и вызвала врача. Скучно. Читаю "Кошкин дом".
Тётя доктор, войдя в комнату восхитилась:
- Умничка! Картинки смотришь!
- Нет, она читает. - Гордо возразила бабушка.
- А сколько ей?
- Четыре.
- Не может быть!
- Внученька, почитай тёте! - Бабушка сложила руки на груди и опёрлась на косяк.
- К богатой кошке гость пришел,
Известный в городе козел
С женой, седой и строгой...
- Ничего себе! Вот это ты молодец! - Тётя-доктор восхитилась уже неподдельно. - А моему младшему шесть пока. Еле-еле по слогам начинаем. А ведь скоро в школу.
Об этой теме на моём канале:
- С детьми надо заниматься! - Назидательно произнесла бабушка. - Иначе вырастают бурьяном, одни глупости в голове. Вот я́ внучкой занимаюсь. И она развитый ребёнок.
- Так и я со своим занимаюсь.
- Значит мало. И вообще, учить читать в шесть - это полный кошмар. Вы уже́ упустили ребёнка. Японцы детей развивают с рождения!
Уж не помню, какая стрррашная болезнь примерещилась моей бабуле в тот раз, коклюш, порок сердца или сглаз (только не спрашивайте, как атеизм и магическое мышление могло умещаться в одной голове). Зато я помню, как улыбчивая врач почему-то вдруг стала сухой и строгой.
Да, именно бабушка начала учить со мной алфавит в два года, а в три именно она научила читать. За что, на самом деле, я ей благодарна. Но, как всегда, есть нюанс.
Бабушка преследовала две цели, точнее одну, главную, а вторая была вспомогательной, которая лишь подкрепляла первую.
В двух словах, бабушка тешила своё тщеславие. Она была школьной учительницей. Не русского языка, как могло бы показаться, а математики. В 50-60-х годах авторитет учителя был на недосягаемой высоте. И эта высота вскружила тогда ещё юной учительнице голову. Ей невероятно льстило, что к ней все без исключения хоть на рынке, хоть в очереди в общественный туалет на автостанции обращаются исключительно на "вы". Она видела себя столпом местного общества и светочем народного образования в масштабах отдельно взятой деревни, а впоследствии и района. В итоге она стала жертвой имиджа советской учительницы, когда работа становится образом жизни. А учитель и его семья - живым назидательным примером всем.
Первой жертвой примером всей сельской ребятне стал мой отец, олимпиадник и медалист. Потому, когда родилась я, бабушка ринулась уже проторенной тропой.
С одной стороны, сейчас с высоты моих тридцати шести прожитых лет я ей очень благодарна. Она взяла на себя огромный труд. Сначала выучила меня читать. А потом, когда пришло время, подготовила к школе.
С другой стороны, я до сих пор помню момент, когда впервые почувствовала себя дрессированной обезьянкой.
Конечно, это произошло не сразу. Пока я была ещё дошкольницей меня не смущали и не удивляли постоянные бабушкины директивные просьбы при встречах с её знакомыми что-то прочитать ( и почему газета всегда была у бабушки в сумке?) или ответить на вопросы:
- Какие животные живут в Африке? На каком полюсе живут пингвины? Почему зимой холодно, а летом жарко? Расскажи тёте, какую книгу ты сейчас читаешь. О чём она? Кто главные герои? Кто её написал?
Потом каждое лето я должна была привозить табель. И всякий раз бабушка, поджав губы, качала головой:
- Не отличница! Ай-яй-яй, какой позор. Такой табель стыдно соседям показать. - (На самом деле у меня было обычно две-четыре четвёрки, после введения двенадцатибалльной системы - девятки).
- А вот твой папа! Смотри! - И мне торжественно демонстрировали папины табели, где красивым почерком были выведены одни пятёрки. - А вот мамины оценки. - Маминых табелей было ещё больше, потому что она училась ещё в художественной и музыкальной школах. И везде на отлично. - Такие родители, а ты их так подводишь. Стыдоба! Это всё потому, что с тобой мало занимаются. Если бы вы жили здесь, я бы с тобой занималась.
Это было очень стыдно - не соответствовать. И стыдно признаться, что со мной не занимались вообще. Да, проверяли уроки (математику, будь она неладна), в том начальных классах заставляли переписывать домашнюю работу , если в ней были помарки, но именно "занятий" никто не проводил.
После чего следовал строгий наказ всем соседям обязательно говорить, что я круглая отличница. И бабушка обязательно упоминала, что учится её внучка не где-нибудь, а "в английской школе", где в старших классах все предметы будут вести по английски". Далее меня тыкали в спину, чтоб я сказала что-нибудь по английски.
В эти моменты становилось ещё стыднее. Не знаю откуда, вроде бы специально это мне никто не разъяснял, но я знала, что врать плохо. И мне было ещё стыднее от того, что бабушка заставляла меня это делать.
- Бабушка, зачем мне врать? Я не хочу. Я же хорошистка, а не отличница. Папа вообще говорит, что оценки не важны, пока троек нет. И не будут у нас математику на английском вести. А если будут, то это cмepть же просто.
- Ты что, хочешь меня опозорить? Я учительница. Моя внучка не может быть позорницей.
Я молчала. Огорчать бабушку не хотелось. Но и врать тоже не хотелось. Поэтому к десяти годам я начала тихо саботировать бабушкино хвастовство. Когда она при очередной встрече толкала меня в спину и ласково спрашивала:
- Ну расскажи тёте, как ты учишься?
Я делала максимально глупое по моему мнению лицо и тянула:
- Наармаальнаа.
- Нормально - это как?
- Я же сказала: наармаальнаа.
- Хорошо она учится, отличница! В английской школе! Внученька, расскажи, что вы учите на английском?
- Слова разные. И правила.
- Ну, например, расскажи что-нибудь.
И я начинала максимально нудным голосом рассказывать неправильные глаголы.
- Ой, ладно, всё равно нам не понятно. Лучше расскажи, какую книжку ты сейчас читаешь.
- Сказки.
- Какие??
- Народов Африки.
- И о чём там?
- Про Африку.
- Ну, расскажи какую-нибудь.
- Какую?
- А какая тебе больше всего понравилась?
- Не знаю, они все интересные.
Дома меня ждала нахлобучка:
- Это что такое было? Ты почему так меня опозорила?! Как ты могла себя так вести?
- А зачем ты заставляешь меня всем одно и тоже рассказывать? И врать. Я же не отличница.
К концу лета я всё же победила. Бабушка не перестала хвастаться, но меня больше не заставляла подтверждать её слова.
А ещё я к школе выросла очень самодовольным и тщеславным ребёнком с реальными проблемами в общении с другими детьми. И к этому вольно или невольно в той или иной степени приложили руку и бабушка, и родители, и их ближайший круг общения. Но об этом в продолжении.