Оксана Владимировна не понимала сестру. И чего той мирно-то не живется? Муж – сущее золото, не пьет, не курит, не гуляет, банковскую карточку вон как двадцать лет назад жене отдал, так про нее больше и не вспоминал – денег трать столько, сколько хошь и на что хошь, никто тебя не проверяет и не укоряет. Дети выросли, отделились, живи да живи в свое удовольствие, так ведь нет! Все ей не ладно!
Донесла до Варвары свое видение ситуации, но та только вздохнула. Варвара Владимировна и не ожидала, что сестра ее поймет. Все же десять лет разницы и разные условия жизни разделили их на два берега. Река-то вроде и одна, но берега совершенно разные: один пологий, с приятным золотистым песочком, другой крутой и обрывистый, того и гляди навернешься так, что костей не собрать.
Вот как муж у Оксаны Владимировны. И не сказать, чтоб уж сильно был плох, есть и похуже, но попивал, а по молодости и погуливал. Да и бранным словцом не брезговал, чего уж греха таить. Зарабатывал куда меньше жены, всю жизнь проработавшей кладовщицей в одном из цехов машиностроительного завода, хотя специальность у него была хорошая – наладчик станков с программным управлением.
А почему? Да просто потому, что периодически уставал от нудной работы, увольнялся и бездельничал в свое удовольствие, объясняя это своей тонкой душевной организацией, требовавшей свободы от гнета требовательных начальников. А кормить его кто должен, причем вкусно и много? Вот то-то и оно!
Вот потому Оксана и не понимала сестру, по ее мнению, катавшуюся как сыр в масле.
– Ты не дури! Да был бы у меня такой муж, я бы его на руках носила! – увещевала она привередничающую сестру.
Выражение «на руках бы носила» вовсе не было преувеличением. Оксана Владимировна, в отличие от до сих пор стройной Вари, женщиной была крупной, или, как она сама себя величала, «справной», и поднять вовсе не толстого зятя вполне бы могла.
– Если тебе уж шибко скучно стало, – тут она несколько понизила голос, явно застеснявшись, – то заведи себе кавалера, и развлекайся с ним. Главное по-тихому все делай, чтоб до Святослава не донесли.
Муж Варвары Святослав был крупным ученым из тех, про кого говорят «не от мира сего». Оксана знала, что любые слова, не относящиеся к сфере его интересов, он благополучно пропускает мимо ушей, но в амурных делах осмотрительность никогда лишней не бывает.
– Я не смогу, да и не надо мне этого, – решительно отказалась сестра, вмиг догадавшаяся, отчего Оксана не разводится с так достававшим ее муженьком. Да просто потому, что у той есть утешитель.
– Так чего ж тебе тогда надо? – Оксана сердито уставилась на нее, погрозив пальцем, как несмышленышу. – Звезду с неба?
Варвара тихо вздохнула. Ну и к чему этот бесполезный разговор? Сестра все равно никогда ее не поймет.
– Просто хочу, чтоб меня замечали. Называли по имени хотя бы иногда, обнимали, благодарили. Надоело быть человеком-невидимкой.
– Ну просто дай ему тапкой по голове, вот он тебя и заметит! – подала дельный совет практичная Оксана.
Варвара рассмеялась.
– Это точно. Заметить-то заметит, но тут же забудет.
Оксана решила зайти с другого боку.
– Ну хорошо. Давай представим, что уйдешь ты к маме. Ей семьдесят пять, присмотр будет не лишним. Да и ей веселее, она против не будет. Но мужа-то тебе вовсе не жаль? Как он один-то будет справляться после стольких-то лет бесхлопотной жизни?
Варвара грустно улыбнулась.
– Справится как-нибудь. Грязное белье в прачечную будет отдавать, еду в интернете заказывать, уборку дома клининговой компании поручать. Это все сейчас не проблема.
Сестра зафыркала.
– Ну и выдумщица же ты! Да женится он, только и всего!
– Да, это экономнее всего, – равнодушно согласилась с ней Варвара.
Та раздраженно всплеснула пухлыми руками.
– И что, тебя это вовсе не волнует? Ты что, вот так спокойно своего мужика кому попало отдашь? – утрата хорошего мужа, столь безрассудно допускаемая сестрой, бережливую Оксану Владимировну просто уничтожила. – Да как ты можешь? Это же самое ценное, что у тебя есть!
– Самое ценное, что у меня есть – это я сама, – сердито поправила сестру Варвара. – А еще чуть-чуть, и я себя потеряю напрочь! И так уж немного осталось.
– Жена-невидимка, выдумаешь тоже, – не поверила ей Оксана.
К тому же ей не очень нравилось, что сестра уедет жить к матери. Некоторая зависть присутствовала в ней еще с детства, когда маленькой Варьке доставалось гораздо больше родительского внимания, чем ей, считавшейся уже взрослой. И вот теперь история повторяется. Варвара будет жить с матерью, и та всю силу своей родительской любви будет отдавать младшей любимой дочурке, а она, старшая, опять будет получать жалкие крохи.
– Ладно, проверим твою невидимость. – Оксана потерла нос указательным пальцем, соображая, как лучше поступить. – Давай сделаем так: ты на празднование Нового года уходишь к матери. Если твой чудный Славка не заметит твоего отсутствия, то разводись и уходи жить к матери. Но, уверена, этого не будет. Чтоб муж не заметил, что жены рядом нет в новогодний вечер, да ни в жисть такому не поверю!
Варвара Владимировна скептически глянула на воодушевленное лицо сестры.
– Хорошо, – согласно кивнула она, – но эксперимент должен быть чистым!
– Это еще как? – осторожно осведомилась сестра. – Ты проще говори, без этих профессорских закидонов! Это муж у тебя профессор, а вовсе не ты!
– Просто ты обо мне Славе ничего не говоришь, ни на что не намекаешь. И всем остальным гостям о месте моего пребывания умалчиваешь. Если будут спрашивать, отвечаешь одно – где-то здесь. Где, конкретно, не знаешь. Иначе будет просто нечестно. Я к празднику все подготовлю, естественно, но сразу после этого уеду. Бразды правления передам тебе. Будешь править бал.
Уверенная в своей правоте Оксана Владимировна охотно согласилась.
Новый год, как это водилось вот уже очень много лет, почти вся родня, а это человек сорок, отмечала у Варвары со Святославом просто потому, что жили те в просторном коттедже почти в центре города. И добираться до них быстро, и места много. Да и выйти покурить есть куда, и шашлычками побаловаться, если погода позволяла.
Вот и этот год не стал исключением. Машины подъезжали одна за другой, выстраивались возле солидного двухэтажного особняка с приветливо светящимися окнами. Гости по-свойски проходили внутрь, сами раздевались и устраивались кто где. Молодежи почти не было, поколение моложе тридцати предпочитало другие, более раскованные пирушки. Здесь же все было по высшему разряду, но уж слишком чопорно, как они считали.
В одной из комнат нижнего этажа играла музыка, и желающие танцевали. В другой за столами сошлись любители азартных игр. Играли на фанты, и нередко из этой комнаты раздавался громкий смех – это проигравшие исполняли зачастую дурацкие желания победителей.
Но главное действо начиналось около десяти, когда всех гостей приглашали в большую комнату, усаживали за огромный, заставленный деликатесами стол, и начиналось настоящее пиршество. Конечно, друзья и родственники привозили с собой кто салатик, кто бутылку доброго винца или выдержанного коньячка, но все равно почти все проблемы падали на хозяйку.
Впрочем, вот уже с добрый десяток лет готовили и накрывали на стол специально приглашенные для этого профессионалы, поэтому Варваре оставалось лишь проконтролировать сам процесс приготовления угощения и накрывания на стол, ну и убрать дом после праздника.
Рассевшись на своих привычных местах, – за прошедшее время каждый гость присиделся там, где ему удобнее и чужих мест не занимал, – народ дружно принялся за еду, не забывая провозглашать тосты. К удивлению Оксаны, на отсутствие сестры никто особого внимания не обращал. Правда, две-три дамы все-таки попытались было выяснить, где же шатается хозяйка, но слова Оксаны «да где-то она здесь» их вполне успокоили.
Больше всего ее возмущал зять – он вообще не обращал внимания на то, что творилось вокруг. С ним рядом сидел один из его сотрудников, а по совместительству двоюродный брат, и они что-то горячо обсуждали, и явно не приближение Нового года и не семейные дела. Тост следовал за тостом, гости пили, ели, веселились, и отсутствие Варвары никого из них не тревожило.
Под утро довольные гости начали отбывать. Водителям за непомерные лишения, перенесенные за отказ от выпивки в новогодний вечер, торжественно вручалась бутылка марочного коньяка, заранее приготовленной рачительной Варварой. Замещавшая ее Оксана мысленно подсчитывала выброшенную на ветер огроменную сумму и тихонько вздыхала. И для чего коньяк-то брать? Водки вполне б хватило. Да она б на эти деньги столько нужных вещей в дом накупила!
Но вот все разъехались. Утомленный хозяин дома, так и не уяснив, что родной жены не было всю ночь, давно ушел спать, великодушно предоставив супруге разбираться с творившимся вокруг бедламом. Поскольку на этот раз обязанности хозяйки исполняла Оксана, ей пришлось остаться, а не уехать, как обычно, домой с кем-то из родственников.
Ее далеко не примерный супруг, упившийся до поросячьего визга, по примеру хозяина тоже мирно спал, примостившись в одной из комнат на диванчике, положив под голову руку и сладко посапывая.
Не терпевшая беспорядка Оксана отнесла на кухню оставшиеся яства, в несколько ярусов заставила ими весь двухкамерный холодильник, грязную посуду загрузила в посудомойку, сколько вошло, и тоже прикорнула в гостевой комнате. Проспала она недолго – всего часиков шесть, но чувствовала себя выспавшейся и относительно свежей, насколько это было возможно после целой ночи откровенного обжорства.
Ее благоверный, поднявшийся несколько раньше, уже угощался на кухне, вынув из холодильника то, что было поближе. Хмуро на него посмотревшая женушка скомандовала:
– Мишка, давай по домам! Хватит жрать!
– Да я еще и не выпил ничего, – возмутился тот. – Нечего меня попрекать! – и обложил ее матом от всей своей широкой души.
– Я вот думаю, а не уйти ли от тебя, как Варька от своего профессора? – окинула Оксана муженька придирчивым взглядом. – Только я и на раздел имущества подам. А с учетом наших далеко неравных доходов тебе вряд ли оставят половину нажитого имущества. Только четверть, если еще не меньше. Ведь, по сути, я тебя кормлю если не всю совместную жизнь, то половину-то точно.
– Чего? Ты меня кормишь? – и он разразился мерзкой бранью.
Оксана деловито набирала вызов такси и на его привычные вопли не реагировала.
– А хотя уматывай! – внезапно замолчал он. – Кому ты нужна, корова старая? Потом сама же прибежишь, в ногах валяться будешь.
Но и эта страшная угроза не подействовала на строптивую жену. Она быстро оделась и, не дожидаясь замешкавшегося муженька, уселась в подъехавшую машину. Сердито захлопнула дверцу перед носом вознамерившегося присоседиться к ней Михаила, нагло помахав ему ручкой. Такси укатило, оставив беднягу возмущенно глядеть ему вслед.
Похлопав себя по карманам, Мишка убедился, что у него денег нет ни копейки и попытался вернуться обратно в дом. Но замок на калитке стоял автоматический и, сколько гость не маялся, пытаясь его отпереть, не поддался. Убедившись, что вернуться туда, где тепло и вкусно кормят, не удастся, обиженный муженек поплелся домой пешком, на все лады костеря ни с того, ни с сего взъерепенившуюся жену и суля ей всяческие кары.
Проснувшийся ближе к вечеру Станислав принял душ и благодушно спустился вниз. И пораженно остановился – во всех комнатах был форменный бардак. Ничего подобного за все годы его женатой жизни ни разу не бывало, и он несколько минут недоуменно стоял, молча обозревая непривычный беспорядок.
Потом все-таки пришел в себя и громко крикнул «Варя!» Когда ему никто не откликнулся, отправился ее искать по всем комнатам немаленького коттеджа, надеясь, что она просто еще спит. О том, что она могла заболеть, думать не хотелось. Ведь тогда ему придется предпринимать какие-то усилия по наведению порядка.
Он не был ленивым и никогда не делил труд на мужской и женский, просто не знал, что нужно делать, ведь заниматься чем-либо подобным ему не приходилось.
В коттедже жены не оказалось, и он взял телефон, нажал на ее номер и услышал мягкий голос жены:
– Слушаю тебя, Слава.
– Что случилось, ты где? – несколько рассержено спросил он.
– Я от тебя ушла, как и предупреждала еще вчера. Ты мне сказал «хорошо, делай как знаешь».
Он поразился.
– Не помню ничего подобного.
– Как обычно. Ты никогда меня не слушал. Да и не видел. Чего на меня смотреть? Примелькалась за эти годы.
Святослав Иванович озадаченно потер затылок, все еще не понимая, что произошло.
– Я порой увлекаюсь, но ведь ты знаешь, что у меня очень сложная работа.
– Знаю. Но мне надоело быть обслуживающим агрегатом. Очень неприятно быть женой-невидимкой, как назвала меня Оксана. Ты хоть заметил, что меня на встрече Нового года не было?
У него вырвалось, прежде чем он успел подумать:
– В самом деле? – и прикусил язык, негодуя на себя. – Но почему ты мне никогда не говорила о том, что тебя не устраивает?
Она грустно рассмеялась.
– Я постоянно тебе об этом говорила. Ты мне отвечал всегда одно и то же: «да-да, конечно», «делай как знаешь», или, что вершина всего – «не мешай, будь так любезна, я думаю». Вот я и решила тебе не мешать, ведь думать гораздо удобнее в одиночестве, когда никто тебя не отвлекает.
Он нервно сглотнул. Неужто он в самом деле вел себя как последний идиот? Считать себя таким было на редкость неприятно, ведь он привык считать себя весьма умным человеком.
– О беспорядке в доме не волнуйся, завтра придут уборщики и наведут порядок, я уже договорилась и за все заплатила. Ты только впусти их в дом и проследи, чтоб ничего не пропало, а то всякое бывает. С Новым годом! – и Варвара отключилась.
– С Новым! – машинально ответил он неприятно пищащему телефону и осторожно его выключил.
Что делать, не знал. Решил для начала подкрепиться, вдруг после вкусной еды в голову придут мудрые мысли? Пошел на кухню, открыл холодильник и присвистнул – какого лешего столько осталось еды и что теперь с ней делать? Потом вспомнил, что к вечеру должны прийти голодные дети и несколько успокоился.
Перекусил своим любимым холодцом и расстегаем с красной рыбой, почти не чувствуя вкуса. Потом открыл посудомойку с чистой посудой, вперемешку распихал ее по серванту, совершенно не представляя, что где должно стоять, загрузил посудомойку очередной порцией грязной посуды, с трудом разобрался в непривычной системе управления, запустил.
Прошелся по комнатам, укоризненно покачивая головой. Вот на кой ляд называть столько гостей, если после них столько уборки? Да еще и подготовка небось столько времени и сил отнимает?
Ему впервые стало стыдно. Жена правильно упрекает его во невнимании. Он действительно слишком мало принимал участия в домашних делах. Если честно, никогда на них внимания не обращал, ведь все как-то делалось само.
К тому же Варя и не жаловалась никогда. Или жаловалась, а он просто ее не слышал?
Интересно, а где же она? Почему он ничего ее об этом не спросил? Растерялся? Наверное. Все-таки ее решение уйти от него оказалось громом с ясного неба. Как ему теперь быть? Просить ее вернуться, или попытаться жить без нее?
Прерывая его метания, в дом завалились дети – два сына и дочь со своими благоверными и маленькой внучкой. Сразу стало шумно и несколько безалаберно.
– А где мама? – дочь оглядела комнату ищущим взглядом. – Я хочу подкинуть ей малышку на вечер. Мы пойдем к знакомым.
– А ты с ней договорилась? – спросил Святослав Иванович.
По озадаченному лицу дочери понял, что ничего подобного той и в голову не приходило.
– А зачем? Она же всегда дома.
– Как видишь, не всегда, – отец осуждающе сдвинул брови. – Приличные люди о подобном предупреждают заранее.
Но Сима от его слов небрежно отмахнулась.
– Мама! – требовательно крича, побежала на кухню.
– В самом деле, а где мама? – младший, еще не женатый Олег, ласково приобнимал за талию незнакомую Святославу хорошенькую девушку. – Я хотел познакомить ее с Маринкой.
Отец хмуро сказал:
– Нет ее. Уехала отдыхать.
– Куда? – прозвучал всеобщий изумленный вопль.
– Не знаю. Уехала, и все! – с напором произнес он, давая понять, что ему неприятно об этом говорить.
Все замолчали, ошарашенно переглядываясь.
– Давайте проходите на кухню, подъедайте, чего там осталось и помогите мне прибрать в доме! – скомандовал глава семейства, вызвав еще более пораженные вздохи.
Устроившись за кухонным столом и подъев почти все, что оставалось от новогоднего пиршества, ребята потащились убирать в доме. Не пошедшая с ними Сима капризно заявила:
– И куда теперь мне деть дочку? Может быть, ты с ней посидишь, папа?
Святослава Ивановича просто перекосило. Что делать с маленькими детьми, он совершенно не представлял. Поняв без слов, что на дедушку рассчитывать в этом деликатном деле не стоит, Сима вынула телефон и, едва дождавшись ответа, выпалила:
– Мама, ты где? Давай домой приезжай, мне дочку не с кем оставить! – из трубки раздался холодноватый голос, и Сима озадаченно заморгала, не понимая, на каком она свете, настолько ответ матери расходился с ее ожиданиями.
– Ты чего с мамой таким хамским тоном разговариваешь? – вернувшийся на кухню Олег смотрел на сестру сдвинув брови.
– Вовсе не хамским, а совершенно нормальным! – вскинулась она.
– Если б ты со мной так «нормально» говорила, то давно бы «леща» заработала! – сурово пообещал ей Олег.
Сима тут же обратилась за поддержкой к своему мужу:
– Вася, вот скажи, что тон у меня совершенно нормальный!
Тот согласно покачал головой.
– Для тебя – да. Ты постоянно так разговариваешь. Но вот моя мама бы никогда так с собой говорить не позволила.
– Испотачили мы тебя, – Святослав Иванович с неодобрением смотрел на дочь. – Прежде ты, мне помнится, такой не была.
– Слишком много любви развращает неумную женщину, – нравоучительно произнес младший, ставя в угол веник и выбрасывая из совка в мусорное ведро гору использованных салфеток.
В ответ тут же получил от сестренки увесистый подзатыльник.
– Ты свою подружку воспитывай! – прозвучал совет. – Меня уже поздно.
– А она мне не подружка, а невеста! – возмущенно поправил ее брат, раздосадованный и без того не слишком приятным приемом. – А тебя воспитывать нужно! Я бы на месте Василия почаще тебе объяснял, как должны себя вести умные жены.
Марина взглянула на него с опаской. Она уже жутко пожалела, что согласилась идти знакомиться с родителями Олега. Но кто ж знал, что они попадут в столь неудобный момент? Родители явно поссорились, вон каким растерянным выглядит Святослав Иванович.
– Вот свою невесту и учи, пока не женаты. Глядишь, поскорее сбежит! – зло отбрила его любящая сестренка, ввергнув гостью в полнейшее замешательство.
– А ну хватит! – тихий голос отца прозвучал так, что не только Серафима, но и все остальные, даже маленькая Настя дружно замолчали. Глядя на дочь так, что та покраснела, отец сказал: – Давай-ка уезжай отсюда, пока я в самом деле не начал тебя воспитывать!
Сима гордо развернулась и пошла к выходу, задрав нос. Ее смущенный муж принялся извиняться, но был быстро отправлен вслед за женой. Одев дочку и взяв ее на руки, вышел, угнетенно размышляя, что сегодня жена обнаружила вовсе незнакомые для него грани своего характера, и эти грани оказались весьма даже неприятными.
– Извините, мы как-то невовремя, – гостья тоже с тоской посматривала на двери в стремлении поскорее отсюда убраться.
Но Антон ей этого не позволил:
– А давайте сначала уберем здесь толком, а потом уж все вместе и уедем! – это предложение прозвучало приказом, и все оставшиеся принялись за уборку.
В этом сложном деле хорошо стимулировал уход отца наверх, поскольку можно было обменяться мнениями о произошедшем без помех.
– Симка совсем оборзела, – донес до окружающих свое мнение Олег. – Так относится к маме с отцом – верх наглости.
– Просто они ей это позволяли, – вступила в разговор молчавшая до сей поры Лариса, жена Антона.
– Это мама позволяла, а отец попросту не замечал, как и все остальное, – не согласился с ней Олег. – Мама вообще по натуре очень мягкий человек. Я вот думаю, что такое могло произойти, чтоб она так резко отдыхать уехала, да еще и не сказав никому, куда?
– Даже у самого мягкого и отзывчивого человека может лопнуть терпение, – с намеком проговорила Лариса, искоса глянув на мужа, – если к нему относятся как к предмету мебели. А когда он уходит, чешут в затылке и не могут припомнить, а что это такое стояло в том углу? Вроде что-то было, но что?
– Не преувеличивай! – с некоторым оттенком вины сказал Антон, во многом копировавший манеру поведения отца.
– Почему же? – Олег был полностью на стороне невестки. – Именно так отец к маме и относился всю жизнь, насколько я помню.
– Раньше было не так, – возразил ему старший брат. – Отец стал таким, как ему НИИ отдали. Вот тогда он про нас всех и забыл. Ответственность, сами понимаете! – и он покосился на жену, явно апеллируя к ней в каком-то давнем споре.
Но неожиданно для всех ответила ему Марина, похоже, примерившая на себя участь жены большого начальника:
– Раз совмещать работу с семьей не получается, не нужно семью заводить. Не два горошка на ложку.
– Правильно! – поддержала ее Лариса, включая посудомойку. – Ну, мы вроде все закончили, отчаливаем!
Олег со вздохом с ней согласился. Он на сегодняшний вечер возлагал наполеоновские планы, а тут такой облом. Заботливо придержав Марину, чтоб не поскользнулась на скользких ступеньках порога, подумал, что он ее столько времени окучивал, вроде почти довел до ЗАГСа, осталось только с родней познакомить, чтоб прониклась духом его такой дружной интеллигентной семьи, а что получилось?
Похоже, он теперь отброшен к началу их знакомства, когда она относилась к нему как к надоедливому таракану. Отвезя ее домой, с трудом условился о следующей встрече и до чертиков расстроенный отправился в свою холостяцкую квартирку.
Святослав Иванович угрюмо смотрел в проект новой разработки и не мог сообразить, что нужно сделать. Ни одной умной мысли в голове не находилось. Вот ведь что наделала Варвара своим уходом! А в первый рабочий день совещание как раз по этому проекту, причем с представителями заказчика! И что ему делать?
Он еще раз попытался вникнуть в сложную задачу, ничего не получилось. Чертыхнувшись, спустился вниз. Чистота и порядок, наведенные детьми, его порадовали. Значит, уборщики завтра вовсе даже не нужны. Это уже хорошо, есть повод переговорить с женой.
Вынул телефон и волнуясь, как в юности, набрал ее телефон. Варя ответила не сразу, и голос ее был весьма далек от обычно мягкого и приветливого. Святослав кашлянул и немного виновато произнес:
– Клининговая компания больше не нужна, мы тут всем кагалом порядок навели.
– Да? – с некоторым удивлением произнесла Варя. – Это хорошо, а то мне как раз позвонили из фирмы и предупредили, что они завтра прийти не смогут, у них завал. Так что сейчас позвоню и откажусь, пусть деньги возвращают.
Святослав Иванович слегка помялся, но все-таки решился спросить:
– А когда ты вернешься?
Ответ прозвучал резко и категорично:
– Возвращаться не думаю. Счастливо! – и в телефоне раздражающе запищал зуммер отбоя.
Покинутый муж укоризненно посмотрел на телефон.
– Ну зачем же так?
Хотя этот решительный разрыв вполне в характере жены – она терпит до последнего, а потом обрубает все концы. Он припомнил, как в начале их совместной жизни у нее была подруга, с которой они дружили еще с детского сада. Так вот эта Настя почему-то решила, что нравится ему больше, чем собственная жена, и при каждой удобном случае, - а случаев этих было много, ведь она приходила к ним, как к себе домой, - старалась его погладить, поцеловать, якобы по-дружески, в общем всячески демонстрировала свое расположение и даже, якобы в шутку, намекала на то, что она вовсе не прочь перейти к более решительным действиям, и все это на глазах подруги.
Варя молча терпела, но когда Настасья откровенно повесилась на нем, решительно скинула с его плеч ее руки и приказала:
– Ну все, хватит! Убирайся!
И все слова шокированной подруги о верности и многолетней дружбе не возымели никакого эффекта. Она была решительно вычеркнута из Вариной жизни. Варвара не отвечала на ее звонки, не впускала в дом, когда та приходила, вообще прекратила с ней всякое общение. Ну и он тоже, когда Настя вздумала припереться к нему на работу и объявить о его якобы к ней нежной склонности, прямо ей заявил, что она просто дура:
– Я тебя терпел лишь потому, что ты была подругой жены и мне не хотелось ее обижать, отшивая тебя. Но теперь учти: я терпеть не могу навязчивых глуповатых и самоуверенных бабенок. И прошу больше меня не трогать! – И решительно стряхнул со своего плеча лежащую там шкодливую ручку.
И вот теперь его так же, как эту подружку-предательницу, Варя выкидывает из своей жизни. Это было больно и несправедливо. В принципе, он ничего плохого не делал. А некоторая невнимательность вызвана исключительно его загруженностью на работе.
Зазвонил телефон, Святослав схватил его в тайной надежде что жена передумала и возвращается, но это оказался всего-то старший сын.
– Привет, Антон! – вяло ответил он. – Чего ты не сказал мне лично?
– Да я тебе вообще ничего не сказал, ты же ушел. Как тебе Марина?
– Симпатичная девочка, а что? – осторожно ответил отец.
– Да уж, красотка, – с некоторой иронией согласился с ним сын. – Только вот боюсь, что у Олега ничего с ней не выйдет. Он ее обхаживает больше года с вполне серьезными намерениями, а тут у нас такой конфуз.
– А почему ничего не выйдет? – не понял Святослав Иванович. – Если они любят друг друга, то наши мелкие раздоры на них никакого влияния иметь не должны.
– В том-то и дело, что он-то любит, а она сомневается. А теперь и вовсе даст ему от ворот поворот.
– Ну, в двадцать три года это не страшно. Найдет другую, – с некоторым скептицизмом сказал отец, не видя в этом никакой особой проблемы. – Ты не знаешь, где может быть мать?
– Да у бабушки она, где же еще? – пользуясь тем, что отец его не видит, Антон покрутил пальцем у виска, намекая на полную оторванность отца от реалий жизни. – Мириться думаешь?
– А что мне еще остается? – ответил тот вопросом на вопрос.
– Можешь и другую жену найти, не такую привередливую, – прозвучало провокационное предложение, – такую, которой будут важны только деньги и которая тебя от производственного процесса отрывать не будет.
– Сам-то веришь в то, что говоришь? – Святослав Иванович враз засек подставу.
– Нет, конечно, – вздохнул сын. – Это я так, для проверки. Хотя на твоем примере понял, что за женой нужно ухаживать, она же не пожизненный охотничий трофей. Вот я сейчас своей цветы купил и сказал, что люблю. Помогло, а то дулась на меня. Дурной пример, как известно, заразителен, но я эту порочную цепочку прервал на корню. – Раздались чьи-то голоса, и Антон торопливо попрощался: – Ладно, тут тесть с тещей уезжают, мне проводить надо, пока!
Он отключился, не слушая больше отца. Святослав Иванович только завистливо хмыкнул. Лариса была единственной дочерью, ее родители отчаянно любили своих внуков-близнецов, проводя с ними каждую свободную минутку. С одной стороны это было хорошо, поскольку Антон с Ларисой не были привязаны к дому и могли в любой момент куда-то сорваться, а с другой такая плотная конкуренция напрягала и самого Святослава, и Варвару, которым общения с внуками почти не доставалось.
Эти мысли снова навели Святослава о жене. Вот с чего она фордыбачит? Ведь бабушка уже! И тут же устыдился. Если жена уже не так молода, то не стоит любви и уважения? Вот с чего у него в голове такой бардак? Как там сказал сын? За женой нужно ухаживать, она не пожизненный охотничий трофей?
Ну что ж, он это и станет делать. Сейчас уже ночь, начнет завтра. Купит цветы, приударит за своей Варенькой, как в молодости. Дикую мысль спеть серенаду у нее под окнами, как делал когда-то, отогнал, как издевательскую. Холодно, мороз на улице, еще горло застудит и заболеет. А лечить его, как прежде, Варя вряд ли станет. Да и соседи его порыв не оценят, в этом он был твердо уверен.
Но ничего, он все равно жену вернет. Просто нужно вспомнить молодость. Может быть, эта размолвка и нужна для того, чтоб они поняли, что нужны друг другу? И вспомнить, что любят?
Утром Варвара Владимировна с удивлением услышала по домофону:
– Вам букет цветов!
Курьер со следами новогодних излишеств на помятом лице и явным неодобрением, – ведь чего заставлять нормальных людей работать в столь тяжкие дни? – вручил ей букет из нежных кремовых с темными ободками роз. Поблагодарив, она дала ему сотню на чай, отчего лицо посыльного приобрело благостное выражение.
Закрыв за ним дверь, Варя вынула из букета открытку с вытесненной лиловой сиренью, прочитала и улыбнулась. В закрытой квартире будто пахнуло весной, той сиренью, под которой они с Святославом в первый раз назначили свидание. Она снова перечитала надпись на открытке и на сердце стало легко и спокойно. Захотелось закружиться и запеть, как в юности. Она так и сделала.
Вышедшая из комнаты мать вдохнула нежный аромат полураспустившихся роз, взяла из рук дочери записку и прочла вслух:
– «Люблю, целую, исправлюсь. Но не отпущу. С Новым годом, с новым счастьем, моя радость!» – Улыбнувшись, сказала дочери: – Я же говорила тебе, что все наладится. Твой муж хороший человек.
Варвара пылко прижала цветы к груди, рискуя сломать длинные стебли.
– Если Слава обещает исправиться, он это исполнит. Он всегда выполняет свои обещания.
Мать пророчески заметила:
– Для тебя в новом году началась новая жизнь. И новое счастье. Я очень рада. Но не стоит так быстро сдаваться. Пусть осознает, что потерял.
– Я и не собираюсь. Это так приятно, когда за тобой ухаживают! Да и ухаживать, я думаю, тоже. Так что мы с ним обязательно вспомним молодость, – Варя мечтательно улыбнулась.
– Смотрите, не заиграйтесь! – мать обеспокоилась слишком уж беззаботным настроением дочери. – Мурыжить слишком долго тоже не стоит. Вовремя остановиться – вот главное!
Та вздохнула в ответ.
– Конечно, ты права, мамочка. Мы же с ним взрослые люди. Все будет хорошо.
Конец
Мои книги здесь