Ведьма Лизетта летала над городом, не зная, где бы нашкодить. Она жила триста лет, наконец-то достигла подросткового возраста, и было понятно, что гормоны бурлили.
С высоты нептичьего полёта было видно, что здесь уже кто-то пошалил: выкопал ямки на дорогах, сломал качели на детской площадке, разбросал мусор. Это было так по-детски! Это можно было сделать только от отчаяния, бездарно потеряв время.
Ведьмочке хотелось другого, яркого, неповторимого безобразия. Она припарковалась, нет, приметлилась на балконе, и заглянула в окно.
– Ну ты и ведьма, Нинка! – услышала она и отшатнулась: толстый мужчина в странном наряде, состоящем из рубашки без рукавов, без воротника, сидел за столом, поглощая пельмени. Женщина сидела напротив, подперев голову рукой.
“Из наших, что ли? – Лизетта прищурилась: не знала такую. – Терпеливая какая. В плен попала?”
– Денег дай! Трубы горят! – упитанный не унимался.
Нинка сложила пальцы, просунув большой между указательным и средним, и показала собеседнику. Лизетта попробовала повторить – не получилось: мешали длинные когти.
– На маникюр средства есть, – ныл мужик, не забывая макать лакомство в сметану. – Зачем тебе такие ногти?
Ведьмочка пригляделась: похоже своя.
– Не твое дело! – сурово ответила Нинка. – Жди Нового года.
“Расцарапай ему лицо!” – мысленно посоветовала ей ведьма.
– Будешь ныть – пущу ногти в дело! – Нинка поразилась тому, что сказала.
– Во ты как заговорила, – удивился пельменеглотатель, нацепив на вилку несколько комочков теста.
“ А тебя превращу в кабана!” – подсказала Лизетта.
– Дохрюкаешься ты у меня, Толик, – у Нинки округлились глаза от своей же смелости.
Он бросил вилку. Конечно, пельмени-то закончились.
– Ты как со мной разговариваешь? – тоненьким голосом закричал мужик и хрюкнул. Испугался и прикрыл рот рукой.
Нинка засмеялась ехидно-злорадно. Даже зловеще-угрощающе.
Толик попятился и боком выскочил из кухни, в прихожей подскочил к зеркалу: на него смотрел свин. Лизетта довольно потирала руки.
– Если я кабан, то кто ты? – заверещал Толик.
– Я королева! – чужим голосом молвила Нинка, то есть Нина Ивановна.
– Пошла ты…! – хрюкнул муж.
А она открыла шифоньер, доставшийся от матери, выбрала самое нарядное платье, всё в блёстках, переоделась. На её лице читалось изумление. Но она ничего не могла поделать: тянуло куда-то.
– Я пошла! – она распахнула дверь, стала спускаться, с ужасом думая, что на улице минус семь, а она в туфлях.
Возле подъезда стояла белая крутобокая машина.
При появлении королевы с водительского места выскочил высокий парень, поклонился и открыл заднюю дверцу.
– Прошу Вас!
Нина Ивановна, холодея от своей наглости, уселась и барским голосом приказала:
– Вперёд!
Машина летела как ракета, пугая немногочисленных прохожих и сбивая снежинки. “Это тебе не “Жигули”, – подумала королева. – Сейчас бы шампанского!”
– Напитки в баре, – не оглядываясь, водитель протянул руку назад и постучал по красивому деревянному ящику. – Извините, остановиться не могу.
– Почему? – Нина открыла бар: чего там только не было!
– Чтобы везде успеть.
– Налей и мне! – Нинка поперхнулась: рядом сидела черноволосая девушка в ярко-красном платье.
– Вы кто?
– Ведьма, – по-простому представилась Лизетта. – Как и вы.
– Очень приятно, – Нинке чертовски нравилось быть ведьмой.