О любвеобильности Александра Сергеевича Пушкина известно хорошо. Я уже писала и его знаменитом «донжуанском списке», куда он внес имена и инициалы всех покоренных им барышень, и о некоторых отдельных дамах сердца знаменитого поэта, среди которых встречаются как родовитые дворянки, как и простые крестьянские красавицы (пример тому - Феврония Вилянова). Сегодня я расскажу об еще одной девушке «из простых», имевшей отношения с Пушкиным и даже родившей от него ребенка. Звали ее Ольга Калашникова.
Отношения барина с крестьянкой для того времени не были чем-то необычным. Крепостных считали такой же собственностью как, например, стол, так что распоряжаться ими можно было как душе угодно. А если девушка привлекательна, то почему бы не провести с ней время? Бывали, конечно, случаи, когда такие отношения перетекали в настоящие чувства и даже заканчивались женитьбой, но случалось такое очень редко, с большими сложностями, да и общество эти браки сильно порицало.
Но Пушкин на крепостной жениться не хотел. Он вообще заметно скучал, находясь в своем семейном имении Михайловское, куда его сослали в 1824 году за дерзости на службе: «Бешенство скуки пожирает мое глупое существование», - писал он. Там Пушкин и повстречал Ольгу.
Калашникова была дочерью крепостного из имения Петровское, принадлежавшего родственникам Пушкиных Ганнибалам. Мужчина этот отлично играл на гуслях и умел делать ягодные настойки. Уж не знаю, за эти или какие-то другие заслуги, но в какой-то момент Михаила Калашникова забрали в находящееся неподалеку Михайловское, и там уже ему удалось «построить карьеру» и дослужиться до управляющего имения. Спустя несколько лет к отцу перевели и Ольгу и определили в «сенные девки», то есть горничные: она должна быть вышивать, прясть и шить, а также заниматься домашней работой. Присматривала за ней небезызвестная Арина Родионовна и была всегда ей довольна.
На момент приезда в имение Александра Сергеевича ей было 19 лет. Его поселили в спальню, которая находилась как раз напротив комнаты Арины Родионовны, в которой стояли пяльцы и почти постоянно сидели крепостные девушки. Александр Сергеевич просто не мог их не заметить. Предполагают, что молодых людей намеренно свела няня поэта, потакавшая его прихотям. А чтобы на ними следило меньше лишних глаз, Пушкин даже прогнал экономку Розу Григорьевну, обвинив ее в воровстве и злоупотреблениях.
Калашникова стала для Пушкина и утешением, и развлечением, и приятной компанией. Но поначалу их встречи не выходили за рамки приличия - все же в Михайловском находились родители, брат и сестра поэта. И только ближе к зиме, когда все родственники разъехались, настроение Александра Сергеевича заметно похорошело, что видно из его писем к друзьям. Одной из причин тому стали эмоции, подаренные связью с Калашниковой.
Он называл ее «Эдой», проводя параллели с героиней поэмы Баратынского, которую как раз прочел в это время. Других свидетельств о возможных ухаживаниях поэта не сохранилось. При этом параллельно он успевал заезжать в соседнее имение Тригорское, где виделся с другой своей музой - Анной Керн.
Пушкин эти отношения не скрывал. Он вообще спокойно делился с друзьями подробностями своих похождений. Одним из первых, кому Александр Сергеевич написал о новой пассии, стал Иван Пущин. Чуть позже Пущин и сам приехал в Михайловское и лично познакомился с Ольгой. На счет этой встречи он даже оставил воспоминания: «Вошли в нянину комнату, где собрались уже швеи. Я тотчас заметил между ними одну фигурку, резко отличавшуюся от других, не сообщая, однако Пушкину моих заключений. Впрочем, он тотчас прозрел шаловливую мою мысль, улыбнулся значительно. Мне ничего больше не нужно было, я, в свою очередь, моргнул ему, и все было понято без всяких слов».
Всего Пушкин провел в Михайловском 2 года. Из них полтора длились его отношения с Калашниковой. И у них был свой результат - весной 1826 года крестьянка родила сына. Назвали мальчика Павлом. Конечно, нигде не указывалось, кто является отцом ребенка (бастарды для дворян не были редкостью, и обычно им в метрических книгах либо указывали имена других крестьян в качестве родителей, или не указывали вовсе), его записали как сына местного крестьянина Якова Иванова. Крестной матерью выступила сама Ольга. Но тайну нарушил сам Пушкин, написав в одном из посланий к князю Петру Вяземскому: «Письмо это тебе вручит очень милая и добрая девушка, которую один из твоих друзей неосторожно обрюхатил. Полагаюсь на твое человеколюбие и дружбу. Приюти ее в Москве и дай ей денег, сколько понадобится, а потом отправь в Болдино (мою вотчину, где водятся курицы, петухи и медведи). Ты видишь, что тут есть о чем написать целое послание во вкусе Жуковского о попе, но потомству не нужно знать о наших человеколюбивых подвигах. При сем с отеческой нежностью прошу тебя позаботиться о будущем малютке. Отсылать его в воспитательный дом мне не хочется, а нельзя ли его покамест отдать в какую-нибудь деревню, хоть в Остафьево. Милый мой, мне совестно, ей-Богу… но тут уж не до совести». Нетрудно догадаться, что той самой «забрюхатившей» посланницей была Калашникова. Позже он написал Вяземскому снова, чтобы убедиться, что предыдущее письмо дошло до получателя, и как бы между делом спросил: «Не правда ли, она очень мила?». При этом Вяземский Пушкину отказал и посоветовал решать этот вопрос с отцом Калашниковой.
Говорить о большой любви в этом случае не приходится. Пушкин скрасил свой досуг, а затем вернулся в Петербург, где вновь погрузился в мир столичной жизни, а спустя пару лет женился.
Ольге же было не суждено воспитать пушкинского сына - маленький Паша умер всего спустя 2 месяца после рождения. Вероятно, Вяземский просьбу друга все же выполнил, так как захоронили ребенка в Болдино, куда был переведен управляющим отец Ольги. Пушкин приезжал туда в 1830 году и из-за эпидемии холеры задержался на 3 месяца, но о возобновлении его связи с Ольгой в это время сведений нет. К тому же тогда он готовился к свадьбе, возможно, ему было не до нее.
Самой Калашниковой дали вольную и выдали замуж, причем за дворянина, титулярного советника Павла Ключарева, уже овдовевшего и имевшего сына. Муж не был идеальным - много пил и был совершенно разорен. Зато Ольга теперь сама стала владелицей 30 крепостных душ и поселилась в городе Лукоянове. Однако позже, когда оказалось, что почти все имущество Ключарева заложено, супруги перебрались в Болдино, к отцу женщины. Ольга написала письмо Пушкину, в котором просила 2000 рублей для выкупа хотя бы половины причитавшихся ей душ. В деньгах ей было отказано, зато поэт сказал, что сам приедет в имение. Ключаревой оставалось лишь извиниться за проявленную дерзость: «покорнейше вас прошу извинить меня что я вас беспокоила насчёт денег, для выкупки моего мужа крестьян, то оные не стоют чтобы их выкупить, это я сделала удовольствие для моего мужа, и стараюсь всё к пользы нашей но он не чувствует моих благодеяний каких я ему не делаю». Также она добавила, что муж ее гневается на Калашникова и просила защитить отца, подписав послание как «известная вам».
В браке у Ольги родился сын Михаил, одним из заочных восприемников которого был записан Пушкин. В 1833 году Александр Сергеевич останавливался в Болдино, где дал бывшей пассии денег, так как она была вновь беременна, на которые Ольга выкупила троих крестьян, а остальные передала мужу, чтобы он отправился в Москву улаживать дела. Сама же Ключарева осталась в Лукоянове, где купила пятистенный дом. Говорили, что «бывшая крестьянка почувствовала себя „барыней“ и стала тянуться к условиям жизни дворян со свойственными этому кругу замашками властности и деспотизма».
Дела Ключарева не наладились, он продал свое имение и, вернувшись обратно, стал жить отдельно от жены. Ее отец тогда находился в судебных распрях по поводу своего управления имением, а Ольга, как говорили, поддерживала отца и угрожала, что «сбросит с должности» противника отца, если только Пушкин приедет в Болдино. По словам современников, она была уверена, что бывший любовник сделает для нее все. На деле же это были только слова.
Пушкин затем еще не раз интересовался, как живет его бывшая возлюбленная. Когда ее отец написал о трудном материальном положении в их семье, поэт сразу же повысил ему жалование. Но Александр Сергеевич погиб в 1837 году, вместе с этим положение Ольги заметно ухудшилось. Оба рожденных ею в браке сына умерли во младенчестве, с мужем они окончательно разошлись, а теперь еще и поддержки было ждать неоткуда.
После 1840 года ее следы теряются. Известно лишь, что ее брат и отец успели переехать в Петербург. Вероятно, она была с ними.
Кстати, отвечаю на возможный вопрос: в «донжуанском» списке Калашникова тоже есть. Ее имя записано в столбце с мимолетными увлечениями. Пушкиноведы искали ее образ в произведениях поэта и нашли. Говорят, что строки «Порой белянки черноокой младой и свежий поцелуй» относятся именно к Ольге.