Очень трудно жить с постыдной тайной в душе, с двумя – вдвойне тяжело. Первая моя тайна – родом из детства... Вторая тайна появилась несколько лет назад. Я тщательно оберегаю обе от окружающих, но о второй коллеги каким-то образом узнали...
…Я уже собиралась выйти из кабинки туалета, как вдруг услышала голоса: разговаривали Таня из отдела маркетинга и ее подруга – секретарша Леночка. Разговаривали обо мне!
– Представь, наша Варвара до сих пор девственница! – сообщила Таня.
– Капец! – ахнула Леночка. – Она тебе сама об этом сказала?
– Конечно, нет! Просто мы с ней вчера на медосмотр вместе ходили, она вышла на улицу покурить, а свою карточку мне дала подержать. Я ее полистала от скуки, а там в заключении гинеколога черным по белому…
– Офигеть! Ведь не уродка. Может, она лесбиянка?
– Кто его знает… Может быть.
Коллеги ушли, а я продолжала стоять, держась за дверную ручку. Леночка – сплетница, и скоро весь коллектив будет в курсе. Женская половина станет шушукаться за моей спиной.
Максим Титов и Игорь Смирнов заключат пари, кому из них удастся затащить меня в койку, кто-то из мужиков устроит тотализатор, остальные будут делать ставки. Только не это!
Сейчас скажу начальнику отдела, что заболела, и уйду домой, а в понедельник утром напишу заявление на увольнение.
Да, мне двадцать пять, и я все еще девственница. И дело тут не во внешности или сексуальной ориентации. Причина кроется в моей первой тайне, той самой, что родом из детства.
Я давно осознала, что в одиночку с этой проблемой не справиться, но до сих пор оттягивала визит к врачу. Понимала: не смогу рассказать правду. Однако успела заковать свою тайну в такую непробиваемую броню, что без моей исповеди даже самый опытный психолог не сможет докопаться до сути... Подобные мысли посещали меня уже давно, но теперь я решила: тянуть больше нельзя!
Весь вечер читала отзывы о психотерапевтах нашего города. Наконец определилась с выбором, а на следующий день поехала в медцентр.
– Я могу записаться к Тамаре Васильевне? – спросила у девушки на ресепшине.
– Она как раз на приеме. Третий этаж, кабинет №36. Паспорт не нужен – консультации анонимные. Заплатите вот такую сумму и можете подниматься.
–Оля, – окликнула она пробегавшую мимо медсестру, – проводи пациентку к Тамаре Васильевне, а то еще заблудится.
Медсестра не только довела до нужного кабинета, но и предупредительно распахнула передо мной дверь. Отступать было некуда. Глубоко вздохнув, я переступила через порог, словно перешла Рубикон. Села на предложенный мне стул, но не смогла поздороваться – язык словно одеревенел.
– Здравствуйте. Расскажите о своей проблеме, – мягко сказала психолог.
Я продолжала молчать. Тамара Васильевна меня не торопила – просто ждала с ободряющей улыбкой.
– Как вас зовут? – спросила наконец. – Можете назваться как угодно, просто мне нужно к вам как-то обращаться. Назовите любое имя, которое вам нравится...
– Валя, – я намеренно изменила в своем имени всего одну букву.
– Вероятно, вам трудно говорить об этом. Тогда прилягте и подумайте о том, что вас тревожит. Просто подумайте… – Тамара Васильевна раскрыла какой-то журнал и углубилась в чтение, а я легла на кушетку, закрыла глаза и стала вспоминать...
Все началось, когда мне было одиннадцать. Хотя точку отсчета нужно искать пятью годами ранее – в тот день, когда отец ушел из семьи. Характер мамы резко изменился. Она стала строгой и придирчивой. Самой частой фразой, которую я слышала, была «Ты должна!». «Ты должна убирать за собой игрушки». «Ты должна есть, что дают». «Ты должна ровно в девять быть в постели».
– «Почему?»
– «Потому что я так сказала, и это не обсуждается!»
Когда я пошла в школу, мама стала еще более жесткой:
– Ты должна учиться на отлично, иначе не сможешь поступить в вуз и найти работу с высокой зарплатой. Женщина должна рассчитывать только на себя. Таких козлов, как твой папаша, – пруд пруди. И я не хочу, чтобы ты, после того как тебя бросит муж, осталась у разбитого корыта. А значит, ты должна учиться, учиться и учиться!
Я не спорила, так как знала: за плохие оценки меня ждет суровое наказание. Поэтому в то время, когда мои сверстники гуляли или играли, корпела над учебниками.
Начальную школу окончила отличницей.
В старших классах каждый предмет вел отдельный учитель. Математику сначала преподавала Надежда Павловна, но потом она ушла в декрет, и нам прислали другого математика – Илью Николаевича.
В тот день его урок был последним. Раздался звонок, все обрадовались, зашумели, но Илья Николаевич жестом призвал нас к тишине: «Задержитесь на пару минут. Дежурные, раздайте тетради с самостоятельными…»
Я чуть не потеряла сознание, увидев под своей работой тройку. Одноклассники уже успели выбежать из класса, а я смотрела на позорную оценку, с ужасом представляя себе перекошенное от ярости мамино лицо и... У меня началась истерика.
– Что случилось? – подойдя ближе, учитель погладил меня по голове.
– Мама меня убьет! – ответила я.
– Она у тебя такая строгая?
Не в силах ответить, я молча кивнула.
– А отец? Его ты тоже боишься?
– Нет... Папа с нами давно не живет.
– Понятно… – протянул учитель. – Ладно, давай поступим так: эту оценку я в журнал ставить не буду, и твоей маме мы о ней не скажем. А самостоятельную ты перепишешь позже, ничего страшного.
– Я болела, когда вы ее объясняли, – оправдывалась, не веря, что наказания удастся избежать. – Потом пыталась сама разобраться, но не смогла.
– Ну что ж... Придется позаниматься с тобой дополнительно. Первое занятие можем провести прямо сейчас. Мама не будет беспокоиться?
– Нет, она сейчас на работе… – я показала ключ, висящий на шее. – Она только в семь домой придет.
– Отлично! – учитель с трудом втиснулся рядом со мной за низкую парту и стал объяснять, успокаивающе поглаживая меня по голове, спине, ноге…
На ноге задержал ладонь особенно долго. В какой-то момент вдруг прервал объяснение на полуслове, запрокинув голову, прерывисто задышал, вздрогнул всем телом и замер, прикрыв глаза.
– Илья Николаевич, вам что, плохо? – испуганно спросила я.
– Мне уже хорошо, Варенька… – прошептал он и, восстановив дыхание, продолжил объяснять. Потом спросил: – Ну что, усвоила материал?
– Кажется, да…
Он велел мне решить задачу по пройденной теме. Очень сложную – гораздо сложнее, чем те, что были на самостоятельной, и те, что мы разбирали на дополнительном занятии. Я билась с ней полчаса, но так и не смогла решить. По щекам снова потекли слезы.
– Есть люди, способные к точным наукам, а есть – неспособные. Ты по складу ума – гуманитарий. Но терпенье и труд все перетрут. Будем заниматься три раза в неделю.
Во время каждого нашего индивидуального урока с Ильей Николаевичем случались странные припадки, сопровождаемые частым дыханием и даже стонами, но я была слишком мала, чтобы понять, что учитель, поглаживая меня, занимается мастурбацией. Но вскоре ему этого показалось мало.
Однажды Илья Николаевич расстегнул ширинку и достал член:
– Погладь его…
– Я… не могу!
– Ну, смелее. Ты же не хочешь, чтобы я позвонил твоей маме и сообщил, что ты не успеваешь по моему предмету?
Ужас перед маминым гневом оказался сильнее страха и брезгливости. Я робко дотронулась пальцем до эрегированного пениса.
– Умница. А теперь поцелуй его. Просто прикоснись губками, и все.
– Пожалуйста, не нужно!
– Нужно… – он мягко, но настойчиво нагнул мою голову к своему паху. – Давай, девочка, это совсем не страшно…
Перед тем как отпустить меня домой, учитель с улыбкой предупредил:
– Никому не рассказывай о нашей маленькой тайне. Если расскажешь, тебе же будет хуже…
Этот кошмар продолжался до конца учебного года, а потом, на мое счастье, маме предложили работу в другом городе. Она продала квартиру, и в июле мы переехали.
В новой школе математику преподавала завуч Кира Львовна. На первом же уроке она мне поставила пятерку, а через две недели послала на районную математическую олимпиаду, где я заняла первое место.
Мама была довольна моими успехами. А то, что я даже во время еды не расстаюсь с учебником географии, ее ничуть не насторожило. Дело в том, что география была единственным предметом, который в нашем классе вел мужчина.
Олег Петрович был веселым и добрым, его обожали все ученики. Все, кроме меня. Я боялась географа до потери сознания, поэтому зазубривала параграфы, как стихи, наизусть, чтобы у учителя не было причины оставить меня на дополнительные занятия. Впоследствии страх перед мужчинами-учителями распространился на всех мужчин без исключения.
В институте за мной пытались ухаживать парни, одному из них – Кириллу – ответила взаимностью, и дело даже дошло до поцелуев. Однажды (я тогда перешла на четвертый курс) он пригласил меня в гости. Думала, хочет познакомить со своими родителями, но оказалась, что те уехали на дачу.
– Варенька, я люблю тебя, – прошептал парень и стал расстегивать пуговицы на блузке. Пока его рука ласкала мою грудь, все было не то чтобы хорошо, но терпимо. Но когда я почувствовала, как к бедру прижалась его отвердевшая плоть, ожил призрак прошлого. Перед глазами появилось похотливое лицо Ильи Николаевича... Меня буквально вывернуло наизнанку.
– Что с тобой? – испугался Кирилл.
– Наверное, отравилась чем-то… – пробормотала я и сбежала. Приехав домой, набрала его номер и сказала, что мы не будем больше встречаться.
Сейчас мне уже двадцать пять, и я до сих пор девственница.
…Открыв глаза, я поднялась с кушетки и снова села напротив психолога.
– Все. Теперь я готова поговорить...
Моя исповедь получилась путаной, местами и вовсе бессвязной, но Тамара Васильевна слушала очень внимательно и ни разу меня не перебила.
– Вы молодец, что перебороли себя и проговорили вслух свою проблему. Это первый, но очень важный шаг к выздоровлению. Главная задача – избавиться от страха перед прошлым.
– Я пыталась, но…
– Вам надо понять, что не вы этого извращенца, а он вас должен бояться. А еще – знать, что он понес наказание.
– Но уже прошло почти тринадцать лет, и вряд ли полиция станет заниматься этим делом.
– Зато для журналистов не существует срока давности. Они помогут вам вывести педофила на чистую воду. Вы должны поехать в родной город, встретиться с учителем математики, посмотреть ему в глаза и напомнить о ваших «индивидуальных уроках».
– Увидеть его? Я не смогу…
– Тогда мы не сможем двигаться дальше. И потом… вы же не хотите, чтобы он продолжал развращать и психологически калечить детей!
…Спустя две недели на негнущихся ногах я вошла в школьный холл, поднялась на второй этаж и постучала в кабинет директора:
– Здравствуйте, Лидия Петровна. Можете уделить мне несколько минут?
– Да-да, я вас слушаю, – она меня, конечно, не узнала. – У вас работал Илья Николаевич К.. Преподавал математику.
Директриса почему-то совсем не удивилась моему интересу к этому педагогу, лишь устало спросила:
– Вы, наверное, из газеты?
– Да, – соврала, не моргнув глазом.
– Собираетесь снова ворошить ту давнюю историю?
Я понятия не имела, о какой истории идет речь, но согласно кивнула:
– Хочу написать статью. Можете рассказать о нем?
– Могу, но немного. Математиком Илья Николаевич был хорошим, а что был за человек – не скажу. Он у нас совсем мало проработал – чуть больше года. А потом это страшное ритуальное убийство. Говорят, его убийцу так и не нашли. Или… уже нашли?
– Что вы имеете в виду под словом «ритуальное»? – вырвалось у меня.
– Ну, то, что его перед смертью оскопили. Да вы, наверняка, все лучше меня знаете, раз собрались о нем писать.
Извините, но у меня сейчас начинается урок...
Я медленно шагала в сторону вокзала и думала о той незнакомой девочке, которую учитель выбрал себе в жертвы после моего отъезда.
Очевидно, эта девочка оказалась смелей меня и, пересилив стыд, рассказала о «маленькой тайне» кому-то из своих близких, и тот отомстил педофилу за нее. А заодно и за меня...