Крах купеческих амбиций
Пламя полыхало с такой силой, что его было видно даже в Приобском районе. За несколько минут на место пожара собрались бийчане из всех районов города. Поначалу влекло любопытство. Прибыв на место, горожане понимали, что на их глазах гибнет гордость города — Фирсовский пассаж.
Позже пожарные установят причину — возгорание электропроводки. Все случилось в ночь с 5 на 6 декабря.
По воспоминаниям заместителя начальника городской службы пожаротушения, тогда эту должность занимал Андрей Захаров, тревожный сигнал от охранника банка в диспетчерскую службу поступил около 3 часов. Позже выяснится, что охранник не спешил вызывать специалистов: пытался справиться с огнем самостоятельно с помощью огнетушителя. Когда пожарные расчеты прибыли на место, пожар был уже запущенным. Стекла рядом с центральным входом в банк начали вылетать, огонь полыхал уже на втором этаже здания. Бронированные двери не удалось открыть изнутри. Их вырывали машиной. Огонь расползался стремительно и охватывал деревянные, двойные с пустотами перекрытия между потолком и чердаком за считанные минуты. Нелегко пришлось пожарным и на скользкой металлической крыше. К 10 часам утра было израсходовано 14 цистерн воды. Огромные лужи залили улицу Льва Толстого, ручьи растекались и в сторону Кирова, и в сторону Гилева. Дыма было столько, что собравшиеся бийчане не сразу увидели, что гордости Фирсова — купола, на здании уже нет.
Многие очевидцы не сдерживали слез. Впрочем, следует отметить, что, когда здание остыло от огня и дым развеялся, среди тех же бийчан нашлось немало охотников до дармовых стройматериалов. Их не смущало ни то, что они закопчены, ни то, что центральный вход был заколочен: вроде как вход запрещен. Пострадавшее от огня здание начали растаскивать по дворам и подворьям.
Наталья Тюкова, занимающая тогда должность директора научно-производственного центра „Наследие“, вспоминала: „Мы думали, что сразу же кинутся срочно его восстанавливать, но никакого понимания со стороны банка не было“.
2007‑й стал годом, когда купеческий Бийск потерял свой символ, а Бийск современный — свою визитную карточку. Здание это с падениями и взлетами его эксплуатации просуществовало ровно сто лет. Для архитектурного памятника, который городу подарили купеческие амбиции господина Фирсова, возраст не справедливый.
От лоска к разрухе
Амбиций у Андрея Петровича Фирсова, действительно было много и распространялись они в том числе на его окружение.
— Видали, как приказчики Фирсова разодеты? — судачили после открытия нового пассажа мужики на пристани. — Все как с иголочки, прям с хозяином перепутать можно…
— А я слыхал, что они у него прямо там же в магазине и жительствуют. Мол, у него там на втором этажу комнатенки для этого приспособлены…
— Это что! — встревает в разговор третий. — Говорят, что раз уж он сам баб не терпит, дак и продавцам и приказчикам своим жаниться запретил. Как увидит кого с барышней, так и увольняет сразу.
— Мда… Чудит Андрей Петрович… Чудит — дуркует.
— А еще люди сказывают, что он, чтобы такую махину отгрохать, деньжищ назанимал уйму…
Долго еще мужики кости Фирсову промывали, покуда комарье не заело да не разогнало их по домам.
Денег на архитектурный лоск Фирсов и впрямь не пожалел. Лепнина, гипсовые украшения, лестница из лакового дерева, что вела на второй этаж, по мнению простых бийчан, все это казалось странным и лишним.
Все, о чем шептались-перешептывались горожане, было правдой. Как и то, что служащих своих Фирсов не обижал и деньгами. Зарплаты у них были достойными по тем временам: до 1500 рубликов доходили. Разумеется, плата была по должности. Приказчик рядовой — получи 480, кассир — 900, доверенный в делах — все 1500. Причем, как сегодня сказали бы, команда у него для работы в пассаже была молодой: от 25 лет до 45.
Когда в 1912 году в пассажах Второва по всей Сибири забастовали его приказчик и продавцы, в Бийском отделении фирмы управляющему господину Гуськову пришлось нанимать штрейкбрехеров, дабы не закрывать магазин. А вот Фирсов был спокоен, его служащие жизнью были довольны. Деньги в их карманах не переводились. Не смущал их и полумонашеский образ жизни.
— В конце-концов, ради работы в чистоте и красоте да еще за такие рублики можно и с женитьбой подождать! — рассуждали они, отправляясь спать на второй этаж.
Словом, до самой революции Андрей Петрович отдавал долги за строительство своего пассажа. А в 1918‑м скоропостижно скончался, ему было чуть больше 50 лет.
В том же году в Фирсовском пассаже начались занятия Алтайского народного университета. Свои лекции в стенах, украшенных лепниной, которую еще не тронула масляная краска, читал Виталий Бианки, к тому времени уже известный алтайский натуралист. Во время Великой Отечественной войны в здании разместили госпиталь. Последним же владельцем пассажа купца Фирсова стал Коммерческий банк, принявший эстафету от Госбанка. Начался новый век.
По воспоминаниям Бориса Кадикова, когда рабочие рыли траншеи во дворе госбанковской части здания, наткнулись на сплошную кирпичную кладку. Фирсовский пассаж оказался с секретом. Бийскому историку удалось найти живых очевидцев строительства здания. Выяснилось, что Андрей Петрович намеревался расширить здание к северу, вот и распорядился устроить там на достаточно большой площади глиняный замок, поверх которого уложили второй замок — из кирпича. С годами это место погрузилось в грязь, а над ней образовались наросты, толщиной почти в полтора метра. Впрочем, и само здание вот уже 16 лет, утратив былой лоск, стоит в развалинах.
Суды и тяжбы
После проведенной экспертизы пожарные нашли истинную причину возгорания здания — неисправность тепловой завесы. Сразу после пожара администрации Бийска обратилась в арбитражный суд Алтайского края и предъявила банку иск всего на 100 тысяч рублей! В 2007‑м это уже была смешная сумма для восстановления памятника архитектуры. Затем, видимо, поняв, что продешевили, сумму увеличили до 65 миллионов. Суд принял сторону муниципалета, вот только ответчик иск признать отказался. Аргументировал свою точку зрения тем, что причинно-следственная связь между нарушением правил пожарной безопасности и возникшим пожаром проведенным следствием не была подтверждена, как не было установлено и лицо, виновное в пожаре.
Спустя три года дело и вовсе было закрыто. Банк, правда, деньги по иску все же заплатил. Но их для восстановления здания все равно было недостаточно. В 2010‑м полная стоимость реставрационно-восстановительных работ оценивалась в 170 миллионов. Шесть лет назад сумма подросла до 300 миллионов. Нетрудно догадаться, что цифра эта растет с каждым годом.
Из рук в руки и обратно
Первая надежда на спасение памятника появилась в 2015‑м. СМИ наперебой сообщили о том, что здание на аукционе за 1,5 миллиона рублей приобрел бизнесмен Дмитрий Калинин, который намерен его восстановить, в партнерстве с директором строительной компании „Прометей“ Александром Казаковым. В подписанном договоре был даже указан срок завершения реставрационных работ — 7 лет — 2022‑й. Тогда же пригласили для экспертизы директора алтайского филиала Сибирского института „Сибспецпроектреставрация“ Анатолия Машонкина. Зафиксировав масштабы разрушения, он вынес вердикт: фасадная часть не так сильно разрушена, как внутри; кровля пропала, верх и купол сгорели, восстановить внутри лепнину будет крайне сложно.
Работать начали с огоньком. Правда, сил хватило только на то, чтобы вывезти мусор и разобрать пристрой советских времен.
— Простая строительная фирма его реконструировать не может, — пояснял тогда в одном из интервью Александр Казаков. — Пришлось создавать предприятие, которое имеет лицензию на восстановительные работы на памятниках культуры. Целый год мы этим занимались. Затем готовили проект.
Возникает вполне закономерный вопрос, неужели опытный профессионал, руководящий долгие годы строительным предприятием, не знал о таких нюансах, когда подписывался на реставрационно-восстановительные работы?
К слову, свое выступление Александр Анатольевич тогда же закончил очередным обещанием, что к реставрации его компания приступит в 2018‑м. Но увы… Вместо того, чтобы уже начать работать на объекте, начали работать над вопросом о возвращении здания под крыло муниципалитета. Неожиданно выяснилось, что собственник не может себе позволить такую роскошь, как восстановление — денег у него на это нет. Зачем тогда подписывались?
По заявлению Александра Студеникина, тогда занимавшего пост главы города, речь шла не о выкупе, собственники готовы передать в казну и здание, и уже подготовленную проектно-сметную документацию. Но снова что‑то забуксовало: депутаты то снимали вопрос с повестки своих заседаний, то снова его ставили. В итоге прошло еще два года. А там и пандемия нагрянула. Снова к судьбе Фирсовского пассажа вернулись только в 2022‑м.
Новая надежда
Однако заявление о том, что на два года о пассаже забыли, было бы все же несправедливым. В 2021‑м администрация заключила контракт на изготовление новой проектно-сметной документации по его реставрации. И уже в июне 2022‑го бийчанам объявили, что работы вот-вот начнутся и даже рассказали, что в пассаже будет и как.
— В результате реставрации верхний этаж пассажа Фирсова будет приспособлен под картинную галерею или выставочный зал, — сообщил тогда директор уже реставрационной мастерской „Ренесанс“ Анатолий Машонкин, тот самый, что проводил экспертизу семью годами ранее. — Предусмотрена сложная система пожаротушения „сухой водой“, которая гарантирует, что ни одна картина не пострадает ни от огня, ни от воды. На первом этаже со входом со стороны переулка Двойных будет расположен вход в ЗАГС и салон для бийских художников, где они смогут выставлять и продавать свои произведения. Также здесь расположится трансформируемая площадь, которую будет возможно использовать, к примеру, как конференц-зал. Подвальное помещение будет занято вентиляционной системой, оборудованием тепло- и электроснабжения, а также хозяйственными помещениями.
Кроме того, специалист отметил, что здание полностью соответствует новейшим требованиям сейсмического проектирования и способно выдержать землетрясение в 8–9 баллов. При этом участники того совещания подчеркивали, что ремонтировать надо не только Фирсовский пассаж, но и пассаж Второва, так как они составляют единый архитектурный комплекс. И потому начинаться работы за счет средств наукограда должны с кровли Второвского, порадовал и объявленный срок — 2022‑й. Затем предполагалось за счет средств краевой адресной инвестиционной программы приступить уже к реставрации детища Фирсова. Кто‑нибудь видел рабочих в прошлом году или в этом на кровле Второвского пассажа?
Чем оборачивается каждый год и даже каждый сезон мы уже выяснили — ростом сметы и стремительным старением зданий. Возвращаясь к Фирсовскому пассажу, стоит отметить, что уже в 2018‑м сумма на восстановление приближалась к полумиллиарду. Получается, что, если черепашьи темпы приближения к заветной цели возрождения архитектурных памятников сохранятся, наступит момент, когда отцам города придет мысль, что их будет проще и дешевле снести, так как реставрировать будет нечего. А уж со статусом памятника при желании чиновники разберутся быстро.
Тени
Говорят, что в Ассановском особняке обитает привидение. Интересно, есть ли они в пассажах, связанных историей и биографиями их строителей и владельцев? Ведь умерли они друг за другом через год: Второв был убит в своем доме в 1917‑м; Фирсов скончался в 1918‑м после того, как откушал тазик пирогов с потрошками.
Было бы забавно послушать, что они говорят между собой о нашем времени. Представим?
— Эх, Андрей Петрович! Сколько смотрю на то, что происходит, столько и возмущаюсь до глубины души, — шелестит губами тонкая тень Второва, раскачиваясь на сквозняке.
— Вы бы голубчик, Николай Александрович, отлетели бы из проема поближе к стеночке, а то не ровен час унесет вас в окно. Стекол‑то уж поболе десятка лет в моем пассаже как нету, — отвечает вторая тень, похожая на большую тучу, — массивен при жизни был Фирсов.
— Я вот все пытаюсь понять людей нынешних. Такая красота пропадает — это я про ваш пассаж говорю. Да и мой, того гляди, рассыпется. Вроде как слыхал, что крышу подлатают, да только в разговорах все и осталось. Ни слова крепкого надежного не осталось, ни радетелей добрых, — вздыхает тень Второва, предусмотрительно, по совету соседа, отлетев к стеночке.
— Скучаю я по лоску да по блеску, — шумит Андрей Петрович. — Бывало‑то выходишь на Торговую: у вас горелочки горят да фонарик подмигивает, у меня лампы-свечечки сияют. Приказчики на местах улыбаются, товары разложены… А теперь… — Фирсов подлетает вверх и осматривает то, что осталось от былого великолепия его пассажа, обреченно машет рукой. — А что, Николай Александрович, а не отправиться ли нам к господину Хакину. Давненько мы с ним не общались, я слыхал у него тоже дом разваливается, так хоть поговорим да старые добрые времена вспомним…
И обе тени в лунном свете устремляются к особняку купца Хакина, тому самому, что в аккурат напротив пассажа Фирсовского стоит, тому самому, на фасаде которого когда‑то лепниной было выведено „Городская библиотека“.
P. S.
Мы сегодня очень много говорим о патриотизме, о сохранении национальных и исторических ценностей. Говорим глобально, забывая о том, что рядом. Мы отвлекаемся на частности и не замечаем очевидного. Вот он — патриотизм. Вышел прогуляться по старому центру Бийска, и все становится очевидным. Мы хотим воспитать наших детей патриотами, а что мы им ответим на вопросы: „Откуда здесь развалины? Почему их не восстанавливают?“. Стоит ли удивляться тому, что наши дети стремятся уехать из Бийска?
В туристическом маршруте „Малое Золотое кольцо Алтая“ одной из точек значится „Бийск купеческий“. Что видит турист? Вот-вот. А потом расписывает увиденное в личном блоге, „прославляя“ наш город и нас вместе с ним на всю матушку-Россию. Обидно. И стыдно…
Марина Волкова
