Одним из главных "чёрных" мифов об СССР является рассказ про "одну винтовку на троих" - как бездушные упыри-командиры якобы солдат бросали в бой почти без оружия, и бегущие с голыми руками должны был подбирать оружие у павших товарищей. Визуально это было показано в эталонно клюквенном фильме "Враг у ворот" режиссёра Жан-Жака Анно.
В качестве альтернативы этой кровавой вакханалии выстраивается образ благословенной Российской империи, которую коварно «подстрелили на взлёте» революционеры. Когда рассказывают, что у бойцов Красной армии была «одна винтовка на троих», и приходилось немцев забрасывать трупами, то молчаливо подразумевается, что уж в Российской империи такого точно не было.
Но злая ирония судьбы заключается в том, что именно царская армия в действительности оказалась в ситуации, когда у солдат была та самая «одна винтовка на троих», и иногда даже хуже.
Фанаты "России, которую мы потеряли" обычно говорят, что в первую мировую войну страна вступила на небывалом подъёме, который потом коварно срежут большевики. Вступила не внезапно, а строго по довоенным планам, не будучи подвергнута вероломному нападению, как СССР.
К слову, почему-то наличие совершенно конкретных агрессивных наступательных планов у царского Генштаба, включавших в себя вторжение в Восточную Пруссию и Галицию никого не смущает, в отличие от набивших уже оскомину попыток найти агрессивные планы нападения на Германию у советского командования. Нацеливание дивизий в сердце Германии, разоружение приграничных крепостей (настоящее, а не выдуманное как приписывают «Линии Сталина») это сугубо правильное, богоугодное дело. Зато любой чих советской стороны преподносится как коварные планы завоевания-порабощения всей Европы. Такие вот у нас нынче в истории парадоксы.
Итак, согласно предвоенным планам, на 14-й день мобилизации русские армии начали наступление в Восточной Пруссии (т.е. громить врага на его территории, как потом коварно придумают большевики).
Повторюсь – война началась согласно предвоенному планированию, с развёртыванием тылов, а не под бомбовым ковром, разорванная на три эшелона, под натиском танковых групп. Без каких бы то ни было окружений, Белостокских или Киевских котлов, без потери большей части промышленно развитых регионов, без 20 миллионов населения в оккупации.
И вдруг…
«На 14 декабря 1914г. выявился недостаток в 870 тысяч винтовок, из них: 585 тыс. — для новобранцев призыва 1914 г., 170 тыс. для пополнения по требованиям фронтов, 93 тыс. для запасных батальонов, 22 тыс. для формируемых маршевых эскадронов и разрядов казаков.»
Как писал после войны бывший генерал-квартирмейстер Генштаба Ю. Н. Данилов, «Вследствие отсутствия винтовок войсковые части, имея огромный некомплект, в то же время не могли впитывать в себя людей, прибывавших с тыла, где, таким образом, люди без пользы накапливались в запасных частях, затрудняя своим присутствием обучение дальнейших очередей. К концу ноября, например, в запасных войсках имелся обученный в большей своей части контингент в 800 000 человек, в то время как Действующая армия страдала от ужасающего некомплекта. Бывали такие случаи, что прибывавшие на укомплектование люди должны были оставаться в войсковых частях при обозах вследствие невозможности поставить их в ряды по отсутствию винтовок».
Это – конец 1914-го года, ещё не было ни Великого Отступления, ни крупных катастроф (за исключением окружения армии Самсонова), а винтовок уже фактически нет.
На начало марта 1915г. на Северо-Западном фронте числилось 57 пехотных дивизий, при некомплекте винтовок в 320000. По сути — 21 дивизия была безоружной.
Ведя войну «малой кровью на чужой территории».
Командование начало лихорадочно искать винтовки по всему миру. Дошло до того, что попытались вернуть 13800 винтовок, проданных за 20 лет до того Абиссинии, а также собирать винтовки, разошедшиеся по рукам у местного населения в Маньчжурии со времён Русско-японской войны.
Помимо попыток вернуть все когда-то розданные «трёхлинейки», Россия начинает с воплями носиться по миру, скупая любой стреляющий хлам, доступный к покупке, жадно набрасываясь на любые возможные к покупкам партии. Так в русскую армию попала всевозможная экзотика, например, японские винтовки "Арисака", изготовленные для Мексики. Попутно со складов извлекались устаревшие «берданки», а то и пики с баграми.
Были размещены обширные заказы на винтовки в США, которые приходилось покупать втридорога, дороже чем стоила бы модернизация собственных заводов. Несколько невероятная картина, выбивающаяся из общего представления о царской армии времён Первой мировой – русские мужики, стреляющие из «Винчестеров» и «Кольтов», как ковбои в кино. Но, к сожалению, именно так оно всё и было.
К слову, одним из лучших поставщиков винтовок для русской армии стала армия австрийская – в результате ряда серьёзных поражений достались богатые трофеи. В итоге значительная часть соединений Юго-Западного фронта была вооружена трофейными винтовками и пулемётами «Шварцлозе» (о катастрофическом недостатке собственных пулемётов рассказывать не будем, там дела обстояли ещё хуже, чем с винтовками).
В результате доблестная русская армия становится счастливой обладательницей целого музея стрелкового оружия второй половины 19-го века, включая ружья ещё эпохи франко-прусской войны.
Но все эти меры не помогают.
Кампанию 1915-го года русская армия начинает в высшей степени авантюрно: имея перед собой суровый факт исчерпания предвоенных запасов, значительный некомплект во всех видах оружия, командование строит дальнейшие наступательные планы. Платой за подобные авантюры всегда становится кровь солдат.
Германия переносит основной удар на Восточный фронт, организует Горлицкий прорыв, и начинается Великое Отступление 1915-го года, ещё более усугубившее и без того бедственное положение войск.
В июне из Ставки Верховного Главнокомандующего телеграфируют в ГАУ:
«Положение с винтовками становится критическим: совершенно невозможно укопмлектовывать части ввиду полного отсутствия винтовок в запасе армии и прибытия маршевых рот невооружёнными»
Начштаба ВГК Янушкевич пишет военному министру Сухомлинову:
«Армия 3-я и 8-я растаяли. В корпусах из трёх дивизий по 5 тысяч штыков. Кадры тают, а пополнения, получающие винтовки в день боя, наперебой сдаются… В 12-м корпусе из 7 дивизий — 12 тысяч штыков. Нет винтовок, и 150 тысяч человек стоят без ружей. Час от часу не легче. Ждём от вас манны небесной. Главное, нельзя ли купить винтовок»
Совершенно угнетающую картину описывал генерал Н.Н. Головин:
«Трудно на словах передать всю драматичность того положения, в котором оказалась Русская армия в кампанию 1915 г. Только часть бойцов, находящихся на фронте, была вооружена, а остальные ждали смерти своего товарища, чтобы, в свою очередь, взять в руки винтовку. Высшие штабы изощрялись в изобретениях, подчас очень неудачных, только бы как-нибудь выкрутиться из катастрофы. Так, например, в бытность мою генерал-квартирмейстером 9-й армии я помню полученную в августе 1915 г. телеграмму штаба Юго-Западного фронта о вооружении части пехотных рот топорами, насаженными на длинные рукоятки; предполагалось, что эти роты могут быть употребляемы как прикрытие для артиллерии. Фантастичность этого распоряжения, данного из глубокого тыла, была настолько очевидна, что мой командующий, генерал Лечицкий, глубокий знаток солдата, запретил давать дальнейший ход этому распоряжению, считая, что оно лишь подорвет авторитет начальства. Я привожу эту почти анекдотическую попытку ввести «алебардистов» только для того, чтобы охарактеризовать ту атмосферу почти отчаяния, в которой находилась Русская армия в кампанию 1915 года.»
Война идёт уже почти год. Экономика Германии переведена на военные рельсы, равно как и экономика наших союзников по Антанте. Русская же промышленность оказалась не способна даже в малой мере удовлетворить потребности фронта, хотя та же «трёхлинейка» никаким хайтеком не является, в производстве вот уже как 20 лет, прекрасно заводами освоена, войсками испытана. Но не выходит каменный цветок — рабочих рук не хватает, станков не хватает, запасов материалов мало. Всего катастрофически мало.
На головы нашим солдатам высыпаются тяжёлые снаряды и мины как из рога изобилия. Торжество металла над плотью и духом. В войсках установлена норма расхода снарядов – не более одного на орудие. А тыловое командование предлагает вооружать пехоту алебардами. Гаубица против топора. На фоне подобного бедлама совершенно неудивительно то огромное количество пленных, что получили Центральные державы в ходе кампании 1915-го года.
Всего в 1915-м году в войска всех фронтов, а также на формирование новых частей и в запасные батальоны винтовки передавались по месяцам:
март — 40003
апрель — 51275
май — 54930
июнь — 58780
июль — 66261
август — 71356
сентябрь — 73952
октябрь — 78120
Учитывая, что за период Великого отступления с 1 мая по 1 ноября наши армии потеряли только пленными 976 000, при поступивших за это же время в войска всех фронтов 403 399 винтовках, становится вполне осязаемым масштаб катастрофы. И это не учитывая других причин потери винтовок во время отступления (оставленные склады, ремонтные мастерские, износ, утеря), необходимости винтовок для запасных частей и новых формирований.
Неудивительно, что к 1 ноября 1915 года дефицит винтовок составил уже 1 141 062.
Казённые оружейные заводы задыхались от нехватки всего. Частные предприятия («малый и средний бизнес»), которые, как известно, спасут Отечество — оказались неспособны выдавать в должном виде и количестве не то что такую простую вещь как «трёхлинейка», а даже чугунные болванки для гранат. Зато остервенело пытались урвать огромные деньги на войне, выдвигая предложения одно другого краше. Суть их сводилась в конечном итоге к получению некой суммы от государства сейчас и сразу, а винтовки армия получит когда-нибудь потом, после того как государство же построит для частных предпринимателей завод по их производству. И закупать оно потом винтовки должно будет вдвое дороже, чем на казённых предприятиях.
А солдаты тем временем, пока в тылу пилили военные бюджеты, продолжали останавливать каток немецко-австрийского наступления безоружными, зачастую предпочитая плен неизбежной смерти.
Вот весьма красноречивые цифры вооружённости винтовками царской армии. Всего за время войны в войска было выдано:
— трёхлинеек нашего производства 3576000
— «Арисака» японских — 728000
— трёхлинеек американского производства (включая «Винчестеры») — 631000
— «Гра» французских — 450000
— «Веттери-Витали» итальянских — 400000
— «Бердан» – 362000
— «Манлихер» австрийских — 300000
— «Гра-Кропачек»(фр.) — 105500
— «Лебель» (фр.) — 86000
— «Маузер» германских — 50000
— «Арисака» мексиканских — 35000
Как писал по этому поводу известный конструктор оружия В.Г. Фёдоров, «Ни одна армия ни в одной войне не имела на вооружении столь значительного числа разнообразных систем, сильно отличавшихся друг от друга по конструкции. В этом отношении русские войска до некоторой степени можно было сравнивать лишь с наскоро организованными частями Северных и Южных штатов Америки во время Гражданской войны 1861-1865г.»
Отдельной проблемой было снабжение патронами.
К японским «Арисака» поставлялось не более 100 патронов на одну винтовку. Впоследствии британским военным министерством было уступлено 30 000 000 японских патронов, что несколько улучшило ситуацию. К итальянским полагалось по 250 патронов на винтовку разово, затем по 100 патронов в месяц. На французские системы полагалось по 375 патронов на винтовку.
Нетрудно догадаться, что наряду с «винтовочным голодом», в армии присутствовал и голод патронный.
Помимо нехватки патронов, имели место проблемы и иного характера. Например, о японских «Арисака» А.А. Керсновский писал: «Наспех изданное наставление для стрельбы из японских винтовок допустило грубейшие погрешности… Прицелы этих винтовок были нарезаны в японских мерах и японскими цифрами… Всю зиму 1915/1916 годов наш Северный фронт стрелял в воздух, поверх голов неприятеля».
Как писал по поводу разнообразия систем В.Г. Фёдоров, «некоторые русские полки будут теперь иметь оружие с наибольшей дальностью стрельбы всего до 1500-2000 шагов, а другие до 3200 шагов. У нас окажется богатейшая коллекция, весьма удобная для изучения истории винтовки, но не для ведения войны»
Вот наглядный пример такого «зоопарка».
На 1 января 1917 года в войсках Юго-Западного фронта имелось винтовок:
— Трёхлинеек – 106 998
— Австрийских – 111 246
— Винчестера – 18 800
— Гра-Кропачека – 8549
— Драгунских – 9252
— Русских и австрийских карабинов – 659
— Мексиканских карабинов – 638
— Берданок – 214.
Как не трудно догадаться, австрийские винтовки концентрировались на Юго-западном фронте. «Арисака» в основном шли на Северный фронт, «Веттерли-Витали» в одну армию Западного фронта и в тыловые части, «Лебель» на Кавказский фронт, остальное французское хозяйство целиком в запасные батальоны.
В конечном итоге снабжение русской армии винтовками почти столько же лежало на иностранных поставках и трофеях, сколько и на отечественных заводах, и всё равно до конца войны дефицит не был окончательно ликвидирован.
Отдельное спасибо следует сказать австрийцам за снабжение юго-западного фронта винтовками и пулемётами, а также Японии, единственной, кто поставил Росии вполне современные образцы.
Часть из импортного вооружения дожила и до Великой отечественной — к примеру, некоторым частям ополченцев осенью 1941-го достались пулемёты «Льюис» и «Кольт», а также какое-то количество из винтовок иностранного производства, сохранившихся ещё на складах (хорошо видны на кадрах хроники).
Так что даже здесь кровавые большевики предпочли в самое тяжёлое для страны время дать солдату в руки пусть и извлечённую со старых складов винтовку, но не оставлять его вообще без оружия, или пытаться вооружать баграми как благородные господа царские генералы, и по 800 тысяч безоружных солдат по тылам не отсиживались.
Так что когда речь заходит про "одну винтовку на троих", речь именно о царской армии и винтовочном голоде 1915-1916 годов.
———————————-
Основой материала для статьи послужили следующие книги:
С. Федосеев — «Пушечное мясо Первой мировой. Пехота в бою»
Н.Головин — «Военные усилия России в Первой мировой войне»
Е.Барсуков — «Артиллерия русской армии».
А.Кресновский — «Русская армия».