Видит бог, я не хотел вообще трогать эту тему, но мой товарищ возрастом постарше, который в 1988 году был примерно в возрасте киногероев, дал обратную связь, на его взгляд, не то чтобы ляпов - несоотвествий.
- "чушпан" не было в ходу для того, к кому прилипло. По их тогдашней классификации он был "пацан не с улицы".
- сцены употребления татарского между отдельными представителями молодежи сейчас смотрятся органично, а вот тогда, среди его сверстников, они вызвали бы чувство, как сейчас говорят, "кринжа", а поскольку они все очень избегали этого ощущения (вообще вся линия поведения была такая - не оказаться в чем-то хуже, ниже остальных, точнее в системе координат остальных), то такое бы не произошло. То есть, все персонажи могли такое и так сказать, но им было бы очень стремно это сделать.
Но эту статью я пишу потому, что на мой взгляд, кто-то уже должен, спустя почти месяц, попытаться осмыслить и дать ответ на вопрос: какую роль "Слово Пацана" играет в кажущейся уже вечной борьбе за привлекательность татарского.
"Надо сделать татарский привлекательным" звучит уже много лет, но давайте разжуем эту фразу, в какие эпохи и периоды за что она отвечает?
В 1970х-80х, если бы фразу говорили, имели бы в виду вот это: молодая семья, в которой есть только родившиеся дети, не должна "стрематься" разговаривать дома при ребенке и с ребенком по-татарски, в том числе на улице, при людях, которые могут их услышать (и да, сделать толерантное дружбонародовское замечание на тему). Потому что только так ребенок сможет понимать и разговаривать. Семья же хочет "вписаться", получить максимальное одобрение от окружающих. Не разговаривая на татарском с ребенком особого неодобрения от одних нет, зато масштаб транслируемого от других негласного одобрения считывается и ощущается.
В 1990-2000х, когда фразу говорили, то имели в виду вот это: ребенок из семьи, где все-таки говорили по-татарски, а бабушки может быть даже делали вид, что не понимают по-русски, знает и разговаривает по-татарски и по-русски в свои условные 10-12 лет. Но все, что заботит ребенка, все привлекательное, все что отвечает за дофамин, будь то сладкие леденцы, цирковое шоу, боевик или доминирование над сверстниками, достигается посредством запроса этого на русском языке. Ребенок постоянно думает только о том, что и как должно быть ему приятно, а точнее о предвкушении этого. Вообще-то, мы все именно движимы предвкушением приятного, но дети так и вовсе не концентрируются на чем-то еще.
В 2010-2020х, когда такое говорили, то имели в виду примерно это: ребенок из семьи, где специально, вопреки даже может быть привычке, но повинуясь всем этим "долг", "это может идти из семьи", "только ты ответственен", разговаривают с ребенком по-татарски, так вот, ребенок может только понимать, но совершенно не разговаривать. Не разговаривать потому, что все, от кого зависит исполнение его желаний, поймут и его русскую речь. Которую он слышит в избытке, и не от родителей, а от окружающего мира и гаджетов. Такой вот субординативный билингвизм.
Что изменилось в сравнении 2000х и 2020х? Как мне кажется, модель получения удовольствий, в первую очередь. Из жизни детей, скорее всего, исчезли травматические стимулы, а еще - получение простых физиологических удовольствий (вкусностей, снятие ограничений на свободу) от более старших родственников, т.е. поколений бабушек. Нужен ли ребенку бутерброд с вареньем, если его цель - следующие 10 минут видеоконтента из смартфона? А потребное иным особям доминирование над одноклассниками получается от того, кто больше того или иного блоггера посмотрел и может сильнее "задавить" переложенными фактами?
Когда говорят о конституционном "праве народов на сохранение языка", речь не может идти о статичном наборе мер, которые все те же из 1970х, и "позволяя иметь поляну в которых", государство докладывает "все для вас делаем". Сохранение языка как процесс защиты со стороны государства - это постоянный поиск более и более совершенных моделей привлекательности для детей и регуляция этих отношений, возможность в этих отношениях встраивать язык так, чтобы через него проходили все пути "привлекательного". Т.е. в общем случае конституционное право народов на сохранение языка - это про право залезать в трусы и в то, как бизнес пытается зарабатывать на том, что открывает все более действенные каналы манипуляций сознанием человека, а особенно ребенка.
Люди легко манипулируемы, но не хотят, чтобы им давали об этом понять, а все остальное - в своей массе принимают за естество и прощают любые манипуляции ими. Я особенно понял это тут, на Дзене.
Так какую же роль в этой модели сыграло "Слово Пацана" (как будто бы по гос. заказу чуть отработавшую даже без саундтрека тему привлекательности татарского вставкой его там, где в реальности не было)?
Роль тут примерно такая: в "циничной прослойке", до сих пор чувствительной к стремности-нестремности, возможно мощно и на долгие годы снят блок на "странность" татарского в тех отношениях, которые половине из участников в детстве приносят удовольствия. Это подростковые попытки доминировать друг над другом. Т.е. теперь, возможно, пытающийся доминировать не посчитает заведомо стремным и странным употребление кем-то, может быть даже им, татарской фразы и тп. И что важно, это произошло, когда "это круто" пришло извне, от тех, кто старше, и не из Татарстана, а как бы "из федерации". "Нет пророков в своем отечестве" работает на раз-два для зависимых от стремности и престижа, но, извините, независимых от стремности и престижа у нас тут почти нет.
Но то возраст 10-16 лет. Люди, которые уже либо думают на каком-то языке, или не думают, и вряд ли, изменив отношение, изменят прямо привычки сознания. Детсад, в котором как раз должно было бы сформироваться уверенное знание и умение говорить, а также собственное желание, на каком языке я буду думать в своей голове, как будто и не затронуты. Там свои герои. Там, черт побери, Минобру РТ надо делать "закупки престижа" у Влада А4 и у кого еще там.
А еще важнее "чисто механически" проложить путь к прекрасному через татарский для 3-6 летних, которые сейчас практически "ютюб-маугли", т.е. язык и тяга к прекрасному которых определяется алгоритмами видеоплатформ, предлагающих следующие видео для просмотра после тех, что они уже посмотрели. Тут, естественно, не поможет создание своего прорывного контента, чтобы "его оценили по достоинству", так как публика совершенно ведомая и совершает выбор только между 3 следующих картинок-тизеров, предложенных алгоритмами видеоплатформы. Никакого "оригинального" контента не хватит, чтобы была вероятность хотя бы в 1 из 3х попасть на что-то татарское. Поэтому право народа на сохранение языка в целом и конкретно в отношении 2-6 летних заключается в том, чтобы был автоматический перевод нейросетями того, что уже есть и что им, детям, прекрасно.
Важно для понимания и следующее: мой интерес к татарскому вопреки этносоциальным предпосылкам, скорее всего напрямую связан с фоновым явлением в виде "казанского феномена", которого в полную силу в моем детстве не было, а вот на воспитание и поведение родителей он оказывал влияние. Так вот, я помню, что основной посыл в воспитании меня был примерно про это: не смей встраиваться во все, что хотят все - это путь к утратам. Не шучу, если выделить общую мысль и отбросить частности, он был про это. Школа в соседнем районе, постоянный облом при разговорах о попытках следовать чужой крутизне, даже более того, вот например, проехала машина "с крутыми", я бурчу "вот бы она врезалась в столбу и все "крутые" порвались, как сосиски из хот-дога", а бабушка: "так нельзя, бог накажет, вот пожелаешь такое крутым, а порвется машина с интеллигентами и они разлетятся как сосиски".
Это приводило к интересной деформации восприятия: мне стало необходимо в качестве прекрасного "то, что точно не нужно ИМ". Трамваи-велосипеды в городе, где у почти каждого мечта автомобиль и котедж, природа и наука, где мечта почти каждого - мечта о крутой работе в офисе, неродной татарский - там, где у каждого мечта показаться максимально "нестремным".
И совершенно понятно, что это вообще не устойчивый, не массовый путь. Его не стоит предлагать в качестве "а давайте пусть у всех так будет". Устойчивый - это как то, что я выше описал.
