Неделя перед Новым годом всегда заполнена хлопотами и какой-то суетой. Но и в ней есть место для отдыха. Например, можно пойти на каток.
Говорят, как и множество прочих новшеств, коньки в России появились благодаря Петру I. Как будто бы, будучи в Голландии русский царь научился кататься на коньках. Он-то и привёз эту «голландскую потеху» домой. Считается так же, что именно он усовершенствовал коньки, придумав привинчивать лезвия прямо к обуви.
В XVIII веке небольшие катки заливались в усадьбах петербургской и московской знати для увеселения гостей. Первый же общественный каток, как гласит история, появился в первопрестольной только ближе к концу XIX столетия.
Им стал каток на Петровке, д. 26/9.
В XVII веке на склоне холма между Высоко-Петровским монастырём и рекой Неглинной находилась слобода серебряников, мастеровых, работающих на царском Монетном дворе. Крапивенский, кстати, довольно долго назывался Старо-Серебряным. В 1625 году в Патриарших книгах упоминается церковь Сергия Чудотворца (она стоит чуть дальше по Крапивенскому), в 1644-м — подворье переславль-залесского Троице-Данилова монастыря. Дворов же довольно немного — мешала Неглинка, поди её перейди, да и берега были довольно заболочены, тот же современный Рахмановский переулок заливало беспрестанно, отчего его прозвали незамысловато — Грязным или Гнилым тупиком.
История катка начинается здесь после того, как обширная усадьба с богатой историей была продана в 1876 году Гермогену Лазарику. Часть её он сдает Императорскому Речному яхт-клубу под устройство катка. Каток – старейший в городе был очень известным местом. Вот как его описывал замечательный писатель Юрий Нагибин:
«Каким-то чудом его серебряное блюдо уместилось в густотище застроенного-перезастроенного центра Москвы. Здесь дом лезет на дом, не найдешь свободного пятачка: между помойкой и гаражом встроен крольчатник, рядом чистильщик сапог развесил макароны шнурков и насмердил сладкой гуталиновой вонью, вгнездился в какую-то нишу кепочник, а на него напирает электросварщик, обладатель слепящей искры; сараи, подстанции, всевозможные мастерские теснят друг дружку, толкаясь локтями, и вдруг город расступается и с голландской щедростью дарит своим гражданам чистое пространство льда.
Здесь были запрещены беговые норвежские коньки, что определило лицо катка — не грубо спортивное, а романтичное, галантное. Катались чаще всего парами: рядом, взявшись наперекрест за руки. Центр катка был выделен для фигуристов и танцоров. Ледовый флирт творился под льющуюся из черных рупоров музыку. Лещенко тосковал о Татьяне, ликовал за самоваром с Машей и признавался в скуке, мешающей забытью; Утесов, рыдая, прощался с любимой; Козин воспевал дружбу, а резкий, с грузинским акцентом тенор Бадридзе жаловался на «образ один», что не дает ему ни сна, ни покоя».
