Кира не знала, как самой себе объяснить свой поступок, что уж там говорить о нём. Сказать ему «я не понимаю»? И как он на это отреагирует?
(стоп. а он требует от тебя каких-то объяснений?)
Нет. Он не требовал от неё ничего, и это было самым… самым неправильным, что ли.
— Вадим, — он чуть нахмурился, догадываясь о том, что она собирается ему сказать, — я так виновата перед тобой. И перед ней. Если бы я только могла…
Кира отвела глаза в сторону, чтобы не расплакаться.
— Ты не представляешь, как я ненавижу себя.
— Кира, малыш, тебе было пятнадцать лет, — сказал Вадим, — не знаю, может, ты и считала себя взрослой, но тот факт, что к тебе приставал мужчина, не делает тебя взрослой. Ты была ребёнком. И ты накосячила. Не подумала о том, что всё это может вот так закончиться. Никто бы не подумал. Ты же не знала, что ваша шутка приведёт к таким последствиям.
— А ты не был ребёнком? — спросила Кира, — и тебе пришлось пройти через всё это.
Она подумала о словах Андрея: он просто стоял у гроba и смотрел в одну точку. бледный. с синяками под глазами. измождённый. было видно, что ему очень плохо, но он держался.
И потом: создавалось такое ощущение, что он искал кого-то. он не смотрел на свою бывшую девушку, но периодически он обводил глазами толпу, как будто искал кого-то.
— Мне было почти восемнадцать, — сказал Вадим, и погружённая в свои мысли Кира дёрнулась от неожиданности, — год жил самостоятельно, отдельно от родителей. Короче, Кира, не сравнивай. Это разные вещи.
— Хорошо.
— Суть не в том, кто из нас был взрослым, а кто нет. Я подозреваю, что это твоя подружка — Мила или Анфиса — рассказала Маше о том, что случилось между нами. Она знала. Она сама пришла ко мне и спросила, правда это или нет.
Вадим снова замолчал, глядя в сторону цепочки огней на новом мосту.
— Что ты ей сказал? — спросила Кира.
— Правду. Что ещё я мог ей сказать? Попросил не пытаться выяснить, с кем я… Короче, сказал ей не искать тебя, не пытаться как-то навредить.
Кира думала.
Если Анфиса рассказала Маше об измене парня, то это многое объясняло. Возможно, объясняло всё. Анфиса не могла не понимать, что если бы она не рассказала Маше всю правду, то девушка Вадима, возможно, не закончила бы жизнь sамоубийсtвом. И Анфиса не могла не испытывать чувства вины по этому поводу, отсюда и желание попросить у Маши прощения. И это объясняло вырванные из дневника листы — Анфиса хотела отомстить подружке. Но… за что? И зачем она предупредила Вадима?
— Он же нравился Анфисе, — пробормотала Кира, не отдавая себе отчёта в том, что размышляет вслух. Вадим молча посмотрел на неё.
— Она ревновала. Не хотела, чтобы у меня с ним что-то было.
— Ты о ком?
— Об Анфисе.
— Кого и к кому она ревновала?
— Тебя. К Маше. Ко мне. Это только предположение. Но оно всё объясняет. Она отомстила мне, вырвав листы из моего личного дневника. Сейчас очень многие узнают о том, что мы сделали.
— Вот только все подумали, что это её личный дневник. Если это сделала Анфиса, она сама же себя и подставила. Нелогично.
— Но она ведь не знала, что так будет, — возразила Кира, — и вообще, о мёртвых или хорошо, или ничего…
— Хорошо или ничего, кроме правды, — сказал Вадим, — так это звучит на самом деле, — он небрежно провёл костяшками пальцев по её щеке, — малыш, поехали домой. Я уже вообще ничего не понимаю, но завтра будет супер тяжёлый день. Надо отдохнуть. Выспаться.
Они посмотрели на чёрное небо, затянутое грозными тучами, похожими на куски чернозёма. Тяжёлые, пропитанные влагой они вызывали чувство абсолютной безысходности. Отражаясь в озере, они делали его поверхность такой же холодной и непроницаемой, как небо.
— Тяжёлый день, — повторила Кира и подняла на парня глаза. День, и правда, обещал быть тяжёлым, но думать об этом сейчас не хотелось от слова «совсем».
— Ты планируешь завтра идти на прощание с вашим преподавателем? — спросил Вадим.
— А надо? Как думаешь?
— Думаю, если не пойдёшь, сама же потом будешь мучаться. Положим цветы, постоим минут пять и уйдём. Угу?
— Угу, — отозвалась Кира.
— А потом поедем на прощание с Анфисой, да?
— Да.
— И сразу же после поедем к тебе.
Это был не вопрос.
Кира не хотела звонить родителям и решила, что если они будут против Вадима, то всегда можно переночевать в гостинице. Вообще, они не могли не знать о случившемся, но ни отец, ни мачеха не позвонили. Для Киры такое отношение было нормой, но неприятный осадочек остался.
— Ты мне так и не рассказал о том, что случилась на похоронах Маши, — она смотрела на поверхность озера, как будто ждала чего-то.
— Не здесь. История так себе. Здесь тебе будет… неуютно.
Кире показалось… нет, она была уверена, что он хотел употребить какое-то другое слово, менее нейтральное.
— Неуютно или страшно? Жутко? — спросила Кира и подумала о собственной жуткой истории: сны, в которых присутствовала Маша, таинственная фигура в бордовом плаще, надпись на зеркале и аналогичная надпись на стене.
Ворон.
Угрозы мёрtвой девушки.
Как отреагирует на всё это Вадим?
Но больше всего во всей этой истории Киру пугало электронное письмо, которое она получила уже от мёрtвой подруги. (похороните меня в свадебном платье)
Как Машу.
— Я очень устал, правда, — сказал Вадим, — наверное, надо ещё заехать к тебе, да? Собрать вещи. Выбрать, в чём поедешь завтра на похороны.
— Я хочу съехать с той квартиры, — сказала Кира, — не хочу там… не смогу там больше жить ни одна, ни с кем-то. После всего, что там случилось… Хозяйка сейчас за границей, вернётся через два месяца. Ключи оставлю у соседей. Не знаю, сообщили ей о случившемся или нет.
— Поехали, — повторил Вадим и невесело усмехнулся, — выглядишь измотанной. Синяки под глазами.
У тебя тоже, — подумала Кира, но говорить этого вслух не стала. Вадиму бы не понравилось.
— Если Анфиса рассказала Маше о нас, то Мила должна была быть в курсе. Они с Милой были… как сказать… мы дружили втроём, но… я всегда была немного в стороне, что ли.
Какое-то время Вадим задумчиво смотрел на девушку, потом кивнул своим мыслям. Кира подумала, что он не до конца честен с ней. Он не врал ей, нет, конечно, но предпочитал говорить не всю правду. Кира не стала настаивать на откровенности. Не видела в этом смысла. Вадим или промолчал бы, или сказал, что ей показалось.
— Я расскажу про похороны Маши, если ты не передумала, — сказал Вадим.
— Не передумала.
— Почему?
Она промолчала.
— Пообещай мне тогда одну вещь, хорошо?
— Хорошо.
Вадим усмехнулся и покачал головой.
— Вот так просто? Ты мне настолько доверяешь? Или настолько виноватой себя чувствуешь?
Кира ответила максимально честно.
— Я не знаю.
Она начала ощущать холодную сырость, ползущую к ним со стороны озера. В горле появились неприятные ощущения, и Кира начала подкашливать. Вадим был прав: если она не хотела заболеть, то нужно было уезжать отсюда.
Темнеющая долина наполнилась слабыми шорохами. Поднялся ветер. Он был несильным, но очень уж неуютным.
— Пообещай мне, что не будешь больше винить себя в том, что случилось, хорошо?
— Хорошо.
— Ты уверена, что сможешь это сделать, Кира?
— Да.
— И это не пустые слова? Уверена? Обещаешь?
— Обещаю, — ответила Кира, — я не буду себя ни в чём винить. По крайне мере, до тех пор, пока не узнаю, что на самом деле случилось с Машей. И Анфисой.
— Ладно, — Вадим поднялся и пошёл к машине. Через какое-то время Кира последовала за ним, спрашивая себя, сможет ли сдержать данное ему обещание.
(продолжение)
**********************************************
Ссылка на подборку «Страх: тень прошлого»