В палату, где находились узист и Лариса Ивановна, внезапно вошел третий человек - врач Профессор. Он был высоким, суровым мужчиной постарше, и все без исключения называли его только "Профессор". Я задумалась, стоило ли им собираться вместе и обсуждать мою ситуацию. Они приступили к просмотру узи и обсуждению результатов, переговариваясь терминами и периодически поднимая брови в удивлении.
- Так что, значит, я точно беременна? - наконец выговорила я в присутствии врачей.
Они посмотрели на меня так, словно я была ничего не понимающим ребенком. Каким образом я могла задать такой глупый вопрос? Но для меня было крайне важно услышать ответ.
- Да, - успокоила меня Лариса Ивановна.
Затем я несколько робко спросила о возможных последствиях отслойки. Владимир хмуро нахмурил брови и третьей переносицей тронул.
- Мы не нуждаемся в больном ребенке, - бросил он ровным, будничным голосом, словно читал повестку дня. Его слова были лишены всякой грусти или эмоций. Казалось, ему совершенно не важно, что будет с нашим малышом. Если он. Если возникнут какие-либо проблемы, он просто так откажется? Просто потому, что там какая-то отслойка? А я уже всем сердцем люблю эту кроху, которая живет внутри меня.
— Если организм сможет справиться и кровотечение прекратится, это никак не повлияет на ребенка, — успокаивает меня профессор.
— Вы уверены в этом? Вы можете гарантировать? — строго уточняет муж. Кажется, он сейчас заключает сделку. И ему важно решить, подписывать договор или искать нового подрядчика?
— Есть такой нюанс... — доктор подбирает слова.
— Скажем, это естественный отбор, на который мы не можем повлиять. Но мы сделаем все, что от нас зависит.
Какой естественный отбор? Мы живем в 21 веке? Моего мнения никто не спрашивает? Конечно, я не думала ни о каких мерах по отношению к ребенку, но хотя бы из вежливости можно было бы спросить. Я уже решила для себя - этот малыш точно родится! И побольше бы мне на все на свете, что захочет сделать Владимир или этот профессор со своим консилиумом.
— Ребенок пойдет все хорошо? — спрашивает муж, а для меня звучит как "так мы берем этот пакет акций или лучше инвестировать на паевые фонды?".
— Как я уже говорил, — терпеливо повторяет профессор, опасаясь давать обещания, — если удалось остановить кровотечение, на здоровье матери и ребенка это никак не скажется. А вот удастся ли остановить его... это еще неизвестно. Но мы сделаем все, что в наших силах.
— И даже невозможное, пожалуйста.
— Владимир кладет на стол виртуальную ручку для подписи. Как мы дошли до коммерческих отношений? А ведь наша история так красиво начиналась...
— Хорошо. Сохраните, — вердикт сделан. Главное, чтобы с малышом все было хорошо. Или, по крайней мере, будет. Я облегченно вздыхаю.
— Переводите в палату, я принесу назначения, — Лариса Ивановна, которая до этого молча переключала взгляд с меня на мужа, а с мужа на профессора, торопливо подает.
— Мы обсудим план лечения с Владимиром Геннадьевичем. Мне хочется возмутиться, может, и мне стоит принять участие в обсуждении плана, но у меня почти нет сил. И те, что остались, я направлю на борьбу за ребенка, а не на споры. Перед глазами мелькает встреча утром. Незнакомка, тыкающая меня животом. Мы будто забыли об этой ситуации, но для меня она еще не закончена.
— Вова! — обращаюсь к мужу, — мы не закончили наш разговор! Но он меня не слышит или притворяется. Меня уводят в палату. В центре просторной светлой комнаты стоит широкая кровать, у стены диван и два кресла, на стене висит телевизор, а за окном — пушистая ароматная сирень. Интересно, сколько времени я проведу здесь? На работе сегодня я взяла выходной, но все равно придется его отработать. Вероятно, не смогу вернуться после выходных. Придется взять больничный, а я это не люблю... Мы только начали учить новое стихотворение и репетировать сценку с детьми.
Вряд ли Зоя Анатольевна, моя партнерша, будет делать это без меня... Мне принесли пижаму и халат, которые выглядят очень достойно, предполагаю, что они еще никому не принадлежали. Но мне теперь все равно. Я радуюсь тому, что могу встать и перемещаться самостоятельно.
- Куда вы? Вам нельзя! Только лежать! - в палату врывается медсестра и немедленно сажает меня на кровать.
- Я всего лишь хотела переодеться, - я как будто оправдываюсь, но на самом деле мне нечего оправдывать. В дверях появляется мой муж, и медсестра переключается на него.
- Владимир Геннадьевич, Ирине Сергеевне сейчас нужен отдых, ей нужно поспать и не о чем не беспокоиться. Мы сейчас сделаем ей укол, чтобы она смогла отдохнуть. Она льстиво улыбается и, как мне кажется, манит его взглядом. Человек без стыда и совести. За время нашего общения с Владимиром я привыкла к особому почтению, с которым люди относятся к нему, страху и осторожности, с которыми они общаются. И он сам привык к этой бытовой почести и лестью. Его должность и статус помогли решить многие проблемы, и люди откровенно этим пользовались - друзья, родственники, коллеги, случайные знакомые и партнеры. На любых мероприятиях, на которых мы появлялись вместе, нас встречали с почестями и всегда радовались выглядеть нас. Но через несколько фраз любой разговор сводился к "дай", "помоги", "разрули", "сведи"... И что сказать о незнакомых людях, если родные вели себя с ним еще хуже. Каждое посещение его тещи заканчивалось проказами списка того, что нужно купить или сделать. Каждый звонок его младшего брата - просьбой о деньгах. А сестра просто не стеснялась и присылала смс-сообщение с указанием суммы, которую нужно скинуть. Опять-таки "дай-дай-дай"... И это, несмотря на то, что первого числа каждого месяца Владимир переводил большие суммы деньги на счета родственников.
"Ты странная, Ирка", - говорил он мне в начале наших отношений, "ты никогда не просишь деньги, не стремишься нажиться". Тогда он называл меня так мило - Ирка. В последнее время мое имя сократилось до официального варианта - Ирина. И ведь так красиво все начиналось... Начиналось... Я с внезапностью просыпаюсь от звонка телефона. Незаметно я уснула. Вова все еще в кабинете - сидит на диване и о чем-то беседует с Ларисой Ивановной. Медсестры больше нет. Звонок отвлекает их от разговора и они сразу поворачиваются ко мне. Не хочу, чтобы это была мама, в голову мелькает мысль. Нет ни сил, ни желания выслушивать ее нотации. На экране мобильного телефона радует мой ник "Анжела " - моя давняя школьная подруга, с которой у нас сложились дружеские отношения.
- Как ты, дорогая? - начинает она.
- Только что вышла с работы, хотела к тебе зайти, а там эта твоя церберша. Опять орала на меня. И не проболталась, где я. Что случилось?
В этой суете я забыла, что пригласила Анжелу в гости на вечер.
- Извини, у меня тут случилась непредвиденная ситуация, - шепчу я в трубку. Не хочу говорить о этом при муже и враче. Тем более, что они все еще пристально на меня смотрят.
- Ирина Сергеевна, вам нужно отдохнуть, - гинеколог подходит ко мне с протянутой рукой. - Поспите сначала, а потом все разговоры.
- Ты в больнице, что ли? - испуганно спрашивает подруга.
- Все хорошо! - спешу я ее успокоить. - Просто так вышло, Анжел! Я перезвоню.
Лариса Ивановна требовательно машет рукой перед моим лицом. Смиренно отдаю ей телефон.
Чувствую безумную усталость - мне действительно нужно поспать.
- Надеюсь, вы будете за нею хорошо ухаживать, - Вова встает и идет к выходу.
- Я ненадолго уеду, скоро вернусь.
Кажется, он говорит с заботой обо мне, но как-то холодно, в его словах нет тепла.
- Пока ты не говори ничего моей маме, чтобы она не волновалась, - даже когда мне очень плохо, я не жалуюсь. Мама. Она немедленно погружается в истерическое состояние, и ей уже не нужна моя помощь, а наоборот.
— Хорошо. Как ты себя чувствуешь? — по голосу, кажется, что муж спрашивает что-то стандартное. Я ожидаю, что Владимир подойдет ко мне и поцелует. В то же время, я не хочу этого. Супруг остается стоять в дверях. Он постоянно смотрит на часы и громко вздыхает.
— Ничего не болит, ощущаю слабость, хочется спать.
— На самом деле я просто хочу одного — чтобы он ушел. Даже если мне было бы очень плохо, в этой ситуации я бы соврала, чтобы Вова мог как можно скорее уйти на свои дела. Моё сознание вносит путаницу, вероятно, лекарство начинает действовать, и я проваливаюсь в сон.
продолжение следует...