Виталий Семёнович собирался к внучке погостить. Близились новогодние праздники, а это значит, что вся семья должна быть вместе. И правда, чего это ему сидеть в одиночестве, когда все собираются семьями, тем более, что и зять у него хороший, всегда с уважением встречает старика, ещё и денег норовит ему сунуть, хотя ему если честно много надо что ли. Пенсия хорошая, и хозяйство своё имеется, козочка, куры, утки, недавно вот пару свинок взял на откорм. Пруд выкопал пять лет назад, теперь там рыба кишмя кишит, только успевай ловить и жарить.
Сумка с гостинцами была готова: свежайшая тушка курицы и утки, это на случай, если внучка захочет запечь их к новому году. Рыба свежая, и копчёная, собственного приготовления, яйца, мочёные яблоки и мороженые лесные ягоды, помнил старик, как в детстве любила лакомиться ими его Тонечка. Немного постояв в раздумьях, Виталий Семёнович достал из под кровати коробку из под обуви. Там под ворохом писем он хранил свою заначку. Хранил на всякий случай, вдруг кому помощь понадобиться, а сейчас был подходящий момент – новый год, и ему хотелось сделать приятное близким. Зятю он купит рубашку, внучке духи, ну а их дочери большую куклу.
Дорога была тяжёлая: сначала пешком пять километров до станции, потом на поезде три часа, а дальше на такси то центра города. Как Виталий Семёнович покупал подарки это уже отдельная история, как потом добирался до дома внучки тоже, в общем, только к вечеру ему удалось доехать до адресата.
- Ой! Дедушка… а мы не думали, что ты приедешь…
- Я и сам не думал, Тонечка. Только вот в груди так защемило, и такая тоска нашла, вот я и собрался. Я к вам с подарками, вот держи! Это тебе, это Вадиму, а это Кристине. Тут вот продукты свеженькие, всё своё, всё натуральное.
- Не нужно было… у нас всё есть. Мы вообще редко дома готовим, чаще заказываем готовую еду, а иногда и вовсе ужинаем в ресторане.
- Ну, как же так?! Ты женщина, ты же должна создавать уют, готовить… Помнишь, как твоя бабушка готовила? Мы ещё спим, а она уже блины жарит или пироги стряпает, на обед бывало такой вкусный борщ наварит или супчик с курочкой и домашней лапшёй…ммм….до сих пор вкус помню.
- Так это когда было-то… Сейчас жизнь другая, женщины поняли, что всю жизнь торчать у плиты это не дело, и вообще сейчас равноправие. Я тоже работаю, устаю не меньше Вадима, взваливать на себя ещё и готовку, я не собираюсь.
Виталий Семёнович покачал головой. Ох, и изменилась же его внучка, стала злой и нервной какой-то. Неужто её муж обижает? А может и вовсе изменять начал… Так всё может быть, вон как она разленилась… Раньше бывало встанет раним утром и начнёт порхать до самого вечера по дому, а потом вечером ещё и на танцы успевала бегать и не уставала егоза, а сейчас работа – не бей лежачего, и все удобства дома есть, а говорит, что устала. Вскоре приехал и Вадим, а за ним и курьер с пиццей.
- Что же ты мне не сказала, что у нас гости? Я бы столик в ресторане заказал.
- Какой ресторан? Дед ни разу там не был, да и приборами он пользоваться не умеет, только позориться…
- Почему не умею, умею…вилку и ложку ещё держать не разучился.
- Дед, так там не одна вилка и ложка их несколько, и каждая из них для определенного блюда.
- А зачем их столько, если можно всё одной вилкой и ложкой есть? Сами себе проблемы создают…
- Ну, вот…а я тебе что говорила…
Эта фраза была адресована мужу, но Вадим уже не слушал жену, а достал из холодильника банку с маринованными огурцами и помидорами, колбасу, сыр, откуда-то из глубин кухонного шкафа выудил бутылку водки. Виталий Семёнович засуетился и начал доставать из своей сумки копчённую рыбу, сало, и остальные гостинцы.
- Да, тут еды на неделю не меньше! И как вы такую тяжесть везли?
- Так на поезде, а потом на такси добирался.
- И всё-таки поберегли бы себя, ведь не молоды уже.
- Ага, не молод, а водку хлещет, будь здоров!
Вадим зло посмотрел на жену, ему не нравилось, как она вела себя со своим дедом. Главное, перед его родителями лебезит так, аж противно смотреть, а со своим дедом обращается так, будто он ей и не родной вовсе. Уже ночью, когда Виталий Семёнович лёг спать, Тоня выказала недовольство мужу.
- Ты чего это решил в гостеприимного хозяина поиграть? Столько посуды перепачкал, на кухне настоящий свинарник развёл…
- Тонь, ты чего? Дед твой приехал, неужели тебе трудно уважить старика?
- А ничего, что у нас планы были? Я вообще планировала этот новый год в ресторане встретить, а теперь…
- А что теперь? Завтра поедем за покупками, приготовим оливье, шубу, мимозу. Уточку или курочку запечём, торт купим, шампанское, мандарины… Новый год это ведь семейный праздник, и так мы всё время то в ресторанах, то в кафе.
- Ах, вот как ты заговорил! Ну, тогда и отмечайте этот праздник вместе, а я сама пойду в ресторан!
Виталий Семёнович слышал, как ругается его внучка, а может, она специально громко выказывала своё недовольство, чтобы он услышал и уехал. И если Вадим старался сгладить конфликт, то Тоня распалялась всё сильнее и сильнее:
- Ты посмотри, что он принёс… этими духами тараканов травить можно, а рубашка…тебя же в ней засмеют!
- Не засмеют, мягонькая такая, в клеточку…всегда о такой мечтал… Приду с работы, переоденусь…тепло, мягко и так уютно…много ты понимаешь… Дед твой душу вкладывал в каждый подарок, а ты …
Впервые Вадим не поцеловал её перед сном, и не пожелала спокойной ночи, да и утром встал пораньше и не позавтракав, умчался по делам.
- Тонь, ты чего так мужика пилишь? Разве так можно? Хороший он у тебя, терпеливый, другой бы на его месте…
- Дед, не вмешивайся, а! Не видишь разве, это всё из-за тебя. Приехал без приглашения, привёз чёрте что и все планы нарушил.
- Я думал, мы семья…
- Думал он… это у меня семья! А ты, впредь не приезжай без приглашения, не создавай мне проблем.
Слова внучки причиняли огромную боль Виталию Семёновичу, только он не подал вида. Не думал он, что его Тонечка так изменится, а ведь они с такой любовью растили её вместе с Зинаидой. Родители Тони разошлись, когда девочке было пять лет. Их сын Григорий уехал в Беларусь, да там и осел – женился, квартиру купил, детьми обзавёлся. Марина – мать Тони, тоже вышла замуж, и жила в Красноярске. Дочерью они не интересовались, и если вначале иногда звонили и посылали деньги, то потом будто забыли о собственном ребёнке. А теперь, когда Виталий Семёнович остался один, и сильно нуждался во внучке, она считает его лишним в своей жизни.
- Ты ещё можешь всё исправить. Не порть нам праздник. Езжай домой.
- Ну, как же так? Вадим за покупками поехал, а я…
- Ничего, я ему объясню, что у тебя дела.
- Как знаешь, внученька…
Настроение было испорчено, Виталий Семёнович надел пальто и сапоги и вышел из квартиры. За ним впопыхах выбежала Тоня.
- Дед, постой!
Виталий Семёнович остановился, неужели внучка одумалась и поняла, что так нельзя, но нет. Она просто хотела отдать ему сумку с гостинцами, чтобы не мозолили ей глаза. Не хватало ещё ей заниматься готовкой и чистить рыбу, уж лучше она это время посвятит себе и своей семье. Виталий Семёнович изменился в лице и поспешил выйти на улицу. В горле застрял противный комок, который ни как не давал сделать глубокий вдох. В глазах щипало, будто кто-то насыпал туда песку или соли, а сердце покалывало, будто в него вонзалось миллион иголок. Он поспешил отойти подальше и присел на скамью, у соседнего подъезда. Из подъезда в спортивном костюме и курточке выбежала Тоня с его сумкой, и не церемонившись, выбросила всё мусорный контейнер, а затем поспешила вернуться домой. Пошатываясь, мужчина пошёл дальше, голова кружилась, перед глазами всё плыло, а в голове крутилась только одна мысль «за что?»
Как он упал, и кто его нашёл, Виталий Семёнович не помнил. Даже очнувшись Виталий Семёнович не сразу сообразил, что он в больнице. Он пошевелил руками и ногами, и понял, что жив, однако вспомнив о произошедшем, ему снова стало плохо и приборы, к которым был подключён Виталий Семёнович противно запищали. Прибежал врач и медсестра, сделали укол, и он снова провалился в глубокий сон. Виталий Семёнович тяжело шёл на поправку, казалось, мужчина буквально охладел к жизни. Через месяц его выписали, и он вернулся в родную деревню. Из печи валил дым, а дорожка к дому была расчищена.
- Явился, не запылился! Ты где целый месяц гулял?
- Тоня! Девочка моя, ты какими судьбами здесь?
- Так Вадим меня бросил! И всё из-за тебя! На развод подал, и из квартиры выгнал.
- А доченька твоя где?
- У Вадима. Что я дура, что ли обузу на себя взваливать? Раз квартира его, пусть и ребёнка своего забирает.
- Тоня, но так нельзя! Неужели тебе не хотелось, чтобы мама была рядом? Не повторяй её ошибок.
- Ошибки? Да она всю жизнь, как сыр в масле катается, а чем я хуже? Ты думаешь, легко быть матерью одиночкой? Я что подумала…давай твой домик продадим и разъедимся.
- Я ничего продавать не буду. У тебя есть родители, езжай и требуй у них, а я тебе больше ничего не должен.
- Ну, и катись к чёрту! А я ещё за твоими свиньями присматривала, знала бы, лучше голодом их заморила!
Тоня уехала, и где она Виталий Семёнович не знает и по сей день. Вадим время от времени по выходным приезжал к нему с Кристиной, а иногда и Виталий Семёнович приезжал к ним в гости. Вот и сейчас мужчина встал ранним утром, чтобы расчистить к дому дорожку. Новый год скоро, вдруг кто приедет… Хотя кто может к нему приехать? У всех свои семьи, да и у Вадима девушка появилась. И всё равно надежда не покидала старика. Он нарядил ёлку во дворе. Украсил дом гирляндами, приготовил угощение, простенько, но со вкусом. Ближе к полуночи Виталий Семёнович почувствовал себя плохо. Взял бумагу с ручкой и дрожащей рукой начал писать. Только на третий день его обнаружили соседи, а потом и похоронили всем селом. Услышав о смерти отца, приехал сын, и даже Тоня появилась, откуда-то не возьмись, все хотели получить свою долю наследства. Однако, наследства уже не было. Живность была у соседки, которой Виталий Семёнович их завещал, а дом опечатан, и выставлен на продажу, так как в предсмертной записке было написано: продайте дом, а полученные средства пустите на доброе дело. Сын Виталия Семёновича спорить не стал, махнул рукой и уехал, а вот Тоня ещё долго обивала пороги, но так и осталась, ни с чем. В скором времени дом продавать передумали, а просто подарили одной малоимущей семье. Пусть он лучше послужит чужим, но добрым людям, чем тем, кто не ценил его владельца.
