Что ж, видимо такова моя судьба снимать стресс в жизни – стрессом от кино, и лучшего кина, чем Наполеон Рыдли нашего Скотта для этого предложить нельзя. Поэтому решила продолжить просмотр, да и кто-то просил продолжения, так что приготовились.
Итак, остановилась я на том животрепещущем моменте, когда Жози, убедившись, что Напо не волнует ее прошлое тюремной шалашовки, раздвинула перед ним свои далеко не прекрасные ножки, пообещав некий ошеломительный сюрпрайз.
Что это за сюрпрайз, зрителю, к сожалению не покажут. Интрига, как говорится, должна оставаться интригой, разве что Жози еще и ножкой при этом постукивала нетерпеливо, - мол, ныряй, солдатик.
Посему мы сразу переходим к тому, что перед каким-то неизвестным зданием несколько горожан скандируют «Да здравствует король». Ээээ… В самом здании опять Баррас и Напо в шляпе, Баррас сообщает, что толпа намерена штурмовать Совет… Совет – ЧЕГО?! Историкам не поможет уже даже корвалол.
«А у меня всего лишь 4 тыщи солдат», - печалится Баррас.
О как. Две тысячи англичан – это Франция погибла, а 4 тыщи революционной армии – это тьфу и нещитово. Английский снобизм должен же иметь какие-то ограничения, нет?
Но фиг с ним.
- Дайте мне 3 часа, - с апломбом бросает Напо.
- Чтобы вы сделали, если бы командовать обороной назначили вас? – Баррас полон скепсиса и я вместе с ним.
Потому что догадаться о чем идет речь – невозможно в принципе. Хоть бы попытались сочетать реплики друг с другом.
- Я согласен, при условии, что командовать буду лично, - вальяжно снисходит Напо вместо ответа.
Хоспадитыбожемой, - командовать ЧЕМ?! Согласен на ЧТО?!
Йейбогу, только треуголка на уставшем от жизни Хоакине Фениксе заставляет меня вспомнить, что это не Ведьмак и Амазон с ВК.
- Я не желаю быть правой рукой, - уточняет Напо, и Баррас при этом так закатывает глаза, что невольно вспоминается скабрезность про правую руку какого-то мужика и для чего она в том числе используется.
И вот уже из какого-то ранее озвученного Заблонья прикатили пушки, и только тут нам подписывают, что речь о событиях 1795 года.
Напо, ессно, в первом ряду, и как торопливо эти пушки солдатики выкатывают – отдельная песня, но это не главное. На спешно выставленные поперек улицы несколько пушек идет натурально демонстрация Кровавого воскресенья, только попа Гапона с иконой впереди не хватает, а так – горожане, в том числе половина бабы, с флагами и песнями.
Которую с одного выстрела превращают в кровавый фарш. Это и есть ваша страшная угроза?
Ну поздравляю, здесь Наполеона превратили не просто в дебила, но и в тупого мясника. Хороший художественный прием, нечего сказать.
А ведь вот это вот убожество это вообще-то об опаснейшем роялистском мятеже в Париже. Вооруженном восстании, когда действительно у восставших был численный перевес в 5-6 раз, и бои шли не на жизнь, а на смерть. Тут… Напо расстрелял из пушек пару баб и мсье в жабо. О какой молодец Напо.
Трындец. А главное – скучно, девочки. (с)
Кстати, бедолага Напо на судя по всему Вандомской площади выглядит так, будто долго до того бухал, в общем печень и почки с такими отеками я бы проверить посоветовала бы.
А к чему у нас тут вообще Вандомская площадь? Да ни к чему. Было и было, жалко что ли. Вот теперь сразу Напо и Жози женяццо. Связки в фильме уровня «Джонни, сделай монтаж».
И так Напо понравился сюрприз Жози, видать, что он не только женился, но даже в книге регистрации расписаться спокойно не дает, - так не снимая треуголки и засосал в положении зю. Звуки смачных лобзаний прилагаются. Не снимая треуголки.
Далее у нас свадебный ужин, и по традиции современного киноделания на экране темно, как у Веларионов после анального сфинктера. Отчетливо видно только как некто пялится на сиськи Жози, а Напо яростно закидывается оливками. Чуть не подавился слюнями, бедолага. Оба два. Сосед Жози по столу уже предлагает показать саблю,
Вот! А я говорила, что мне не показался паскудный подтекст в эпизоде с «саблей отца» юного Богарне в данном произведении кинопрома.
А чтобы окончательно развеять сомнения, далее следует сцена яростного совокупления. Приходится цитировать Клим Саныча, поскольку ни сексом, ни эротикой этот половой акт я назвать не могу. Жози стоит опершися на кровать в позе "опять эти нелепые телодвижения". Сняв лишь камзол и шляпу Напо лихорадочно забивает сзади сваи… И это, собственно, фсе?! Вот это те самые уникальные сюрпрайзы, что обещала Жози? Ой, а разговоров-то было.
- Пускай у нас родится сын, - заключает Напо, в изнеможении падая на кушетку рядом с кроватью, и дышит так тяжело, будто бежал марафонскую дистанцию.
В этот момент думаешь о том, что отдышка и лишний вес даже для 49летнего Хоакина Феникса – еще рановато, не говоря уже о его персонаже, и уж меньше всего это похоже на то, что у чувака только что был страстный секс ко взаимному удовлетворению.
Жалкое, душераздирающее зрелище. (с)
Не успел Напо отдышаться от надвигающегося инфаркта – ап! Еби-Египет! А я еще что-то про монтажную склейку у Нетфликс ругалась. А хуже всего то, что на фоне не ахти как нарисованного сфинкса, зритель вынужден выслушивать еще одно псевдо-письмо Наполеона. На этот раз к Жози в духе "крошка моя, я по тебе скучаю, я от тебя письма не получаю".
«Я уже захватил Италию», - небрежно делится с супругой Напо. То есть все как в Доме Дракона – уехал супруг и генерал, ну и уехал, кому какая разница и зачем, никто не спросит куда и вообще это никому не интересно.
Граждане киноделы, официально заявляю, - что ежели это в самом деле вы считаете художественным приемом, то вы дебилы! Потому что именно дебилами выглядят ваши персонажи с такими вот письмецами. Падумаешь Италию завоевал по дороге, че там той Италии-то, в Париже никто и не чихнул даже, не спохватился.
Короче, Ебипет. В душе не имею, кого и от кого Напо по его слова там "освобождает", тайна сия велика есть. Сфинкса вероятно, потому как больше мы ничего не увидим.
На фоне пирамид стоят какие-то туземцы, арми де Напольоне один раз вдарило по ним из пушки. После чего негр с саблей упал с лошади, а туземцы пригнулись. Вот и вся баталия. Охренеть. Дайте две, а то я папуасов даже разглядеть не успела.
Про настоящую же Египетскую кампанию в свете этого фильма – только стоя и не чокаясь.
Зато следующим кадром нам покажут голый мужской тыл и бравого гусара, который под закадровые печалования Напо резво упархивает из постели Жози.
На прочувствованной закадровой речи, что-де лишь Жози может ублажить Напо, Напо зачем-то лезет в пирамиду.
Да, в пирамиде есть дыра, в той дыре имеется нора, а в норе во тьме печальной сгинул разум Ридли Скотта. Нет, ну может это аллюзия на бездонную дыру Жози, мы же помним про художественные приемы, но я бы все-таки посоветовала бы так глубоко не лезть.
Ибо на входе для Напо поставили сракофаг, а сракофаге лежит мумие. Напо, видимо, хотел заглянуть в лицо мумие, но не достал даже в прыжке, поэтому подставил себе ящик.
И шляпу снял, надев ее на саркофаг. Вероятно это очень-очень символичный художественный прием о том, как Напо хотел прикоснуться к вечности и таки увековечился в последствии. Однако выглядит это так, будто за неимением под боком жаркой Жози, Напо уже на мумий полез с ласками.
Даже генералы за его спиной переглядываются в недоумении. А ну как сейчас мы услышим «люблю когда они лежат и не дергаются» (с)?
А знаете к чему это было с мумией? Не "к чему", а "почему". Потому что есть вот это:
Морис Оранж. Наполеон у пирамид.
Ридли Скотт. Комикс, епрст.
Тем временем, после свидания с мумией, за скромным перекусом в палатке брат интересуется у Напо: есть ли предел тому, что я могу тебе сказать? Когда Напо заверил брата, что нет, Жозеф, так же скучающе ковыряясь в зубах, сообщил ему о любовнике жены.
Напо вначале тоже изображает очень сложные щи, потом смеется, потом отсылает брата, потом сам приходит к нему в палатку и начинает выяснять, - а ты сам это заметил?
Хм, а ничего, что брат с тобой в походе? Ну ладно.
Тогда Жозеф выдает, что Люсиль его любовница ему написала об этом, а Люсиль у нас… та-дам, ф р е й л и н а Жози. Битва у пирамид состоялась в 1798м году, Наполеон еще даже первым консулом не стал, чтобы какие-то дамы были во фрейлинах его супруги.
Но это все фигня, по сравнению с тем, что делает Напо, - а он приказывает брату тайно подготовить 3 корабля, т.к он-де едет домой. Вот так, - кампания военная, политика и все какой-то бляди под юбку.
Во Франции его, правда, бурно приветствуют как победителя. Не понятно с чего и победителя чего, если он сбежал. Зато символичненько, че, так Напо бросил свою армию в первый раз, а то все Россия, Россия… Ридли Скоту виднее, вона когда все началось.
В карету «великому победителю» Напо любезно подложена газета с карикатурой на его семейную жизнь. Приехал, значиццо, Напо к себе в неплохое такое именьице, а служанка докладает, что мадам в Лион уехала, - его встречать. Напо очень распсиховался, посему когда Жози приехала хз откуда, под дождем уже мокли коробки с ее шляпками и платьями. Немного у нее вещичек набралось, скажу я вам.
Далее следует пошлый, но что самое скверное невнятно скучный семейный скандал. Напо возмущен, что «эта свинья» пренебрегла его чувствами.
- Ты меня не уважаешь? – интересуется он у мокрой и зареванной Жози.
- Уважаю, - тянет она к нему дрожащую ручонку.
- Я хочу услышать, что я для тебя самое ценное на свете! – орет Напо.
- Ты самое ценное.
- Без меня ты никто!
- Я никто.
Каков абьюзер, мдя. Даже не придушил и не трахнул. Так и сидят на диванчике в печали. К сожалению, у ослика Иа не найдется столько цитат, а повторяться не хочется.
Ну что сказать, реальная Жозефина в самом деле изменяла Наполеону, едва тот скрылся за поворотом в Италию (там ведь еще Итальянская кампания была). И в Италии, куда к нему приехала, изменяла. А еще мадам крутила с деньгами для армии, ушлая была мадам. Наполеон же действительно не верил, переживал, потом как раз в Египте приказал брату подготовить бумаги о разводе, но в конце концов смирился и начал изменять ей сам. Скорее всего тут совпали фривольные замашки светской львицы 18го века, когда брак совершенно не означал верности, и ортодоксальные понятия «дикого» корсиканца из низов, где на такие вещи смотрели иначе.
И обо всем этом не раз уже снимали в кино, и вот теперь мы имеем еще одну версию – унылую.
Знаете, что говорит Напо своей Жози на диванчике? «Я не такой как другие мужчины, моя самооценка нерушима». Такое впечатление, что они сидят не перед камином, а перед клише-психоаналитиком.
Вот и Жози закатывает глаза. «Ты хочешь быть великим, - вдруг говорит она, - без меня ты никто. Скажи. Ты просто скот».
«Я просто скот и у меня ничего нет?» - блеет Напо.
«Да, без меня и твоей матери»
ШТА?! Мама-то причем…
А Напо аж расплакался. По-моему, за скот тут держат зрителя. За невиданной силы дерьмоедов, которые должны чавкать это невразумительное псевдопсихологическое хрючево, от которого плакал бы в отчаянии сам Фрейд, и повизгивать от восторга такими художественными приемами. Художественными?
Если только от слова «ху». Ибо сеанс психоанализа продолжается без перерыва до утра. Сидит эта уже наглая Жози и интересуется: у тебя другие женщины-то были? Красивые? Ты их любил? Они тебя ублажали больше чем я?
Они не рыдали, - отвечает на последний вопрос простой как сапог Напо.
На что Жози тут же начинает снова канючить, мол, ты не обязан меня прощать, просто не бросай. Славабогу на этом самое угробищное выяснение отношений окончено и переходим к чуть более осмысленным действиям.
Но только самую малость. Потому что мы же помним, что здесь нет никаких проблем с кампанией в Египте, а Напо сдриснул из армии, чтобы разобраться с поблядушками своей жены? Вот, теперь с него логично требуют объяснений.
И знаете к чему это приводит? Ну, не притворяйтесь! Догадались уже, поди. Ведь как раз в конце 1799 года Наполеон должен стать первым консулом в результате переворота.
Поэтому Напо начинает не с объяснений, а с наезда, что нынешняя Франция уже не та, которую он покидал. Франция нищая, а подлые австрияки с русскими отжигают в Италии, в Голландии – тоже русские, но с англичанами… Прям даже гордость берет за свой народ, уже умудрились соли на хвост насыпать. Во всяком случае, злые русские лучший предлог для переворота нежели писда Жози. Короче, как вам не стыдно, говорит Напо, соглашается что его жена потаскуха, берет шляпу и уходит.
Где-то в уголке в этот момент обнявшись всплакнули сценаристы Нетфликс и Амазон, им до таких глубин еще копать и копать.
Как всегда, все просто как три копейки, - предложил Сийес Напо переворот, будет вам переворот. Правда, как всегда, Сийес ли это, кто такой Сийес, почему он против, - да и хрен с ним. А от Напо требуются только солдаты, которые вылавливают по домам каких-то других ноунеймов и заставляют подписать заявление об отставке под веселую водевильную музычку. Цирк и пародия.
Там, где речь шла о конституции, республике и вообще о политике, просто какой-то хмырь оскорбляет Напо властолюбивым выскочкой и властолюбивый выскочка немедленно выскакивает. Братьев Бонапартов начинают опять незамысловато бить и только тогда Напо вдруг орет, что они нарушают конституцию.
Ну это как гопник в подворотне съездил другому по мордасам, а второй начал причитать о нарушении его гражданских прав.
Напо вырвался от Совета и бросился бежать. В процессе он упадет с лестницы.
Какой великолепный художественный прием, сделать из великого и деятельного человека – кретина, который только и умеет что бегать. *почти не сарказм, если что* Этот Наполеон не произносил никаких блестящих речей, не составлял стратегических планов, Напо у Рыдли Скота умеет только натужно пыхтеть и валяться в пыли.
И вот пока Напо соскребает с плит свой толстый афедрон, в дверь протискивается его брат Жозеф, а не Люсьен, и говорит солдатикам, которые на этот позор смотрят в тоске и печали:
- Парни, на нас напали!
После чего солдатики челночным шагом затопчиваются в залу, откуда куда-то пропали все воинственные гопники, а остались дементные обитатели шашечной в доме престарелых, и давай переворот устраивать.
И вот только на таких условиях, наш Напо, прихрамывая после падения с лестницы, возвращается в Совет и способен толкнуть речь. Речь великолепна, ибо краткость – сестра таланта, как говорится. «Проголосуем?» - недвусмысленно предлагает Напо.
Так обдать фекальной струей исторический материал – это еще нужно уметь, в свою очередь скажу я!
И вот стоят Напо и Жози перед дверью.
Куда мы идем? – спрашивает Жози. Ее вот реально из спальни не выпускают? То Напо орал, что весь мир знает, где он, кроме его жены, то вот переворот проспала.
За дверью наша судьба, – как всегда пафосно вещает Напо в шляпе.
А еще интересно, Жози хоть когда-нибудь закрывает рот или так и ходит все время с раззявленной пастью?
К тому же, она еще она и глухая, и не слышит шум толпы на улице под дверьми, куда они выходят.
Да-да, это символизм, художественный прием, знаем-знаем. Дебилы, Ъ!
И вот они уже в Версаль приезжают. Напо у нас первый консул. А Жози почему-то… миледи. Спокойствие, только, спокойствие.
Потому что нам показывают, что к этому прилагается. Роскошная спальня, где Напо выдает «иди сюда, малышка, твой господин ждет тебя».
Вот Жози в брильянтовой диадеме и с болонкой подмышкой.
Дефиле Жози до боли напоминает вот это
Вот прием, и Напо маму приволок. Потрясающая сцена. «Мама, это Жозефина» - «Жозефина, это мама». «Алиса, это пудинг. – Пудинг, это Алиса».
Далее сцена за бритьем неплоха, когда Напо диктует письмо, но слишком коротка, а затем уже снова подвезли говнеца: Напо и Коленкур. Забавно, что в обоих сценах разговор опять сводится к русским, - что в письме, что вопрос Напо к Коленкуру.
Бедолага Коленкур говорит о торговле, а Напо требует личностный портрет подозреваемого. На что Коленкур характеризует Александра как молодого, тщеславного. Популярного, - что Напо воспринимает как личное оскорбление. А еще Коленкур добавляет, что Александр-де боится быть убитым в постели, как его отец, на что Напо начинает ржать и по какой-то логике выдает, что Александру нужен союзник, которого тот мог бы считать другом.
И вот уже сам Талейран подкатывает к русскому послу в духе «вы привлекательны – я чертовски привлекательны». Сам Напо примерно в тоже время наорал на английского посла. На этой животрепещущей ноте приходит хитроумнейший Талейран к Напо и говорит: «Да все эти короли считают вас корсиканским головорезом, поэтому предлагаю вам самому стать королем».
Гениально, Михалыч, чё.
Занавес.
Вру. Это были еще полчаса фильма "Наполеон" от Ридли Скотта, а впереди еще полтора.