Геннадию Владимировичу Рыбалкину
I.
Уровень защищённости систем связи разведывательных служб крупнейших держав ничто по сравнению с тем, насколько засекречены каналы коммуникации между новогодними волшебниками.
Тем вечером в двадцадцатых числах декабря Санта-Клаус позвонил своему славянскому коллеге.
Предмет разговора выдался как никогда важный: что можно сделать, чтобы избежать мировой войны.
На день раньше по этому же самому поводу проводили телемост президенты двух вечно конкурирующих стран, одну из которых принято считать флагманом Нового света, а другая раскинулась от сибирских лесов до европейских равнин.
Главы государств по вышеназванному вопросу пришли к неутешительному выводу: завуалировав суть беседы за пафосными лозунгами о важности мира и приоритетности дипломатических усилий, каждый из них утвердился во мнении, что поделать ничего нельзя и масштабного кровопролития не миновать.
Новогодние волшебники, однако, оказались менее категоричны в обсуждении повестки дня.
— Начинать надо с твоего подопечного, ваша магическая ночь раньше, — уверенно пробасил Дед Мороз, резюмируя итоги переговоров с западным собратом.
— Но и ты не мешкай с планом по своему, на обе стороны нужно влиять синхронно, и до вашего праздника тоже не так много времени, — предупредил в ответ Санта-Клаус. — Буду держать тебя в курсе новостей. До связи!
II.
Пожилой президент вошёл в свой кабинет в крайне раздражённом расположении духа.
В этот момент он сам не понимал, зачем только его угораздило остаться у власти на очередной срок. Политика, заарканив личность, уже не отпускает, до самой смерти правителя не ослабляет хватку. Здравый смысл и пошаливающее здоровье подсказывали ему, что на самом деле больше всего на свете он хочет наслаждаться обеспеченной ему достойной пенсией в кругу семьи. И всё равно пересилил подстрекательский голос, откуда-то звучавший внутри его, который твердил, будто отдохнуть всегда успеется, тогда как сейчас очень важно вновь ввязаться в предвыборную кампанию и удержать верховный пост.
И вот пожалуйста, расплата за жажду власти: в рождественскую ночь, когда каждый рядовой гражданин проводит время, обмениваясь подарками со своими близкими под ёлочкой, его выдернули прямо из-за праздничного стола. Разведка получила тревожные сведния из-за океана, требовалось безотлагательно разобраться с ними и разработать план действий. После недавней видеовстречи со своим главным соперником на международной арене президент как никогда был уверен, что от славян можно ожидать всего, особенно худшего.
Новая выходка заокеанского коллеги требовала жёстких ответных действий. Президент нервно мерял шагами рабочий кабинет, размышляя, на что именно ему стоит решиться, насколько далеко зайти.
Вдруг его взгляд, блуждавший от разбросанных на столе бумаг к наряженной секретаршей ёлке и далее, к окну, за которым снежинки постепенно облепляли фасады зданий и припаркованные перед ними автомобили, остановился на неожиданном предмете.
Внимание президента привлёк разноцветный свёрток, лежавший под пушистыми залёными ветвями, в углу. Его точно не было здесь накануне. Глава государства прекрасно знал, что требования безопасности запрещали ему прикасаться к любым неопознанным объектам. Следовало позвать охрану. Но свёрток слишком напомнил ему кое-что. Нечто глубоко личное, из далёкого прошлого.
...В те времена он учился в младшей школе. После переезда их семьи в другой штат мальчик долго не мог адаптироваться к новому классу: нахватал плохих отметок, учителя были им недовольны, и родители ясно дали понять, чо на Рождество «Санта-Клаус, который приходит только к хорошим детям», обойдёт его стороной. Мальчик был уже в возрасте, когда вера в чудо испаряется из души, и он не сомневался, что родители могут точнее всех прогнозировать, принесёт ли ему что-либо Санта, потому как именно от них зависит наличие подарков наутро после сочельника.
Поэтому, после угроз наказания от отца, разгневанного его успеваемостью за полугодие, в тот декабрьский день будущий президент вовсе не рассчитывал найти что-либо под ёлкой. Он даже не планировал под неё заглядывать. И лишь случайно заметил под пышными лапами, украшенными стеклянными шариками, красочный свёрток.
Точно такой же, как сейчас, на много-много лет позже, он столь же внезапно увидел в своей президентской резиденции.
Престарелый правитель живо помнил, как тогда, мальчиком, он дрожащими руками бросился распаковывать обёртку в надежде обнаружить там заветную игрушку, о которой мечтал последние несколько месяцев и с которой мысленно распрощался, не получив хороших оценок ни за одну контрольную в конце семестра.
Спустя годы его руки вновь невольно задрожали, когда он потянулся к коробке под ёлкой.
Он предчувствовал, что расспросив кого угодно из сотрудников включая службу безопасности о том, кто, когда и как мог пронести в рождественскую ночь эту вещь в его личный кабинет, он встретил бы ту же реакцию, какую и у родителей, так и не сознавшихся, что они сжалились над сыном и решили не оставлять его без исполнения желания в светлый праздник: недоумение, с которым они переглядывались, пока ребёнок счастливо кружился по комнате с найденной под ёлкой игрушкой, выглядело искренним.
Президент не ошибся: в коробке и теперь сидел он. Его Тедди.
Сейчас таким уже никого не удивишь. Современные дети мечтают о куда более изысканных подарках, прилавки изобилуют продвинутыми моделями игрушечных роботов. Таково общество потребления в век высоких технологий. Но несколько десятилетий назад говорящие плюшевые мишки только-только входили в моду. Их щедро рекламировали, будоража фантазии растущего поколения, но стоили они дорого и продавались далеко не везде. Пушистый друг, который умеет рассказывать стихи и которого к тому же ещё нет у одноклассников, — для мальчика из небогатой семьи он стал настоящей грёзой.
Президент, при всей невероятности ситуации, быстро осознал, что сходство нового подарка с прежним, из детства, действительно стопроцентное, а потому он почти не удивился прикреплённой к лапке Тедди записке. Её содержание было ему известно:
Нельзя сказать, что ты хорошо вёл себя весь год. Но иногда мечты сбываются авансом.
Твой Санта.
Этот человек действительно умел оправдывать данное авансом доверие. Мишка вдохновил его. Со следующего семестра он учился отлично, окончил школу с лучшими результатами, затем получил блестящее образование в колледже, строил карьеру... Достигал высот, пока не очутился там, где находился ныне. Разве возглавить огромную могущественную державу не означает добиться всего, к чему только можно стремиться?
Он редко рассуждал об этом, но, если бы его спросили, он и впрямь бы заверил, что точкой отсчёта в его успехах надо признать подарок от таинственного Санты. Всё дальнейшее — хоть и неосознанно, но благодаря мишке.
Первые годы Тедди был с ним неразлучен. Потом, по мере взросления, юноша реже вспоминал о друге детства. Разумеется, потерять или выбросить его он точно не мог. Но — всё новые переезды, всё более многокомнатные резиденции, всё больше обслуживающего персонала... За давностью лет он затруднился бы сказать, где именно хранился мишка.
Пока сегодня тот не явился сам напомнить о себе. И ещё о чём-то важном.
Президент сел обратно за рабочий стол, он почему-то ощущал себя гораздо спокойнее, чем в начале вечера. Он поставил перед собой Тедди и, чтобы лучше сосредоточиться на делах, нажал на плюшевое пузико.
Сотрудники службы безопасности, дежурившие в ту ночь, крайне озадачились. Из-за двери кабинета президента то и дело доносились популярные детские стишки, зачитываемые чьим-то тоненьким голоском.
Под утро глава государства созвал на экстренное совещание министров и помощников. Ознакомив их с донесениями разведки, он огласил свою позицию по дальнейшей внешнеполитической стратегии. Изумлённый ропот прокатился среди собравшихся. А когда кто-то из присутствующих возразил, что новые распоряжения идут вразрез с политикой, проводимой главой государства ранее, тот с загадочной улыбкой ответил:
— Нельзя сказать, что я хорошо вёл себя весь год...
III.
Президент славянской державы не торопился покидать рабочее место, хотя вся страна уже утопала в атмосфере праздничного безделья.
Уже стемнело — ведь световой день в декабре мимолётно краткий — и в чёрном небе то здесь то там взрывались салюты. Уже закрывались один за другим магазины, и запоздалые покупатели, урвав с прилавков в последние минуты кто баночку оливок, кто сырную нарезку, кто бутылку шампанского, поспешно пробирались по гололедице и автомобильным пробкам в свои квартиры, чтобы успеть накрыть на стол.
А в окне кабинета президента в центре столицы всё ещё горел свет. Впрочем, никто не обращал на это внимание: кому какое дело до главы государства, когда дома собственных предновогодних хлопот выше крыши.
Зато главе государства было дело до забот всех этих людей. Он отвечал за них, и знали они далеко не всё из того, что было известно ему и от чего зависело их будущее.
Его страна стояла на пороге крупной войны. Чуть больше недели назад он провёл по видеосвязи переговоры с правителем из-за океана, и их исход не оставил оптимизма. Следовало готовиться к худшему. Но пока рано омрачать радость народа. Пусть попразднуют.
Правда, в последующие дни из-за рубежа начали поступать совершенно другие сигналы. Западный противник резко отказался от всех прежних ультиматумов. Суть нового посыла сводилась к тому, что не лучше ли жить дружно и наслаждаться чистым небом над головой, ведь места под солнцем всем хватит. Настолько ванильно, что даже нелепо, особенно если учесть, от кого эти пацифистские тезисы исходили.
Наличие подвоха в такой смене западных политических настроений не вызывало сомнений — но в чём он? Славянский президент не мог разобраться, как правильно интерпретировать очередную уловку соперника, и оттого с каждым днём сильнее мрачнел. Разведчики ничем не помогали. Из их сводок получалось, будто — «невероятно, но факт» — миролюбивые заявления заокеанского правителя соответствовали его истинным намерениям. За что только они получают жалование? Наивно ведутся на такой очевидный манёвр.
Многое не сходилось с недавних пор в поступках западной стороны, и президент не мог прекратить размышлять над этой дилеммой. Он планировал нанести упреждающий удар, но боялся не рассчитать силу: переборщить в подобной ситуации не менее опасно, чем проявить излишнюю мягкость, а последствия от столкновения держав такого уровня неизбежно будут катасрофическими.
Похоже, президенту единственному было не до праздника в этот морозный вечер. Он настолько отдалился от своих родных, в вечной занятости государственными делами и политической борьбой, что уже и не представлял толком, как отмечать семейное торжество. Ему привычнее и проще было как можно дольше трудиться.
Чтобы немного отвлечься от внешних вопросов, изводивших его вот уже несколько дней, он склонился над стопкой накопившихся обращений граждан. Это занятие развлекало его: помощники, сортируя ежедневно поступающие в канцелярию письма, отсеивали большую часть, отправляя формальные ответы самостоятельно; к нему в руки попадали лишь самые интересные, достойные его времени и внимания. Полезные для отчётов о работе с просьбами населения в рамках предвыборной кампании. И всё равно стопка каждый месяц выходила внушительная.
«Разберусь с ними — и на этом завершу рабочий день. Да и рабочий год», — подумал президент, пообещав себе управиться с письмами за пару часов.
Половина этого времени истекла, как вдруг, взяв очередное послание, глава государства нахмурился.
«Что это? Чья-то неуместная шутка?»
На конверте, разрисованном весёлыми снежинками, было старательным детским почерком выведено: «Деду Морозу». Однако кто-то зачеркнул первоначальное имя адресата и добавил другими чернилами: «Перенаправить в администрацию президента».
Скорее машинально, нежели из любопытства, политик развернул вложенный в этот необычный конверт лист бумаги. Убористыми буковками, как обычно пишут пятиклашки-отличники, был заполнен целый тетрадный разворот в клетку.
«Здравствуй, дорогой Дедушка Мороз! — начиналось письмо. — Меня зовут Стёпа, мне десять лет...»
Далее президент выяснил, что живёт Степан в маленьком посёлке, с родителями, старшим братом и бабушкой, хорошо учится в школе и особенно любит географию.
«Прямо как я в детстве», — мимоходом отметил правитель и продолжил чтение.
Основная просьба мальчика к Деду Морозу состояла в сохранении мира в стране. Казалось бы, что может быть банальнее и кто только с аналогичным желанием не обращался — и к зимнему старцу, и к Господу Богу... Но Степан явно не соврал, что отлично учится: он подробно и обстоятельно аргументировал, зачем ему нужен мир.
Во-первых, об ужасах войны он был наслышан от бабушки, которая застала её в молодости. Во-вторых, из уроков своей любимой географии он знал, с какими трудностями сталкиваются современные народы в зонах конфликта. («Неужто такое нынче в пятом классе уже проходят? Надо запросить у министра образования презентацию актуальной школьной программы», — мелькнуло в голове у президента.)
Наконец, в-третьих, излагал Степан в следующем абзаце, старший брат, который уже оканчивает учёбу, занимается акробатикой и хочет выступать в цирке. У него талант, он прошлым летом ездил на национальные сборы. А если начнётся война, цирки станут никому не нужны и мечта брата не сбудется. Более того, так как он уже большой, его, скорее всего, призовут на фронт, а это огорчит и маму, и папу, и бабушку. Да и сам брат совсем не желает воевать: не потому что родину не любит, а потому что ему скорее бы понравилось в цирке работать, чем людей убивать, пусть даже и врагов.
Хмыкнув над детской логикой, президент внезапно вспомнил, что сам он тысячу лет не был в цирке, хотя и ему нравилось смотреть номера акробатов. И согласился, что Стёпа абсолютно прав: в случае войны не скоро всем им доведётся снова попасть в цирк.
В завершение мальчик просил ещё энциклопедию о животных и инерционную машинку, после чего вежливо прощался с волшебником, поздравляя его с наступающим и желая счастья.
Ниже другим почерком, размашистым, следовала приписка:
Господин президент,
машинку и книжку беру на себя, остальное — с тебя.
Дед Мороз.
IV.
— Поздравляю с успешной операцией, коллега! У нас на Западе все газеты трубят о чудесном потеплении в отношениях двух исторически враждующих стран с нового года.
— У нас так же. Приписывают заслугу искусству отечественных дипломатов. Обидно, ну да мы не гордые.
И ни один разведчик никогда не узнает, как всё обстояло на самом деле, потому что нет на Земле ничего надёжнее секретных каналов связи зимних волшебников.