Из воспоминаний князя Дмитрия Николаевича Долгорукова
В 1853 году доктора приказали мне провести зиму в теплом климате. Я служил в Кавалергардском полку. Моя мать (княжна Екатерина Дмитриевна Голицына), зная, что Государь Николай Павлович не любит, чтобы молодые люди ездили за границу, обратилась к Наследнику (Александр Николаевич) командиру Кавалергардского Корпуса, прося его устроить, чтобы я получил отпуск 11-ти месячный. Наследник обещал, но Государь согласился только на шестимесячный.
Я вышел в отставку, что огорчило моего отца (князь Николай Васильевич Долгоруков). Весною 1854 года я был в Неаполе и, узнав, что наши войска перешли в Молдавию и начнется война с Турцией, я отправился в Варшаву, явился к фельдмаршалу князю Паскевичу (Иван Федорович) и попросил его взять меня ординарцем.
- Охотно я бы взял вас; но вы знаете, как Наследник не любит, чтобы гвардейские офицеры переходили в армейские. Поезжайте в Петербург, и если вам удастся поступить в армейский полк, то приезжайте ко мне в штаб.
В Петербурге я поступил в Гессен-Кассельский полк и отправился к фельдмаршалу, который осаждал тогда Силистрию. Я нашел фельдмаршала больным, и он уехал. Начальство перешло к князю Горчакову (Михаил Дмитриевич), и все адъютанты и ординарцы перешли к нему. Князь Горчаков начал энергично осаждать Силистрию. Был назначен и день ее взятия, ночью мы были уже в траншеях, как неожиданно адъютант фельдмаршала o приехал с приказом не брать крепость и отступить.
К зиме мы пришли в Кишинев, где провел зиму князь Горчаков со своим штабом, помогая князю Меншикову (Александр Сергеевич) войсками. Часто посылал он курьеров в Севастополь. Моя очередь тоже пришла. Я поехал с письмом к князю Меншикову и с приказанием все осмотреть и доложить подробно о ходе осады (здесь оборона Севастополя 1854-1855).
Я остановился у свиты Великих Князей, осмотрел все бастионы с Остен-Сакеном (Дмитрий Ерофеевич) и Тотлебеном (Эдуард Иванович) и, получив разные сведения и письмо от князя Меншикова, возвратился в Кишинев. Затем я ездил в Петербург, где тогда умер Государь Николай Павлович. Князь Горчаков назначен был на место Меншикова.
Из Петербурга я поехал прямо в Севастополь, в конце марта, и дежурил часто на 4-м бастионе. Все лето из Петербурга убеждали князя Горчакова сделать диверсию для Севастополя со стороны Черной речки. Князь не соглашался, будучи убежден, что невозможно атаковать неприятеля в этой местности и что мы наверно потеряем сражение.
В августе приехал генерал Вревский (Павел Александрович) из Петербурга. Что именно он доложил князю Горчакову, нам неизвестно; но князь решился дать сражение против своего убеждения. Вечером накануне я слышал, как генерал Вревский сказал князю:
- Demain sera un grand jour de gloire pour vous, mon prince (завтра, князь, для вас будет великий день славы). Князь сделал знак неудовольствия. На другой день, во время сражения, явно было, что князь искал смерти; но Бог его спас, и из всей многочисленной его свиты никто не был убит, кроме генерала Вревского. Не Промысел ли это Божий?
После сражения мне пришлось по службе взойти к князю. Я нашел его молящимся на коленях и плачущим.
Последний день в Севастополе князь потребовал адъютанта. Я явился. Заметно было его смущение. Он знал, что я единственный сын у моих родителей, и он был убежден, что, посылая меня в этот день на бастион, посылает на явную смерть. Он сказал князю Васильчикову (Виктор Илларионович): - Дайте ему хорошего казака.
Когда явился я благополучно с 4-го бастиона, князь приказал мне всю ночь находиться у моста при переправе жителей Севастополя и чтобы к рассвету ни один житель не оставался в городе. Всю ночь бабы на повозках кричали, плакали. Утро приближалось. Начали уже разбирать мост, а еще несколько повозок с пожитками не успели переправиться. Что делать с ними?
Я решился побросать их в море. После всех войск главнокомандующий с генералом Коцебу (Павел Евстафьевич) оставил Севастополь и со мною, дежурным адъютантом. Во время переправы Коцебу сказал князю: "Какой великолепный вид! Севастополь весь пылающий! Это достойно кисти Брюллова". Князь не посмотрел и даже отвернулся. Во время переправы князь спросил меня: - Было жутко на бастионе? Я отвечал, что не более обыкновенной бомбардировки.
В октябре приехал в Севастополь дядя мой князь Борис Дмитриевич Голицын. Видя, что я худею и дурно себя чувствую, он просил князя Горчакова отпустить меня в Петербург. До Москвы я доехал на перекладных. В апреле я женился (на графине Наталье Владимировне Орловой-Давыдовой), и мы поехали в Варшаву, где уже был князь Горчаков наместником. В августе было коронование Государя Александра Николаевича, и я был переведен тем же чином в гвардию: большая награда по милости моего добрейшего начальника.
Произведенный в полковники, я находил, что неудобно оставаться в этом чине, будучи адъютантом, и вышел в отставку: хотя князь предложил мне командовать Александрийским гусарским полком, но я отказался. Вот как я отплатил неблагодарностью моему доброму начальнику за все его милости.
Мы поселились в Петербурге. В именины моей матери Государь приехал ее поздравить и сказал моему отцу: - Ваш сын вышел в отставку. Мой отец ответил: - Да, он сделал эту глупость, говоря, что он слаб здоровьем для военной службы. Государь возразил: - Кроме военной есть другие службы.
Когда Государь уехал, мой отец позвал меня к себе и сказал: - Государь тебе предложит служить. Я буду просить зачислить тебя в придворный чин.
- Ни за что не желаю! Это очень огорчило моего отца.
Два года мы провели в Италии, а вернувшись в Россию, поселились в Москве, чтобы воспитывать сыновей дальше от гвардейской молодежи и роскоши петербургской; но впоследствии я сожалел об этом. Когда мой отец скончался, моя мать, зная, как огорчало моего отца, что я не служу, обратилась, не сказав мне, к Императрице (Мария Александровна) и просила её доложить Государю её просьбу сделать меня шталмейстером.
Государь сказал: - Я давно это бы сделал, но думал, что он этого не желает (каким образом дошло мое нежелание до Государя, я не знаю). Скажите, что в Москве я исполню желание княгини. В Москве, после свадьбы Великой Княжны Марии Александровны (1874), я был пожалован шталмейстером и поступил в члены Комитета человеколюбивого общества, был попечителем набилковскаго училища, после членом Тюремного комитета и попечителем Мясницкой больницы, наконец, в комиссии "о построении Храма Спасителя". Был я и председателем "Общества торгового мореплавания".
В царствование императора Александра II были маневры в Рузском уезде, и многие офицеры жили у меня в деревне. Меня удивило, что у офицеров все денщики были поляки, финны, латыши и ни одного русского. На мой вопрос мне отвечали, что когда русский солдат попадет в денщики, то сейчас же начинает пьянствовать. Я передал это Николаю Моченову (он теперь старшина?), и тот мне ответил:
- Это вы виноваты.
- Каким образом?
- Да, вы виноваты; вы, дворяне, имеете право говорить правду Государю. Зачем он распускает так свой народ?
