Начало здесь 👇
- И она не выдержала... "Собачонкой за мной будешь ходить, в рот мне заглядывать, только мной одной дышать" - однажды в сердцах она ему крикнула. Но он на это только рассмеялся...
Была у Евдокии в родственниках одна старушка... Жила она на опушке леса в обычном доме за плетеным забором. Дом как дом, только странно что находился он в таком глухом месте, словно нарочно скрываясь от людских глаз. Еще с малых лет девушке запрещалось подходить ближе чем на пушечный выстрел и к бабке той, и к ее дому. Но Евдокию будто магнитом туда тянуло. Бывало подберется поближе к участку, засядет в кустах и наблюдает за тем, что за плетнем твориться.
И однажды случилось так, что во время такого наблюдения, к ней с противоположной стороны подошла хозяйка дома, чему девушка сильно удивилась. Ведь только минуту назад она собственными глазами наблюдала, как та вышла из дома... Затем ловко пробралась между тесно растущих елей и подалась куда-то в лесную глубь. А тут... Стоит перед ней старуха: лицо серое от старости, глаза невидящие, словно дымом наполнены, и в них жутковато преломляются солнечные лучи. В руке ее - сучковатая увесистая палка, которой она простукивает землю, перед тем как сделать шаг. А руки ее, не руки крестьянки - жилистые и сильные, наоборот, хрупкие, маленькие, все разбитые артритом.
Мать Евдокии всегда говорила, что ослепла она еще три четверти века назад, но даже тогда, старуха была уже немолодой. Да и в деревне поговаривали, что живет она на этом свете столько лет, что практически ничего уже не помнит... Окромя своей бесконечной старости, что зловещим упырем присосалась к ее телу, согнув его пополам, образуя на спине горб. А еще поговаривали, что старуха эта - ведьма. И умереть она не может, пока свой Дар кому-нибудь не передаст, а добровольно к ней идти в ученики никто из деревенских не хотел. Ибо знали люди, что с тем черным ремеслом можно было еще и в наследство всю нажитую ей за долгие века черноту, да маету получить. И поэтому чем старше становилась ведьма, тем меньше народа к ней шло. Все старались ее дом стороной обходить, чтобы она их ненароком к себе не заманила и свою незавидную судьбу не передала.
В прошлый раз Евдокия, столкнувшись лицом к лицу с лесной ведьмой, смогла убежать. Как сайгак неслась она по лесу от старухи, боясь даже оглянуться. А после того, как Федор девушку на смех поднял, сама к дому ведьмы пошла. Да только как подошла поближе, так и услышала как из хаты стоны жалобные раздаются... Такие, ажно сердце на части от жалости стало рваться. И Евдокия позабыв про цель своего визита, да про материнский наказ, стремглав влетела в дом. А там...
Довольно большая комната была погружена в полумрак, так как окна были затянуты плотной темной тканью. По ее углам расставлено множество черных свечей всевозможного размера, на полках различные баночки с непонятным содержимым, да сухоцветы. А по центру стояла массивная кровать на которой лежала та самая старуха. Да только сейчас она выглядела так, что Евдокия увидев ее открыла от изумления рот... Вся иссохшая, крошечная старуха тянула к ней свои костлявые руки и еле ворочая языком шептала, - девонька, как хорошо, что ты ко мне заглянула. Я тут уж третий день лежу, нет мочи подняться, а мне так хочется водицы напоследок испить. Подай, сделай милость, не откажи старушке.
- Сейчас, сейчас бабушка, - вмиг ответила Евдокия и заметалась по дому в поисках воды.
Но как только она поднесла к старухе ковш с водой... Та, словно и не было в ней хвори, ухватила ее за руку и держала так крепко, что бедняжка, перепуганная насмерть, не в силах была ее отдернуть. А затем... старуха приблизила к Евдокии почти вплотную свое сухое лицо и заглянула в ее глаза своими, подернутыми смертельной повесой, глазами. И казалось, что ее давно невидящий взгляд проникал прямо в самое сердце. А потом лицо старухи перекосилось в гадкой, как у дикого зверя, улыбке и она прошептала, - мояяяя.
И темнота мгновенно накрыла Евдокию. Голова поплыла, ноги стали ватными, сознание помутилось и она бесчувственно рухнула прямо на пол.
Очнулась Евдокия только ближе к вечеру, когда в окно светила луна. И такой прилив сил в себе ощутила девушка... Что только теперь она поняла, что натворила...
Она огляделась по сторонам... В доме тихо и пусто, и нет ни одной живой души. А кровать, где пару часов тому назад лежала старая ведьма, теперь была покрыта черным пеплом. И только эхом в голове Евдокии раздавался голос старухи, - теперь это все твое!
- Бабушка, - спросила Вера, - Евдокия дар обрела?
Древняя старушка вздохнула, - не зря ей мать наказывала всегда - "как позовет тебя какая-нибудь старуха, ты ни за что к ней не подходи". От такой без зазрения совести бежать быстрее нужно. А если совесть станет мучить... Так ты ее души... и топи. Потому как у ведьм вовсе нет совести.
- А что же с Федором стало? - вмешалась Инесса, - приворожила Евдокия его?
- Приворожила... Да так сильно приворожила, что и сама рада не была. От любви сгорел напрочь парень... Ни спать, ни есть, ни дышать без нее не мог. А перед самой свадьбой, - старушка смахнула с морщинистой щеки одну единственную слезу, что за много лет вновь смогла осилить, - он погиб. Сердце не справилось с такой большой любовью. И вместо веселой свадьбы, что была назначена на определенный день, покатился в сторону кладбища траурный кортеж. А Евдокия накинула на себя черную вуаль, взамен белой кисеи.
- А что же потом? - спросила Инесса выждав паузу, после того как старушка замолчала.
- Евдокия не смогла смотреть на то, как ее любимого закрывают в тесном гробу... Так как тело ее рвалось на куски, а душа кричала в диких стенаниях. И она бы тоже легла в недра холодной земли рядом с любимым... Да вот только силы ведьмовские просто так не отпускают. Держали они ее крепко на этой земле, хоть и сердце ее многие года металось и горело от боли.
- А что Евдокия так замуж и не вышла?
Старушка усмехнулась, - недаром ведьмы семьи не имеют... Вот и она не заимела, а стала кладбищенской ведьмой, чтобы хоть так быть поближе к любимому. Для нее он, как и все они, - старушка обвела рукой могилы, - живые. Так и бродит она по своему кладбищу дожидаясь своего последнего часа, в котором смерть ее будет страшной. Так как с мертвой силой шутки плохи.
- Это почему? - хором спросила Вера с Инессой.
- Пока ты молода и тело с душой твои крепки, ты держишь ее, как поводья самой строптивой лошади. А затем ты дряхлеешь, и она начинает тебя сжирать. И сжирает тебя, крутя в разные стороны до тех пор, пока не обратит в пепел.
- А как же ее дар? Ведь Евдокия должна его кому-нибудь передать.
- За столько лет она действительно очень устала. У нее все болит, и ноги, и все внутренности, и суставы. Но такой жизни она ни кому не желает, так же как не желает и даже не ждет для себя еще смерти. Для нее смерть, как вход в геенну огненную... Потому как Евдокии есть за что гореть в ее вечном пламени.
Старуха снова вытащила из подола юбки свой кисет и зачерпнув горстку нюхательного табака поднесла его к носу, но передумала, - вы бы бежали отсюда, красавицы. Нечего вам здесь бродить. А про приворот свой забудьте. На каждого дурака найдется свой дурак, а на умного - умник. Все будет у вас хорошо... И жанихи, и семьи, и дети. А теперь ступайте... Как говориться - живые к живым, а мертвые к мертвым.
Вера с Инессой уже отошли на приличное расстояние от того места, где распрощались с древней старушкой, как вдруг Инесса опомнилась.
- Ой, Верка, дуры мы с тобой. Мы ведь даже не спросили имени этой старушки. Может вернемся?
- Я думаю, что мы ее уже не найдем, - ответила Вера. И загадочно улыбнувшись она взяла подругу за руку и быстрым шагом потянула ее к выходу.
Похожие публикации:
