С 3 до 7 лет мы жили в поселке городского типа. Такой поселок, где напротив новых пятиэтажек деревенские дома с петухами и коровами, где несмотря на приход цивилизации, воду в квартиру иногда приходилось носить с колонки. Понятное дело, там не было никаких развлечений для молодежи, некуда было сходить и что-то интересное увидеть.
Но мама иногда водила меня в кинотеатр. От кинотеатра там было только одно название. По факту это был актовый зал человек на 50 и белая простынь во всю стену, на которой показывали индийское кино. Это был неописуемый восторг. Красивые загорелые люди танцуют, поют «Джими-джими, ача-ача», многослойные разноцветные юбки кружатся. Так сильно хотелось к ним. Мощные впечатления в моей душе оставил тот кинотеатр. Спасибо маме.
Скорее всего именно отсюда пошла моя любовь к кино, к кинематографу. Мне нравится читать историю становления этого вида искусства, нравится узнавать какие-то факты, интересны разные жанры и актеры. Сама я, конечно, тоже хотела бы быть звездой экрана и проживать сотни разных жизней, но у меня точно не получилось бы стать профессиональной актрисой – со мной невозможно было бы снять ни одного дубля, потому что я бы постоянно хихикала и портила кадр.
Когда мне было года 4, всех детей на маминой работе с родителями повезли в областной центр в цирк. Настоящий цирк с куполом, львами и клоунами. Проблема была в том, что звери были тощие. Мне не хотелось быть там, мне не хотелось, чтобы эти животные были там. И почему-то мне очень сильно и навсегда не понравился клоун – самый классический клоун с красным носом и огромными башмаками. С тех пор меня пару раз пытались водить в цирк или зоопарк, но лет в 10 я категорически отказалась туда ходить.
Однажды лет в 5 мы с папой и мамой поехали в областной центр в новенький парк развлечений. Ничего не помню оттуда, кроме комнаты смеха с кривыми зеркалами. Мне в жизни никогда не было больше так сильно смешно. Я помню, что меня насмешил папа в этих чудных зеркалах. Я смеялась так мощно, что описалась. Домой меня везли счастливую, но в мокрых колготках. А меня еще смешила сама концепция мокрых колготок – они стали другого цвета там, где намокли, и получилось такое стильное галифе. Мама не ругалась, а скорее переживала, как бы не застудить эту стилягу.
Проблема с недержанием кстати довольно долго была в моей жизни. Но если обычно дети писаются во сне, ночью, от страха, от стресса, то я писалась исключительно от смеха. Мне всегда было так уморительно смешно, что я просто не могла удержать. Я до сих пор помню это сладостное чувство, когда ты уже не можешь больше сопротивляться и отпускаешь теплую струю на волю.
Такие дела…