К полуночи в приемной почти никого не осталось: Настя, которую, правда, уже лет десять, как называли Анастасия Георгиевна, мрачный парень лет тридцати с темными кругами под безумным взглядом и прикорнувший в углу кушетки старичок в надвинутой на нос кепке.
Старичок Настю не заинтересовал, а вот про парня она сразу с неприязнью подумала: этому точно направление дадут. Потому что молодой. Любят у нас молодых.
Самой Насте в этом году исполнилось сорок девять. Дурацкий возраст. Если умереть сейчас, все скажут: Боже, она была такая молодая! А вот года через два некоторые (не будем показывать пальцем на безумного парня) могут и подумать: ну и что — успела ведь пожить. Но ждать еще три-четыре года Настя никак не могла. Она достала из сумочки пудреницу, помаду, подкрасила губы бледно-бежевым, нетерпеливо посмотрела на наручные часы. Она старомодна и пользовалась гаджетами, только чтобы звонить или писать сообщение тем, кто не выносит, когда им звонят.
— Не знаете, до которого часа у них сегодня прием?
Услышав звук человеческого голоса, безумный парень безумно огляделся и отчего-то всхлипнул.
Интересно, подумала Настя, а у них есть лимит по количеству направлений в день? Вдруг парень окажется в кабинете раньше и заберет последнее? Или старик? Этого тоже не стоит сбрасывать со счетов.
Настя начала нервничать, сожалея, что так и не научилась в свое время давать взятки по совету бабушки. Только вопрос: какой продукт может заинтересовать местных чиновников? Вряд ли они польстятся на рубли.
— Никитина Анастасия Георгриевна! — вышла из кабинета и громко объявила пожилая ухоженная женщина, уставившись в планшет, чтобы не переврать имя. Строго посмотрела поверх очков на Настю, на безумного парня, на старичка и нахмурилась. — Этому уже в очереди стоять не надо, — поднесла к уху телефон и вызвала охрану. — Подойдите на пятый этаж. Тут господин тело забыл, надо прибраться.
Настя не стала дожидаться окончания истории со стариком и прошмыгнула в кабинет под пронзительным взглядом парня. Похоже, он тоже опасается, что лимит направлений существует и негодовал.
Не успела Настя присесть, как уставший доктор предупредил.
— У меня мало времени. Меньше слов, больше фактов.
— Я, — начала Настя.
— Молчать, — оборвал ее доктор и уставился в компьютер, где как раз загрузилась история Настиной болезни. — Давно в коме?
— Пару дней... насколько я знаю, — печально ответила Настя, понимая, что шансы минимальны.
— Дорогуша, — разозлился доктор, — да вы просто тратите мое время. У вас отличные анализы и превосходные прогнозы. Иди, дорогуша, еще несколько дней отдохнете и вернетесь к своим родным.
— У меня никого нет. Даже кота. У меня скучная работа. Есть знакомые, но никто из них не будет скучать по мне ни одного дня. Боюсь, они даже не заметят, когда на мое место возьмут другого. Мне нужно это направление. Я буду сидеть на этом стуле столько, сколько потребуется вам для принятия положительного решения.
Доктор вздохнул, снял очки, положил их на стол и внимательно посмотрел на Настю.
— Дорогуша, но вы же понимаете, что есть правила, протокол. Я не имею права раздавать такие документы направо и налево.
— Понимаю, — кивнула Настя, — но никуда отсюда не уйду. Мне нельзя возвращаться. Пусть мои анализы и исследования в норме, моя душа мертва. Как можно заставлять кого-то жить без души.
Доктор понимающе кивнул.
— Да, без души никак нельзя, — затем пригнулся к столу и шепотом спросил. — У вас есть ириски?
— Что? — ошеломленно переспросила Настя.
— Ириски «Золотой ключик», например? Сто лет не ел ирисок. Хотя нет — пожалуй, даже сто десять лет.
Настя принялась копаться в сумке, но нашла только две «Коровки».
— Вот, — протянула она доктору.
— Жаль, что у вас нет ирисок, — печально улыбнулся доктор, но «Коровки» взял, затем достал из ящика бланк, спешно, чтобы не передумать, написал на нем что-то, взял печать, дыхнул на нее, скрепил документ. — Вот, возьмите. Идите быстро в процедурную и ждите.
— Чего ждать? — затаив дыхание спросила Настя.
— Смерти.
Настя вскочила и, пятясь, быстро пошла в сторону процедурной. К груди она прижимала долгожданное направление.
— Ничего не говорите, — отмахнулся доктор, когда Настя открыла рот, чтобы поблагодарить его. — Я знаю, что вы не пожалеете.
Внутри процедурной было ослепительно бело и так тихо, что Настя почти услышала, когда перестало биться ее сердце. Одновременно открылась незамеченная ею сразу дверь и внутрь прошмыгнул парень лет двадцати пяти. Он совсем не изменился. Таким он навсегда остался в ее памяти.
Господи, да он, наверное, и не узнает ее. Такая старая она теперь стала. Слишком долго сюда шла, все боялась чего-то.
— Настя, — улыбнулся он, — Ну ты и копуша. Вечность приходится тебя ждать!
— Ты меня узнал? — спросила она и не узнала свой голос. Он звенел точно колокольчик в этой абсолютной тишине.
— А ты что хочешь, чтобы я тебя не узнал? — удивился он, подошел и взял ее за руку. — Пойдем скорее.
— А куда? — спросила Настя своим новым голосом.
— Куда угодно, — рассмеялся он, увлекая ее за собой в огромный бесконечный и радостный их собственный новый мир.