- Ну иди, иди ко мне, маленький! Вкусненького хочешь? И громадный кусок пресной лепёшки исчез во вместительной пасти. Довольное урчание заставило слегка вздрогнуть гору камней у чёрной воды.
- Вкусно? Вот и славно! Устал я что-то. Очень. Эти полустёртые лица, эти потухшие глаза, а главное - жалобы, жалобы.. Сожаления, сожаления, достали!
-Знаешь, о чём больше всего плачутся? Пёс, словно поддерживая разговор, кивнул тремя кудлатыми головами, - об упущенных возможностях.
Женщины о том, что неудачно вышли замуж. Избавлялись от не рождённых ещё детей.
Мужчины - что зря прожили жизнь. Не смогли, поленились, отступили. Побоялись, предали, не решились..
Но знаешь, одного из них помню до сих пор. Он не жаловался, он молчал. Спокойно, тяжело, обречённо. Как будто тот груз, который нёс в себе, был искуплением того, что натворил. Я не удержался, спросил: " А ты не о чём не жалеешь?" Он хрипло и горько рассмеялся:" О многом. Но больше всего о том, что сбежал. Сбежал от любви самой дорогой для себя женщины. Испугался, что не достоин. Счастья, уважения, преданности. И это само по себе такая кара....Мне плевать, что там ваш Аид для меня приготовил. Страшнее всё равно не выдумать"
- Знаешь, Цербер, вот его мне стало жаль. По-настоящему. Старею, видимо. А ещё устал. Очень. Иногда хочется самому сесть в свою лодку, хлебнуть воды из Стикса и забыться.. Как эти несчастные души ,Вот только денег нет. За перевоз заплатить..
Ладно, Цербер, беги, пока Аид не хватился. А то палкой схлопочешь. Трёхглавое чудовище нежно прижалось всеми тремя головами, коротко взрыкнуло и потрусило восвояси.
Пора. За работу. Свежие души перевозить.Кто там ещё? На очереди были три солдата, молоденькая маркитантка и ребёнок. Они молча протянули плату за перевоз. И только малыш, мальчик лет пяти, вытащил из-за пазухи ещё пару медяков и доверчиво протянул, раскрыв пухлую ладошку:
- Дяденька, на. Мне их бабушка подарила. А у меня есть. Вдруг тебе пригодятся?
Харон глухо зарыдал...
