Мои знания, моё богатство!

ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТЬ

С каким багажом пришел К.П. Бутейко к началу перестройки? Ложь о
ведущей роли кислорода в регуляции процесса дыхания.
Год 1987 в России можно было считать уже Началом перестройки. Из подполья на свет
потянулось многое, что было до поры спрятано по погребам. Потянулись и воры, и
жулики. Но наряду с ними открылась небольшая возможность и для тех, кто нес народу
очень большую пользу. Ближайшие
ученики и соратники предложили
Константину Павловичу
организовать в новосибирском
Академгородке кооперативный
Центр «Дыхание по Бутейко».
Людмила Дмитриевна была среди
тех, кто первым предложил эту
идею. Она помогала советами в
организации Центра в
Академгородке. И самыми
непосредственными практическими
действиями в организации такого же
Центра в Москве.
С чем же подошел Константин
Павлович к этому решающему
моменту? Какие доказательства
эффективности метода волевой
ликвидации глубокого дыхания
имелись у него на руках. Ну прежде
всего у него имелся труд английских

ученых физиологов Холдена и Пристли. Он так и назывался: «Дыхание.» Книга эта была
издана на русском языке в Советском Союзе только один раз... В нелегкой памяти
тридцать седьмом году. О методе Бутейко там не было ни слова. Это вполне
естественно. Ведь самому Константину Павловичу в 1937 году исполнилось только 14
лет. До его Великого Открытия оставалось ровно 15 лет. Но в этой книге было другое.
Была та самая фундаментальная теоретическая база, которая доказывала полезность и
важность углекислого газа для человеческого организма! В определенных, понятное
дело, дозах. Ведь множество других медицинских книг взахлеб нахваливало только
кислород!... Об углекислом газе всегда писалось и говорилось, как о чем– то вредном. О
том, что надо всеми силами выводить из организма человека. Дыши глубже! Заглатывай
полезный кислород. И при каждом глубоком выдохе удаляй из легких побольше этого
вредоносного углекислого газа... Тогда– то, мол, ты и будешь здоров! Почти как бык...
Именно такие книги, будучи в свое время еще студентом, Константин Павлович изучал
в большом количестве. Ему – студенту за отличные успехи в учебе разрешалось работать
в преподавательской медицинской библиотеке! И Константин Павлович не терял
времени даром...
– Я брал такие книги, которые еще даже не были разрезаны после выхода из
типографии! Никто из профессоров их попросту не читал,– рассказывал мне Гениальный
ученый уже много лет спустя.
– И во всех этих медицинских трудах хвалили и хвалили кислород!!– Бутейко всегда
начинал злиться в этом месте.
– Помешались они все на кислороде... А откуда эта любовь к восхвалению кислорода
повелась ,знаешь,– Константин Павлович посмотрел не меня в упор.– То– то.
Доподлинно это вообще мало кто знает. Ну да я тебе сейчас расскажу. Я достал тетрадь
для записей и приготовился слушать. Много я уже слышал от Константина Павловича
таких вот медицинских или околомедицинских историй. Причем в первоисточниках
прочитать все, что он рассказывал было не так– то просто. Гениальный ученый
вычитывал там то, чего другой просто не сумел бы распознать... Одна история о том,
как травили в 19м веке акушера– гинеколога Игнаца Зиммельвейса чего стоила!!
Травили только за то..., что он предложил хирургам мыть руки ...до операции. А не
только ... после нее! Теперь я приготовился послушать про неслыханное захваливание
кислорода.
Константин Павлович поудобнее устроился за своим письменным столом у окна в
академгородковской квартире и принялся меня просвещать.
– Ты, как историк нашего движения, Сергей, должен очень хорошо знать этот момент.
Собственно говоря, я в какой– то мере всю свою жизнь положил, чтобы проломить эту
страшную стену чрезмерного захваливания кислорода! Именно она – эта стена
постоянно стоит на пути врачей, которые может и рады бы были понять мое Открытие
Болезней Глубокого Дыхания, но...
Но тогда надо отдать приоритет важности углекислого газа! А все современные медики
настроены на обожествление кислорода. Он самый полезный. Он лучший окислитель.
Ну а дальше уже автоматом получается– дыши глубже. Побольше захватывай этого
бесценного газа. Константин Павлович передвинул вазочку с цветами в правый угол
стола. – А от этих рекомендаций врачей годами мучаются и астматики, и диабетики, и
гипертоники! От этих рекомендаций у маленьких детишек вовсю идут в рост аденоиды.
Ребятишек тащут под нож. Удаляют эти самые аденоиды. Им снова врачи советуют
дышать поглубже. И... аденоиды вырастают вновь! Представляешь в какой ужас
приходят от этого родители этих маленьких страдальцев?!! Константин Павлович
дважды щелкнул в воздухе своими красивыми, длинными, холеными пальцами. – И

знаешь, кто всю эту совершенно незаслуженную славу кислороду подстроил?– Бутейко
выждал небольшую паузу. – Француз Антуан Лавуазье... Да, да тот самый Лавуазье,
которого вы в свое время в школьном курсе химии проходили. Низкопоклонничество
перед западными учеными в России определенными кругами было возведено в такой
ранг, что... Что иначе, как с придыханием и нижайшим почтением, наши школьные
учителя химии имя этого француза и произносить не могут. Константин Павлович снова
ненадолго замолчал. – Поэтому и мое Открытие Болезней Глубокого Дыхания
замалчивают. Вот, если бы его какой– нибудь член фрацузской Академии наук
совершил!... Вот тогда бы во все литавры забили. А хохол Бутейко им не указ. Про этого
и помолчать можно. Да я даже не о славе в этом вопросе пекусь. Мне больных людей,
которые напрямую страдают от фальсификации роли кислорода страдают ужасно жалко!
– Так вот об истории захваливания кислорода. Это ведь все с француза этого самого, с
Антуана Лавуазье началось... И хоть его имя наши учителя химии по этикету обязаны
произносить с придыханием, я перед ним шапку ломать не собираюсь! Навредил людям
этот мало в общем– то почтенный химик. Именно захваливанием кислорода, как
всеобщего окислителя навредил!! Константин Павлович откинулся в кресле и заложил
ногу за ногу. – Ладно бы еще хоть честный и порядный ученый был бы сам. Можно было
бы сказать– заблуждается... Ан нет. Жулик он порядочный был. И прохвост немалый...
Он почему так за кислород– то зацепился? Да потому что прежде всего украл пальму
первенства у первооткрывателя кислорода. Сейчас ведь часто считают, что это, мол,
Лавуазье и так нахваливал кислород, и открыл он его же!... Бутейко прихлопнул в
ладоши.– Но вор всегда останется вором. Не открывал Антуан Лавуазье кислород, как
новый неизвестный доселе газ! Кислород первым в мире открыл английский ученый
Пристли. По простоте душевной сообщил об этом открытии кое– кому. В том числе и
Антуану. Ну а тот не будь дураком– взял да и написал чуть позднее, что, дескать,
кислород открыли якобы почти одновременно он сам– Лавуазье, ученый Шееле и
ученый Пристли.
Ну а поскольку Лавуазье и далее от кислорода не отцеплялся, то стал пропагандировать
и прославлять его прекрасные окислительные качества куда громче, чем Пристли свое
открытие. Так в науке и повелось с тех пор, что все что связано с кислородом– это,
ребята, все заслуга Лавуазье.
Я слушал учителя очень внимательно. Поскольку понимал, что вряд ли в школьном
учебнике химии кто– то нечто подобное о малоизвестных сторонах жизни Лавуазье
напишет.
– Старался Антуан изо всех силенок и у Михайлы нашего Васильевича Ломоносова
украсть чего поболе. Особенно Лавуазье хотелось отнять у великого ученого его закон
сохранения веса и энергии. Очень Антуан в этом деле старался. Но... напрямую не
вышло. Михайло Васильевич все же глыба огромная. Успел много где о своем законе
напечатать. Ученые мира Лавуазье бы просто обсмеяли.
Антуан все же немного помнил, что после того, как он охмурил Пристли и написал, что
он– Лавуазье, намерен дать вновь открытому им... газу название кислорода, возмутился
немецкий профессор Э.ф. Липпманн. Он в ответ написал, что в действительности
Лавуазье не открыл кислорода. Что он присвоил открытие Пристли. И добавил, что
Лавуазье присваивал себе и окрытия других ученых. Ради этого изменял даже
подлинные даты своих работ! Заметь, Сергей. Это немец написал. Пунктуальный
человек.