В одном старом странном месте Петербурга стоял страшный серый бетонный дом. Не все дома одинаковые, все разные, вы знаете. Но этот был совсем не похож на остальные. Все квартиры были в нём однокомнатные, без окон и дверей, холодные и тёмные. Сырые. В каждой квартире один человек, но не жил. Все жильцы этого дома были мертвые. И стоял он на кладбище
В остальном же дом ничем не отличался от остальных. Квартиры продавались, в них въезжали новые мертвецы, менялись таблички и фотографии, чахли пластмассовые цветы. И управляющая компания даже была, которая традиционно ничего не делала.
А ведь каждый дом надо беречь и обслуживать, поддерживать жизнь, вы знаете. Но зачем думать о жизни, если кругом только смерть. Дом признали мёртвым и приговорили к сносу. Он немного удивился, так как был еще в очень даже хорошей форме, но его никто не спрашивал. Тут бы и сказке конец, если бы дом был пустым.
У многих мёртвых были живые родственники, а у многих живых родственников были живые деньги.
Рядом со старым домом построили новенький. Абсолютно такой же, но новый. Новые однокомнатные квартиры, без окон и дверей, всё такие же холодные и тёмные. Сырые. Тут бы сказка кончилась, если бы доброй была. Мертвецов переселили бы в новый дом, старый снесли, и посадили бы на его месте кусты сирени, чтобы живых радовать. А за новым бы следили и берегли бы, потому что Память надо уважать. Бы. Как это часто бывает, хороший конец сказки про мёртвых испортили вполне себе живые деньги.
Управляющая компания новые квартиры решила продавать, без разницы кому, новым, старым, главное продавать. Кто-то из живых ругался, кто-то плакал, а кто-то плюнул на всё и забыл. Кто-то вот взял, да и купил новую квартиру.
Шли годы, так и стоял старый дом, приговорённый к сносу. Наполовину пустой, наполовину мёртвый, серый и страшный. И если вы окажетесь у этого дома, замрите на мгновение и прислушайтесь. Это не ветер, не шум машин, не шелест листвы. Это стон, даже не стон, а вой. Так плачет Память.