Что ж, каждый день теперь был вроде желе: застывшим и одноцветным. Моя болезнь тоже как-то застопорилась. А может, я просто никчёмный врач? Я давал себе не больше пятнадцати месяцев, а вскоре рухнул замертво в доме, продрогшем до последней щепочки, в том жутком посёлке. Это посторонний с изумлением выдохнет: «Чудо!», узнав, что кипяток её слёз воскресил меня, а в действительности кому какое дело?
Наташе я об этом так и не рассказал. Это только моё чудо, как и абсолютно мой – волшебный факт, что я проживу ещё два года с опухолью, прежде никому не предоставлявшей подобной роскоши.
Я так и не понял, почему Наташа ушла. Впрочем, уверен, что и она толком не поняла этого. Глупая Бестия. Нас с тобой никогда ничего не свяжет. Ни ребёнок, ни семейные узы. Даже могилы будут порознь. Я давно решил это. Представьте: когда её допрашивал штурмбаннфюрер, измываясь так, как вам никогда не приснится, я загадал провести с этой девчонкой хоть одну ночь. И генуг! Можно подыхать. Да, я понимал, что это мстительное, окровавленное и – вопреки всему мировому злу – ослепительно красивое существо едва ли доживёт до утра. Тем горячее была просьба, отправленная Богу, в которого после смерти моей семьи я больше не верил.
И вот мне сорок восемь. Из них одиннадцать лет я ставил её, потерянную, неуверенную и наивную, на ноги, как должен был ставить отец, погибший от одиннадцати автоматных очередей 15 апреля 1944-го. Был ли я среди этих одиннадцати, выставленных Бройтом?
Можно, я промолчу?
Я едва ли смогу ответить. Наблюдал ли я расстрел со стороны или был его центральным участником? Да, я стоял ровно по центру, кажется... Нет? Память загнала этот эпизод в самый дальний морозильный отсек моей совести. Я пока не буду его размораживать. Задача номер один – чтобы не сошла с ума эта девчонка, разрази её гром.
Восемь лет мы с Наташей укрывались одним одеялом. Восемь лет – а я готов был отдать жизнь только за один её поцелуй, за вот это «меньше минуты», пока бы он длился. Едва ли она захотела бы дольше меня целовать.
Поэтому не моё собачье дело – её уход. Я давно получил свою награду. Знать бы, за что. Главное, чтобы всякие Петеры Штюцы не шуршали над ней. Я буду просить об этом. Я буду просить об этом. Я буду просить...
Vater unser, der du bist im Himmel, Geheiligt werde Dein Name,
Dein Reich komme, Dein Wille geschehe, wie im Himmel so auf Erden...
(Отче наш, ежи еси на небесах, да святится Имя Твое, да приидет Царствие Твое, да будет воля Твоя, яко на небе, так и на земле...)
Друзья, если вам нравится мой роман, ставьте лайк и подписывайтесь на канал!
Продолжение читайте здесь: https://dzen.ru/a/ZYSuges1ch7LzvsP?share_to=link
А здесь - начало этой истории: https://dzen.ru/a/ZH-J488nY3oN7g4s?share_to=link