В середине апреля 1395 года на реке Тереке произошло крупнейшее сражение между войсками Тохтамыша и Тамерлана. «Железный хромец», намереваясь окончательно подорвать мощь своего неблагодарного ставленника – а ведь именно Тимур несколькими годами ранее обеспечил восхождение на престол Тохтамыша – пришёл на юг Дешт-и-Кипчак через Дербент, по пути разорив дагестанских союзников Орды. Тамерлан заранее объявил, что тем, кто не поддержит Тохтамыша, будет «проведено пером прощения по листам прегрешений».
В войске Тохтамыша, состоявшем из «русских, черкесов, булгар, кипчаков, аланов, жителей Крыма с Кафой и Азаком, башкирдов и мокшей» – как пишет Низам ад дин Шами, «собралось войско изрядно большое» – судя по именам военачальников, правый фланг был набран из местных, северокавказских подданных. И как раз этот фланг едва не решил судьбу битвы на Тереке в пользу Золотой Орды – в тот момент, когда основные силы Тохтамыша, возглавляемые своим великим ханом, уже ударились в бегство.
Это вызвало гнев Темир-Аксака и, разобравшись, в конце концов, с войском улуса Джучи, великий завоеватель вернулся на Северный Кавказ, явив миру первый в истории человечества полномасштабный геноцид. Что подвигнуло западных кавказцев на такую безоговорочную поддержку весьма ненадёжного сюзерена, предки которого менее двух столетий назад принесли на их земли кровь и смерть?
Сразу следует сказать, что, несмотря на сопротивление, оказанное в своё время вождём адыгов Тукарой Менгу-хану (Менгу-Каану), они не могли долго сохранять непримиримое отношение к захватчикам. Три столетия племена закубанцев жили в непосредственном контакте с Дешт-и-Кипчак, иногда находясь от них в прямой или косвенной зависимости, иногда являясь конфедератами куманов. За эти три века, вне всякого сомнения, возникли целые институты межэтнического взаимодействия, и включение кипчаков в систему государственности Золотой Орды неизбежно означало это же самое для всего Северного Кавказа. Местные же половцы по определению были союзниками улуса Джучи, ибо Дешт-и-Кипчак на Кавказе только заканчивался, а начинался он далеко на востоке, и большая часть его народа уже была интегрирована в державу чингизидов.
Верность и преданность народов Северного Кавказа власти Сарая были подвергнуты испытанию уже в следующем после завоевания поколении. Видимо, стремясь нарушить алгоритм удельно-лествичной передачи власти и расчистить путь своим сыновьям, внук Батыя хан Тохтага (Тохчук) начал заблаговременно устранять всех потенциальных конкурентов своих отпрысков. Одна из его жён, доставшаяся ему по левирату от старшего умершего брата – Келин-Баялын – предугадав намерения нового мужа, спрятала своего сына Узбека в «Черкесском вилайете», отдав его аталыку (воспитателю) – беку Иналу. Случилось так, что, практически, уже в начале своего правления Тохтага лишился всех родных сыновей от высокородных жён, а, следовательно, наследником престола Джучидов мог стать назначенец метрополии, т.е. – совершенно чужой для элиты Золотой Орды человек. В этот момент выяснилось, что родной племянник Тохтаги жив, и, по одним источникам в 1302, по другим – в 1304, хан Золотой Орды приближает его к себе. Фактически, сразу после признания племянника Тохтага умирает. Значительная часть элиты настроена против Узбека – по сведеньям некоторых хроник из-за религиозных трений: тенгрианцы и язычники не желали усиления ислама, что наблюдалось в Золотой Орде с момента воцарения Тохтаги. Узбек же – сын Келин-Баялын, «чагатайской султанши» - не мог не быть мусульманином.
В деле возведения на престол Золотой Орды хана Узбека особую роль сыграли два сановника – некие Асатай и Алатай. Именно они предотвратили убийство будущего хана, именно они сыграли самую активную роль в устранении его недоброжелателей. Судя по именам, а также потому, что ещё при своей жизни Тохтага именно им поручил организовать возвращение Узбека от Инала, оба они были выходцами из народов Северного Кавказа – асом и аланом соответственно.
Таким образом, события конца XIII-начала XIV веков определили политические предпочтения знати Северного Кавказа и его статус в системе государственности Золотой Орды на длительный период, вплоть до появления в регионе Тамерлана. Во-первых, они объясняют резкое возвышение иналидов – являясь, по неписаным законам, адатным отцом Узбека, Инал, после воцарения последнего, совершенно неизбежно стал лидером всех адыгов, и вытеснение прежних элитных патронимий его потомством было закономерным. Напомним, что вплоть до падения Российской Империи высший нобилитет адыгов был представлен именно иналидами. Кстати, то, что Инал был выбран Келин-Баялын аталыком Узбека, безусловно указывает на исповедуемую адыгским владетелем веру: он мог быть только мусульманином. Это значительно отодвигает время проникновения ислама на Северо-Западный Кавказ – по сравнению с принятыми сегодня версиями.
Во вторых, хотя в летописях никаких сведений по этому поводу нет, Узбек став ханом Золотой Орды, не мог забыть своих преданных нукеров, без помощи которых его восшествие на престол было бы весьма проблематичным. Интеграция асов, алан и черкесов в системы власти Золотой Орды была очень плотной – настолько, что в столице государства постоянно проживал значительный контингент выходцев с Северного Кавказа. Более того – многие этнические сообщества региона возглавлялись породнившимися с ними чингизидами и были освобождены от уплаты всех форм дани, исполняя обязанности военных конфедератов. Это была очень комфортная форма сосуществования с могучим государством, и в битве на Тереке местные «эмиры» Тохтамыша, возглавляемые Утуркъу, проявили в условиях военной катастрофы недюжинное мужество, прежде всего, защищая налаженный благоприятный режим существования своих народов. Увы! Ближайшие месяцы, прошедшие после сражения, показали, что, как политики и представители своих народов, они ошиблись, и цена их ошибки оказалась непомерно велика.