Один из родоначальников русской фантастической литературы, князь Владимир Одоевский, интересовался мистикой, тогда (как, в общем, и сейчас) весьма популярной - столоверчение, вызывание духов и тому подобное было в большой моде.
В повести «Сильфида» у него главный герой, погрузившись в каббалу и алхимию, сотворил воздушную духиню, полюбил её и вёл с ней беседы о таинствах мира. Родные, конечно, вылечили его от этого жуткого наваждения, но лишившись возлюбленной, он загрустил, запил и совершенно опустился. Так что неизвестно ещё, что было лучше - лекарство или болезнь.
Любопытно, что в основу повести мог лечь один духовидческий околодокументальный рассказ из числа собиравшихся русскими масонами-мистиками XVIII века. В собрании масонских бумаг в Российской государственной библиотеке хранится история любви одного масона к неизвестному духу, в пересказе двух его наставников. Герой поведал им, что его стало навещать некое существо, и не только навещать, но и проникать в его тело.
Он ощущал «сначала какое-то лёгкое его обхватывание, которое, устремляясь на его грудь, имело всегда направление на сердце». Затем «прикосновения делались время от времени живее и весьма осязательны, до того, что всё его тело проникаемо было некоим огнём, но не жгущим, а более усладительным», и, наконец, «вошед в него, существо сие в нём покоилось, нежилось и вообще давало ему знать о себе самым приятнейшим образом, никогда не возбуждая в нем никакой дурной мысли или плотскаго побуждения».
Наставники спорили о том, как нужно вести себя с этим существом. В итоге они решили, что оно женского рода и «может быть доброе», и «в этого брата страстно влюблённое», однако брату «крайне должно остерегаться не сделать неверности с земными женщинами, хотя он ещё не в открытом союзе брака, следовательно и без обязательств».
Такая эротическая интерпретация связи духа с человеком восходит к натурфилософии Парацельса, учившего, что духи воды, огня, земли и воздуха могут влюбляться в людей, ибо ищут через сближение с ними бессмертия, но человек обязан хранить верность духу, иначе тот может отомстить: «приходит к нему и причиняет ему смерть».
Влюбленный брат был верен своей гостье, но в какой-то момент признался наставнику, что она вызывает не только духовные, но и плотские устремления и даже содрогания. Старшие братья немедленно приказали ему постом и молитвой отдалить от себя этот страшный дух.
В последнем письме говорится о том, что ему удалось избавиться от наваждения, но с тех пор он «стал скучен и хладен». Звали его Петр Иванович Маклаков - петербургский купец второй гильдии, 35 лет от роду, холостой и воздержанный в еде и плотских утехах.