Министр просвещения С.Кравцов сообщил, что в школах будут созданы специальные комиссии, которые будут заниматься вопросами, связанными с защитой авторитета учителя. Кроме того, в Госдуму внесен законопроект, который предусматривает, что педагогические работники имеют "право на уважение человеческого достоинства, защиту от всех форм физического и психического насилия, оскорбления личности".
В этой новости (будем считать, что она одна) прекрасно вообще всё.
Трудовой кодекс (ст.2) прямо устанавливает права работников на защиту своего достоинства в период трудовой деятельности (тут, я так понимаю, целый пучок юридических вопросов, но тем не менее). Но мы благополучно дошли до мышей того, что покушений на достоинство именно учителя столько, что уже требуется их защищать специальными комиссиями и специальными же законами.
Что касается законопроекта, мне, как дилетанту в юриспруденции, не понятно, зачем он нужен: защиту от всех форм насилия вроде как гарантирует Уголовный кодекс. Зачем нужен отдельный законопроект и как будет осуществляться правоприменительная деятельность, судя по всему, вопросы не для средних умов.
Слуга царю, отец солдатам
Авторитет – это уважение к нашей личности и нашему мнению со стороны окружающих. Авторитет может быть моральным (основанным на личных качествах, убеждениях, мировоззрении и т.п.), функциональным (основанным на профессиональных качествах) и формальным (основанным на простом факте занимаемой должности).
В современной школе учитель может выжить – и я говорю это не без горечи – только если он зарабатывает изо дня в день в глазах детей моральный авторитет. Если он ждёт, что прилетит вдруг волшебник в голубом вертолете и бесплатно покажет кино подарит ему авторитет формальный, его ждёт путь разочарований и скорбей.
Для взрослых в их профессиональной деятельности, как правило, вполне достаточно формального авторитета: мы можем поносить начальника про себя любыми выражениями, однако в глаза мы вынуждены говорить ему: «Конечно, Иван Иванович, вы совершенно правы». Однако что русскому хорошо, то немцу смерть ждать подобного поведения от ребенка старше 10 лет и бессмысленно, и нелепо. На «голый» формальный авторитет взрослого дети всех времен и народов так или иначе чихали с высокой колокольни. Разговаривать с ними, учить их, воспитывать их, ругать или хвалить их можно с ненулевым результатом, только если они признали наш моральный авторитет. И, Бог свидетель, никто никогда не говорил, что это просто.
Помните, как в «Доживём до понедельника» Илья Семёнович отвечает на вопрос Светланы Михайловны, кому это она обязана что-то доказывать: «Им. Каждый день, каждый урок». А ведь это фильм 1967 года – вроде как непостижимого и недостижимого для нас сегодняшних времени безусловного формального авторитета учителя.
Знак 1.21 - двустороннее движение
По тем золотым годам, над которыми можно повесить плакат с надписью: «Учитель всегда прав», тоскуют сегодня многие, если не все. Просто нет человека, так или иначе связанного со школой, который бы не требовал повышения общественного статуса учителя (то есть его формального авторитета), но ведь это на сегодняшний день, давайте положим руку на все места, пока не представляется возможным. Во-первых, странно надеяться на возврат к отношениям внутри школы времён СССР: нельзя два раза войти в одну и ту же реку. Во-вторых, в современном мире статус образованного человека (а значит, и того, кто это образование даёт) в принципе не такой высокий, как бы нам хотелось. В-третьих, противоречия между семьёй и школой обостряются всё сильнее, так что министру приходится объявлять о создании какой-то нелепой комиссии, которая будет защищать одних участников образовательного процесса от других – как в этой ситуации можно ждать укрепления формального авторитета учителя?
Родители, ученики, учителя предъявляют друг другу и государству бесконечное число претензий. Учителя обвиняют государство в том, что оно мало платит учителю (да); родителям – что те вешают собственных детей на школу (часто да) и при этом убивают своим поведением и словами остатки формального авторитета учителя (да). Родители обвиняют учителей в том, что школа учит с каждым годом всё хуже (в общем, да), воспитывает плохо (изредка да), что дети школу в лучшем случае терпят, в худшем ненавидят (чаще первое, хотя и второе встречается).
Государство при этом сидит посередине в позе лотоса и нюхает розы: сокращается число педвузов и педучилищ; сокращается количество аудиторных часов не только по педагогике и психологии, но и по профильным предметам (на филфаках, например, сокращается количество часов на изучение и исторической грамматики, и современного русского языка); в стране огромный дефицит педкадров (Т.Голикова отчиталась об 11 тыс. вакансий, но у меня стойкое чувство, что цифра занижена); судя по тому, что рассказывают дети, учительский корпус находится в пандемии эмоционального выгорания; учитель завален бюрократической работой; зарплаты в регионах позорно низкие и повышаются медленно. И тут, как в театре абсурда, выходит министр и говорит, что теперь будут созданы комиссии по защите авторитета учителя. С неясными целями, неясным функционалом, неясными полномочиями.
Честно говоря, в голову приходят только непарламентские выражения.
Никакие комиссии не решат противоречий между школой и обществом, если государство не упрётся в эту задачу копытами и рогами. Пока оно, чтобы отбодаться, создает симулякры для решения проблем, однако ситуация явно назревает – та же богомерзкая история в Деденево на это со всей возможной толщиной намекает. Может, когда в каком-нибудь селе Дудкино учителя и родители пойдут стенкой на стенку, станет понятно, что проблема комплексная, что её не решить ни указами, ни комиссиями, ни прочими благоглупостями, и будут приняты принципиальные решения, которые, может, не дадут мгновенного результата, но хотя бы подарят надежду.
Осталось только этого дождаться.