Обыкновенное чудо. СССР, 1978. Режиссер и сценарист Марк Захаров (по пьесе Евгения Шварца). Актеры: Олег Янковский, Ирина Купченко, Евгений Леонов, Евгения Симонова, Александр Абдулов, Екатерина Васильева, Юрий Соломин, Андрей Миронов, Всеволод Ларионов и др. Премьера на ТВ: 1 января 1979.
Знаменитый театральный режиссер Марк Захаров (1933—2019) перенес на телеэкран более двух десятков своих театральных постановок. А фильмов (снятых в основном для телевидения) в полном смысле этого слова у него было не так уж много, но почти все они становились событиями культурной жизни («12 стульев», «Обыкновенное чудо», «Тот самый Мюнхгаузен», «Дом, который построил Свифт», «Формула любви», «Дракон»).
Впервые показанная в первый день нового 1979 года телесказка Марка Захарова «Обыкновенное чудо» сразу же полюбилась миллионам зрителей. Причиной тому был не только талантливая пьеса Евгения Шварца, положенная в основу сценария и блестящий актерский ансамбль, но и оригинальная режиссура, удачно сочетавшая театральные и кинематографические приемы повествования.
Исследователь кинотворчества Марка Захарова Александр Ряпосов пишет, что «кинематографическая композиция захаровского «Обыкновенного чуда» строится на основе трех взаимосвязанных принципов: это, во-первых, логика сочиняемого Волшебником—Хозяином на наших глазах сюжета, …; во-вторых, законы музыкального строения действия; в-третьих, монтажные переходы на основе аттракционов. Режиссер «Обыкновенного чуда» вместе с оператором фильма Николаем Немоляевым создают сложнейшую картину визуальных образов, мелькающих в воображении Волшебника, чтобы зрительно передать спонтанность творческого процесса, происходящего на глазах зрителя. … В картине мира, нарисованной Захаровым в его телефильме, современный человек, включая и самого режиссера, мог обрести опору, помимо любви и товарищества, еще и в творчестве, понимаемом достаточно широко. После «Обыкновенного чуда» сюжет «игры в бога» превратился в метасюжет и самого Марка Анатольевича Захарова. Вариации такого сюжета, по крайней мере, можно обнаружить в последующих его картинах «Тот самый Мюнхгаузен», «Дом, который построил Свифт», «Формула любви» и, конечно, «Убить дракона» (Ряпосов, 2016: 31, 41).
Зрители XXI века, как правило, относятся к философской телесказке «Обыкновенное чудо» очень тепло, но часть идеологизированной аудитории, напротив, пытается перенести свое неприятие постсоветских политических взглядов Марка Захарова на его творчество в целом, отвергая на этом основании всё, сделанное Мастером в кино и на сцене…
«За»:
«"Обыкновенное чудо" — для меня хороший, добрый, проникновенный фильм. … режиссура Захарова мне по душе: его резкие переходы, не совсем логичные и, казалось бы, нелепые действия актёров... Но в этом мне видится то, что я больше всего люблю в фильмах и книгах — некий скрытый, глубокий смысл, понять который можно только много раз пересмотрев картину, да и то, — опять же, только в том случае, если совпадёт энергетика зрителя и режиссёра» (Анастасия).
«Фильм действительно уникальный, хотя бы даже по подбору актеров. Кого ни возьми, все без исключения — актеры от Бога, выдающиеся личности в своей профессии. Никого не выделишь, все сыграли на 100%. Один взгляд Абдулова, когда он собирается пустить себе пулю в висок на фоне мишени, чего стоит! А ведь он, по сути дела, по-настоящему дебютировал в этой картине и на равных с признанными мастерами кино и театра. Гениальное произведение Евгения Шварца, гениально обработанное Григорием Гориным и гениально воплощенное Марком Захаровым. Прекрасная работа оператора, художника по костюмам. Музыка Геннадия Гладкова к фильму — шедевр! На мой взгляд, один из тех фильмов, где придраться не к чему и не к кому. … Это как раз тот редчайший случай, когда повторная экранизация произведения превосходит оригинал» (Татьяна).
«Против»:
«Признаться, мне вообще не очень нравятся фильмы Захарова, с их "матрешечностью" и "двойным дном а ля фокуснический чемодан". В данном случае Марк Анатольевич, при формальном тождестве с пьесой Шварца, близости монологов и пр., умудрился полностью исказить ее смысл. Сказка Шварца — произведение в первую очередь о любви. Фильм Захарова — очередное унылое самобичевание. Это заметно во всем, и в сюжете, и в героях. … У Захарова король с самых первых кадров выглядит, как откровенный слабак, и если по книге он становится "корольком" в третьем действии, то по фильму он уже был "корольком" изначально. Персонажи из его свиты все до единого стопроцентные холуи и холопы, каждым своим жестом и движением демонстрирующие нам свою слабость и бессилие. … У Шварца Медведь появляется с самого начала пьесы, а у Захарова акцент делается на принцессе, символизирующем там всю светлую часть жизни (не зря же герой Янковского говорит о ней: "необыкновенная" — хотя в пьесе на этом особого упора нет!). Парадоксально, но самым симпатичным героем свиты у Захарова оказывается как раз тот, кто по сюжету Шварца был самым отвратительным — министр-администратор! Случайно ли такое изменение? Нет. Совсем не случайно. Ведь Захаров снимал отнюдь не светлую сказку! Он снимал очередной фильм, бичующий русскую действительность. Именно потому линия Медведя, главная в книге, здесь оказывается вторичной, а внимание уделяется другим персонажам; именно потому эти самые персонажи — типичные представители "чеховского романа": люди, "по капле выдавливающие из себя раба", и тут же "по две капли его в себя принимающие". Именно потому плох не "принц— администратор", который, по сути своей, "честный вор" а те, кто окружают короля! Типичное такое русско-интеллигентское западничество. И случайно ли, что герой Абдулова, спасающий "принцессу" (читай — все хорошее, что еще осталось в нашей жизни), все время скачет на коне в ковбойской шляпе? Повторюсь: смысл произведения Шварца — любовь побеждает все. Смысл фильма Захарова — "ах, какие же мы все отвратительные, пресмыкающиеся, недостойные и слабые холуи и уроды"!» (Лекс).
Киновед Александр Федоров
Овод. СССР, 1980. Режиссер Николай Мащенко. Сценаристы Юлий Дунский, Валерий Фрид (по роману Этель Лилиан Войнич). Актеры: Андрей Харитонов, Анастасия Вертинская, Сергей Бондарчук, Ада Роговцева, Константин Степанков, Константин Цанев, Григоре Григориу, Ирина Скобцева и др. Премьера на ТВ: 3 ноября 1980.
Режиссер Николай Мащенко (1929—2013) поставил 17 полнометражных игровых фильмов и сериалов («Комиссары», «Как закалялась сталь», «Овод», «Парижская драма», «Венчание со смертью» и др.), но наибольшую известность ему принесли две телевизионные экранизации — «Как закалялась сталь» и «Овод».
Киновед Алена Москаленко—Высоцкая пишет, что «обращение к одноименной книге Этель Лилиан Войнич в советском кино уже происходило в 1955 году с Олегом Стриженовым в главной роли, когда роман был экранизирован советским режиссером А. Файнциммером. … Как и в первом, так и во втором случаях (в «Оводе» Н. Мащенко – А.Ф.), трактовка основной идеи и образов романа были перенесены на экран без изменений. Фабула не изменилась, мотивации поступков главных героев не претерпели каких-либо преобразований, революционный дух произведения был созвучен идеологическим критериям советского общества. Н. Мащенко, продолжая развивать свой творческий принцип — все подчинено главному герою, — оставил второстепенных героев без ярких индивидуальных черт. Ослабив психологическую разработку окружения главного героя, режиссер тем самым обеднил общий замысел фильма, ведь вне достоверного фона трудно поверить и понять мотивацию многих поступков героев. В целом же, в экранизации "Овод" … тема романа и жанр были сохранены, художественные обиды не претерпели особых изменений» (Москаленко—Висоцька, 2020: 123).
Евгения Коржунова полагает, что в центре «Овода» Н. Мащенко «конфликт чувств — любви сына к отцу и отца к сыну, конфликт трагический, истоки которого так глубоки, что выходят за рамки убеждений, и идей. Этот конфликт вырастает из недр человеческой души и возвышается до метафоры – метафоры сравнения страданий сына с муками Христа, и отца с мукам Отца небесного, отдавшего своего единственно сына на смерть на кресте.
И вот пересматривая этот фильм и перечитывая книгу Войнич, я впервые обратила внимание на возникающие в моём сознании параллели, совсем не итальянского свойства. Жертвенность, атеистический фанатизм, презрение к компромиссу — все или ничего! И рядом с этим — склонность к психологическим надломам, увлечённость поэзией, подавляемая жажда любви, трансформируемая в абстрактную любовь к угнетённому человечеству. Эти качества в высшей степени свойственны Оводу — Артуру Бертону, но не только ему (а может быть и не столько) Что-то родное, русское, слишком русское просвечивает сквозь итальянский контекст. Знакомлюсь с биографией Войнич, и что же, оказывается она долго жила в России, бала знакома (не с революционным движением вообще, а лично) с русскими революционерами, увлекалась творчеством Достоевского, переводила русских классиков. Так вот откуда эта глубина в постижении противоречий революционного сознания, где от любви до фанатизма одно мгновение, эти сломы и экстатическая восторженность, эта вера в нового идола – (Революцию), пожравшего впоследствии своих детей. Конечно, нам современником, познавшим ужасы революционного фанатизма, пережившего тоталитарный режим, слово революционер, внушает совсем не восторженные чувства, Мы – современники, знаем, чем закончились эти пламенные призывы к борьбе за счастье человечества – Гулагом и тоталитарным режимом. Но тогда, на заре революционного движения, когда Революция представлялась прекрасной и желанной – многие, (и не только циники и проходимцы), многие страстные мечтатели, и восторженные и жаждущие перемен, эти Гриневицкие и Кибальчичи, умные и талантливые, соблазнились ею. И среди них самыми непримиримыми были «поповичи», выходцы из семей священников. Этот феномен превращения религиозного сознания в революционное, (когда нравственные ориентиры перевёртываются наоборот), во многом объясняются, как писал Н. Бердяев, особенностью именно русской ментальности. Идея становится Богом (а точнее заменяет место, принадлежащее только Богу), и превращается в гибель, разрушение и вырождение» (Коржунова, 2010).
Разумеется, с сегодняшней точки зрения многое – как в романе, так и его экранизации – кажется спорным, а то и вовсе отвергается значительной частью аудитории.
Однако в начале 1980-х зрители находились под сильным впечатлением от эмоциональной актерской игры Андрея Харитонова (1959—2019), Сергея Бондарчука (1920—1994) и Анастасии Вертинской.
И, сравнивая Овода в исполнении Олега Стриженова с Оводом Андрея Харитонова, аудитория, как правило, приходила к выводу, что, несмотря на разницу актерских трактовок, эти образы выглядят весьма впечатляюще.
Мнения многих нынешних о телесериале «Овод» до сих пор восторженные:
«Фильм просто потрясающий. По-моему, это лучшая роль Андрея Харитонова. А музыка... такой пронзительной мелодии, передающей всю неизбежность трагедии, я больше нигде не встречала» (Светлана).
«Пересмотрела этот гениальный фильм, впечатления практически не изменились. Сильнейшие эмоции! Думаю, что фильм потерял бы очень много без трагической музыки Моцарта и Перселла. А вообще фильм конечно не о революционере, а о том же, о чем сняты и написаны другие шедевры: о любви к родителям и детям, о несбывшейся взаимной Любви, которой, казалось, не было никаких препятствий, о надеждах, разочарованиях и предательстве, о добре и зле и т.д. Игра Андрея Харитонова заслуживает особого восхищения. … Мне не близка революционная деятельность Овода. Вообще, слово революционер для многих, в том числе и для меня, скорее имеет отрицательный негативный оттенок, и вот больше всего, что меня отталкивает, это их мысль о том, что цель оправдывает средства. И еще неприятно, что они не только свои жизни приносили в жертву чему— то непонятному и абстрактному, но и охотно жертвовали чужими жизнями, а вот об этом их уж никто не просил. … То есть для каждого человека счастье это что-то свое, а революционеры, получается, навязывают всем свое представление. Мне кажется, Войнич правильно заметила, что именно делает человека революционером. Отсутствие родственных отношений и любви. И такой человек свободен и страшен для окружающих. Если бы Овод умел прощать, (а так ли уж виноваты были перед ним лично Монтанелли и Джемма?), то вполне мог бы жить и радоваться, а не терзаться постоянными обидами. И плачешь весь фильм над человеческой слепотой, но только ли Артура? В общем, я думаю, в отличие от Овода Олега Стриженова, безусловно, положительного героя, в Оводе Андрея Харитонова явно проглядывают отрицательные черты. И потому образ становится более жизненным, ярким, выпуклым» (Юлия).
«Фильм "Овод" — это произведение искусства и вот почему я так считаю: во-первых, операторская работа, заметьте, почти любой стоп—кадр в фильме законченная картина, а какие костюмы, какие интересные крупные планы, фильм удивительно красив! Во-вторых, режиссёр создал как минимум самостоятельное драматическое произведение, которое при этом передаёт дух романа, про прекрасную музыку я уже не говорю; самозабвенная игра актёрского состава, все персонажи не оставляют равнодушным, даже обороты речи в сценарии местами удивительно поэтичны»; фильм, держит на одном дыхании, не отпуская, что свойственно только шедеврам» (Воробьев).
«Эта картина снята режиссером Николаем Мащенко в героико—романтическом русле. Повествование получилось очень эмоциональное, надрывное, несколько экзальтированное. … В фильме очень хорошо сыграл А. Харитонов и гениально — С. Бондарчук. … Бондарчук хорошо передает метания, противоборство долга и любви у Монтанелли» (Александр).
Но, есть, разумеется, и категорические противники «Овода»:
«Вот действительно, а кто такой Овод? Может быть, попробовать его разобрать поподробнее? Фанатик. Обыкновенный фанатик. Отчасти садист — ему явно доставляет удовольствие оскорблять людей и лить яд в душевные раны Монтанелли. Все дело в том, что в советское время роман Войнич был поднят на щит, несомненно, по идеологическим причинам — революционеры, карбонарии, борьба с оккупантами, ну, и атеистическая пропаганда. На самом деле характер, нарисованный Войнич (а она дружила с Кропоткиным, Степняком—Кравчинским и вполне разделяла их радикальные взгляды), довольно слаб и однопланов. Он не показан в развитии, он нужен для пропаганды идеи» (Ага).
Киновед Александр Федоров