1
Множества отрицательных величин могут быть, но отрицательных множеств нет. Словно, нет и отрицательных пространств. Но что это "нет"? То есть, может быть и действительно нет, но почему, ни теорема алгебры, что теперь ни для состава множеств, но для множеств, для них самих? Мало ли рекурсивных функций с функциями вместо аргументов, переменных? И видимо потому, может быть нет, что даже для положительного континуума бесконечных множеств, такой "вектор" существования их последовательности не доказуем, но и не опровержим. В этой возможной континуум гипотезе Кантора нечего, ни доказывать, ни опровергать. Но именно поэтому, коль скоро, средства доказательства теоремы Коэна, кроме прочего, оказались сильными, это часть математики, науки, словно, и телепортация часть физики, после теоремы о не локальности. И именно потому, что тезис, и не доказуем, и не опровержим. Микрочастицы очень маленькие и у них очень мало свойств, которые могли бы телепортироваться, и кроме того, такие объекты, это и/или поля и волны, и/или частицы и единичности. И потому квантовая телепортация допускается. И почему, тогда ни говорить о отрицательных бесконечностях и положительных? Но как бы иначе ни понять, множества остаются положительными, состоят ли они из величин до положительной бесконечности или нет, из величин до отрицательной бесконечности. И даже так сказать нельзя, коль скоро, видимо множества в этом смысле, оно, ни положительно, ни отрицательно. И именно потому, что не находиться на каком-либо векторе, какой-либо оси. И поэтому, как ни странно, допускает какие угодно оси или вектора. И так, кроме прочего, из-за того, что отрицательное множество, это могло бы быть, таким образом, даже не пустое, но отсутствующее множество, поверхность для записи, которой нет. И как же она в таком случае может быть "для записи", если ее нигде нет? И вновь, что значит это "нет", если его нет? И что значит это "нигде"? Слово "нет" есть, и слово нигде есть, а не бытия нигде нет? То есть, слово, было правильно выбрано, словно исходный термин в теории алгоритмов, коль скоро, буква или абстрактный знак граничит с безмерностью в большей мере, чем слово. Буква может быть словом, - и куда там иероглиф, что, образно говоря куст, в сравнении с любым литералом буквенных языков, что говорят ягодами, тогда как иероглифическое письмо, видимо сразу кустами и ягодами, а не ягодами, - что, вообще говоря, любая, прежде всего в поэзии, словно и пустое множество может быть признано, быть множеством. Но отрицательных множеств не может быть. Словно и отрицательный иероглиф, отрицательное множество, это, по меньшей мере, нонсенс. Но видимо есть. И каким же образом? И да, видимо, ближайшим образом к формальному состоянию, может быть названо пограничным образом, фигуральным, кортежем смысла. И таким же образом бытие, словно множественное многообразие, в виде определения бытия, теперь, а не ничто, это лишь условность субстантивированных прилагательных. Язык, это граница бытия и ничто, и да, видимо, и между, бытием и ничто. Ближайшим образом между безусловностью бытия, тождества, что есть множественного многообразия, и условностью отрицательных множеств.
Может быть, но что если тавтологии лжи, все же, могут быть положительными, то есть говоря прямо истинными тавтологиями, теперь? То есть, связывание отрицания формального противоречия, – исключения его таким образом из системы, - с необходимостью различать функцию и переменную, само по себе условно. И кроме, около не противоречиво составленных систем формализованных исчислений и логик, теперь, просто противоречивые диалектики могут демонстрировать завидное различие функционирования механики понятий, что безразлична к экземплярам переменных, и такими переменными, и именно поэтому пронизана таким различием? Но быть может противоречивость, так называемых диалектических, основанных на противоречиях систем, сама по себе сложна, и может быть слой или горизонт формы таких систем, в которой такие системы, как раз не противоречивы, коль скоро, быть противоречивой и не противоречивой, это как раз формальное противоречие, но они противоречивы, и противоречивы и формально? И таким образом последовательно верны себе? Может быть. Сложность в том, что проекты машин, что были бы противоречивы видимо изготавливали бы машины, что не двигались бы, или ломались, ближайшим образом, входили бы в неограниченный цикл. Коль скоро, функции формального следования, условия для проектов движущихся машин, могут быть результатом, только формально ни противоречивых проектов. Симметрии же, в которых от изменения ничего не меняется, коль скоро, может двигаться, следовать, все что угодно, не движутся. Впрочем, и такие, движущиеся машины, построенные по не противоречивым проектам, ломаются и истлевают. Бытие в особенности, если оно в себе, абстрактно и идеально, может быть полно, кроме прочего и от воображаемого содержания и пусто от упорядочения, и иначе, если это бытие духа оно может быть исходным образом ничем, ничто. И, диалектика, во всяком случае некоторая, возможно есть самое консервативное мышление из всех, а не наоборот самое революционное.
И да, это может быть различие по ситуации. И потому, почем бы ни быть диалектикам, что не столь консервативны, как диалектика неоплатоников? Могут быть иными, как раз, по материи? Может быть. Но таким образом, почему бы ни быть возможности для тавтологий менять знак, а не только приостанавливать такое изменение, словно и свое действие? Что же, почему нет? Но на всегда ли? И да, видимо, нет, ни на всегда. Иначе, и теперь можно легче сказать, чем мыслить, коль скоро, придется это делать не только языком, но и средством для обдумывания, мозгом. Более того, эта возможность мыслить в языке и в виду некоего тела носителя, некий всеобщий дар. В особенности, когда существуют моратории на смертную казнь. Приостановки, что приостанавливают производство покоя. То есть, смена таких состояний для тавтологий, если оно вообще возможно - это большое колебание или трассировка. Но ближайшим образом, это и есть трансгрессия границы, фрактальное распределение и производство. И потому еще, язык, это проклятие духа, этого бытия, что со стороны сущего ничто. Может быть.
Впрочем, даже в этом случае, видимо, особо горевать не придется, теперь, коль скоро может быть ни тождество, а подобие ситуаций. И действительно, если ни тождественное место, что неким образом выделяет теперь функции и теперь переменные, то подобие мест могло бы быть их определителем. Записать линию Пиано, в клетку, в стандартный квадрат таблицы, это вообще говоря может еще не значить, что- то изменить. Но записывать теперь ни в квадрат, но в линию Пиано, или в треугольник Серпинского, в канторову пыль, это действительно оказаться в горизонте логических фракталов. Фрактальных характеристических функций и фрактальных переменных.
Истина в этом смысле может быть в том, что пусть и условно, но все что угодно может иметь значение, и почему бы тождеству не иметь его? Было бы совершенно необдуманно пробовать изменять статус тавтологий логики с истинных на ложные и с ложных на истинные, если бы ни существовала кроме прочего возможность колеблющихся высказываний, что не меняют логического значения, ни потому что постоянно истины или постоянно ложны, а потому что постоянно колеблются. . Самое устойчивое, в этом смысле, это пыль, канторова пыль. Если же признать, что любые высказывания, вообще говоря, таковы. Коль скоро, это всеобщее качество любых предложений языка, быть условными, состоять из слов и знаков вторичной знаковой системы. То есть, могут иметь четкие и точные логические значения, только, коль скоро только формальны, и потому еще условны, то тавтологии истины и лжи, потому таковы, что конструируются такими, это конвенция, и почему бы такой ни быть теперь той, в которой такие тавтологии могут быть таким же образом переменными, словно и не тавтологичные высказывания, тем более, что такие тавтологии логики не пусты, они минимально, но содержательны. Иначе говоря, коль скоро, всякие высказывания условны, то почему не быть условно тавтологичным и/или тождественным высказываниям. И да, такому открытию тысячи лет. Споры стоиков и академиков античности, о составе таблицы истинности импликации, кроме прочего, помимо нахождения в долгих препирательствах и иных таблиц истинности логических связок, современники такого обстоятельства осознания природы и культуры языка. И в не малой мере и свободы, что может быть невозможна вне такой условности кроме прочего. Истина видимо кроме прочего в том, что масштаб такой условности может быть весьма велик и не ограничиваться только, теми или иными изысканиями логиков, в ту или иную эпоху, эпохой, но возможно, укоренен в известного рода, относительности постоянных, что, теперь, уместны для Видимой Вселенной. Этой дистанцией между ограниченностью эпохой и пространственно-временными кроме прочего, крайне разнородными границами видимой Вселенной, - тем, что возможно такая не одна или могла бы быть иной, даже если теперь такая, - и обусловлены поиски и нахождения логических постоянных. И потому, как ни странно ответ на вопрос, почему так, и постоянные теперь такие, их набор таков, сюжет не иной, - потому что это работает, в такой-то и такой-то ситуации. И относительная сложность в том, что такая ситуация и задается теперь, в ее уместности, условности и уместности такого набора для нее, таким набором, сюжетом пакетом, таблицей. Что и было открыто Аристотелем в Метафизике, и приписано форме форм, а не скажем, рабочей силе, еще и потому что различие природ космоса было для него явной историей школ философов в нем, скорее, чем историей самого по себе устройства мироздания. И да, в этом отношении выбор логической системы может ничем ни отличаться от выбора компьютерной игры в которую теперь собираются играть. Но ни много ни мало. И потому, скорее изыскания в логике, именно в этой игре, всякий раз делают формально отрицательным образом истинным осмысленные высказываний, кроме прочего и о физике компьютерных игр. Коль скоро, ни только правдоподобие, но и некая адекватность модели может быть на кону. И потому еще может быть и такая логика словно диалектика. Иначе говоря, логика- это геометрия и таким образом физика, только очень общая. Впрочем, можно ограничивать произвол фантазий до логического произвола, что играет по строгим правилам, как раз, природой сознания, всеобщего сознания, что не тождественная психологии любого из видов, любой из возможных психофизических организаций. И потому еще может быть не важно, ни только мужчина или женщина, но и белковый носитель теперь или кремниевый, каменный. Момент, в котором крайние позитивисты, физикалисты теперь могут сходиться, как раз, с крайними, абсолютными идеалистами, типа Гуссерля. Коль скоро, для крайних позитивистов в линейке Пенроуза, как раз таким же образом, может быть не важно, каков носитель теперь многообразия вычислений, белковый кремниевый или бестелесный ангельский, или божеский. Фетишизм которых, вычислений, они ошибочно принимают за материализм или если ни за наивный, то за вполне себе допускающий самые разнообразные мировоззрения, позитивизм. Классическое разделение на идеалистов, субъективных и объективных таким образом и теперь может быть гораздо эффективнее в определении статуса таких мыслителей, что сходятся, как раз, в виду идеализма, и иногда примечательным образом. Впрочем, состояние постмодерна.
Иначе говоря, видимо нынешняя философская теория языка ни сможет более обходиться без фрактальной логики и формализованных исчислений логических парадоксов, или в общем смысле кортежей смысла условности языка. И да, видимо приостановка и теория приостановок может стать неотъемлемой частью ни только философии сознания, но и языка, жизни, труда. По меньшей мере, ни только знания сознания, но и общей теории естествознания, обществознания и языкознания. Общая теория и философия языка ни сможет обходиться без наиболее общего допущения условности языка, а это без соответствующей логики приостановок, колебаний и трассировки кортежей смысла такой условности. Словно АЭ может быть признан феноменологий микрофизики власти и только потому производство желания может войти в философское рассмотрение, коль скоро желание известным образом приостановлено. Таким же образом только приостановка референции может быть условием осмысленной теории референции- прямой, значения и значения у значения и для значения.
Возможны какие угодно сравнения, но только по масштабу и в виду масштабов. Сколь бы ни был силен возможный аргумент к тому. Что именно таким образом масштаб становиться Абсолютом, словно когда-то структура, что оказывалась ens realissimum у Клода Леви Стросса, и почему бы теперь текстуре не претендовать на тот же статус. Такой аргумент, как раз легко обойти, и именно содержательно, в том смысле и отношении, что он работает, коль скоро тождество, пусть и условно опознается аргументирующим.
"СТЛА".
Караваев В.Г.