Отто Кернберг с коллегами сформулировал следующую конструкцию, которую, однако, они не называют психопатией, но относят к ней.
Они назвали это «злокачественный нарциссизм». По сути, это нарциссическое расстройство личности, каким оно описано в DSM (американском диагностическом руководстве). Но к этому добавляется: (а) параноидальные установки, (б) садистические установки и (в) установки на социальное доминирование.
Почему это важно и как это меняет картину?
Признаком психопатии всегда считалось то, что является производным, а не производящим. В фокус внимания попадал социальный результат поведения субъекта, а не механизм, который за этим поведением стоит.
Получается, что ядром психопатии является, безусловно, нарциссизм. Вот здесь оговоримся: в классическом психоанализе, из которого пошло развития концепции нарциссизма, под нарциссизмом понимается вектор влечения, при котором объектом привязанности, нежности, заботы и вообще любви является сам субъект: сам для себя. При этом то, что называют как «нарциссическое расстройство личности» описывает – внимание! – одну из разновидностей нарциссизма вообще, а именно – его грандиозную форму.
Нарциссическое расстройство личности крутится вокруг собственной грандиозности, величия, исключительности. В общем и целом, такая грандиозность может вообще особо никого вовне не затрагивать: человек строит карьеру, обставляет себя дорогими вещами, статусными знакомствами и прочими атрибутами своего великолепия, успеха и удачи.
Однако при злокачественной форме ситуация играет другими красками: здесь человек начинает поддерживать грандиозность своего Я подчас жестоким, манипулятивным и враждебным способом. Он не просто самоутверждается за счет другого: он еще и делает это подчас враждебно.
Важно! Ему нужно любой ценой поддерживать грандиозность своего Я, потому что это единственная возможная для него опора. Можно сказать, он замещает себе самим же собой свой первичный опорный объект, который не может быть слабым, недостаточным и несовершенным.
При понимании такой структуры, при которой жестокость и враждебность осуществляются с целью поддержания своей грандиозности и вместе с тем обороны от любых близких связей, дает нам немного иную картину. Здесь мы задаемся вопросом: каким образом этот человек решает задачу своего нарциссизма? А в более глубоком плане: каким образом человек решает задачу своей привязанности? А он «замыкает» систему и поддерживает образ опорного объекта к себе за счет других людей.
Я никогда не встречал ни в литературе, ни в опыте коллег, ни в опыте наблюдения за субъектами, которые предположительно имеют психопатическое устройство, чтобы они при этом избирали в качестве свое идентичности… диагноз. И не просто диагноз, а стигматизирующий диагноз.
Вдумайтесь. Человек очень ревностно относится поддержанию своего Я как грандиозного и совершенного. Причем в злокачественном нарциссизме, прочно загруженном деструктивными, то есть агрессивными, побуждениями, отношение к собственному Я еще более ревнивое и педантичное: малейшее отклонение от «чистоты» грандиозного Я угрожает… правильно: яростным, жестоким, разрушительным импульсом.
И здесь работает градация агрессии:
(а) причинить объекту боль, чтобы объект дал нам желаемое;
(б) если объект не поддается, то разрушить с ним связь и отправиться на поиски замены;
(в) если отделиться от объекта нельзя, то разрушить сам объект.
С чем психопатическая личность столкнется, если не сможешь поддерживать грандиозную составляющую своего Я, то есть своего же опорного объекта? Сначала это причинение этому объекту боли, то есть себе. А поскольку это не сработает, то попытка разрушить с этим объектом связь. Но с кем? С собой? От себя не уйдешь, в отличие от внешнего объекта. Тогда остается уничтожить объект. Кого? Себя.
Я полагаю, что особая, разрушительная, убивающая ярость (причем порой достаточно холодная) у психопатических субъектов – это отведение собственного импульса от себя. Именно поэтому мы прекрасно видим, что у психопатических субъектов работают порой прям психотические проекции, при которых они без толики критики приписывают другим, особенно своим жертвам, свойства.
Помните эпизод из фильма «Шерлок Холмс: игра теней», в котором Холм впервые пришел к профессору Мориарти? Там они заговорили о графологии. Холмс, изучив почерк профессора, сказал: «Верхние штрихи P, J и M говорят о гениальном уровне интеллекта».
И это прям очень понравилось профессору. Но Холмс продолжил:
«А размашистая нижняя часть букв обозначает натуру весьма творческую, но педантичную. Общий наклон и нажим письма говорит об исключительном нарциссизме, полном отсутствии сострадания и явной склонности к... нравственному помешательству»*.
И вот это уже профессору не понравилось. И он сразу перешел в нападение, давая понять, что бить он будет по тому, что для Холмса дорого – его другу.
Совершенное, идеальное, исключительное Я не может идентифицировать себя с тем, что является стигмой. Сказать психопату, что он психопат (то есть социальный урод, если смотреть на это понятие через призму уже общественной стигмы), это спровоцировать в свою сторону очень нехорошие действия.
* Нравственное помешательство – это раннее название того, что позже стало называться психопатией и/или антисоциальным расстройством личности. Действительно, здесь в первую очередь делался (и продолжает делаться) акцент именно на моральную, культурную, правовую сторону вопроса.
В чём структура «злокачественного нарциссизма» (я бы сказал, злокачественного грандиозного нарциссизма) помогает нам и продвигает нас в понимании психопатии? Особый упор в концептуализации психопатии делался именно на неспособность к эмпатии и, соответственно, «нравственное помешательство». Однако мы знаем, что при любой форме личностного расстройства человек способен строить какие-то представления о других. По сути, мы не можем сочувствовать, если не можем построить представление о том, что происходит с другим человеком. А это значит, что со-чувствие – это частная форма ментализации, то есть способность строить представление о чувствах, мыслях и побуждениях других людей.
В психиатрии существует диагноз, в котором способность к ментализации показывает крайне низкие значения: дети с этим диагнозом крайне плохо понимают «психологию» поведения других людей. Это аутизм. Именно поэтому детям с диагнозом аутизм весьма трудно социализироваться. Эти дети не становятся психопатами.
При злокачественном нарциссизме мы видим иную картину. Социальный «хищник» просто обязан уметь строить сложные представления о других и формулировать прогноз их поведения. В противном случае, он не сможет манипулировать.
Как я писал выше, нарциссизм – это «замыкание» системы. Либидо, то есть общее стремление субъекта создавать и поддерживать связи с объектом, отводится от внешних объектов внутрь, в Я. В зависимости от степени «замыкания» субъект будет выражать совершенно разный уровень заинтересованности в близких отношениях с другими людьми. Полное «замыкание» системы – это чуть ли не полный отрыв от внешней реальности: там, снаружи, нет удовольствия, оно есть только внутри, только во мне самом, только в Я.
Так какая же связь между злокачественным нарциссизмом, «нравственным помешательством» и эмпатией? Субъект замкнут в себе: он является для себя объектом удовольствия. Он попросту не заинтересован в близких отношениях с другими, которые, между прочим, прочно ассоциируются у него с отвращением, презрением и ничтожеством. Вместе с тем сочувствие, связанное с печалью, тревогой и горем, а особенно беспомощность, это состояния, которые для такого человека просто невыносимы.
Если субъект предельно не заинтересован в образовании эмоциональных связей с другими, он не будет с ними эмоционально резонировать и синхронизироваться. Либидо просто не должно извлекаться из Я и цепляться за внешние объекты.
ВСЕ РЕСУРСЫ:
VK: vk.com/psycaseanalytic
Boosty: boosty.to/psycase
Dzen: dzen.ru/psycase
Telegram: t.me/psycaseanalytic
YouTube: youtube.com/@psycase