Три хаты в пять рядов, вот и вся деревня. И давненько тут половина хат не обжита. А посему и не мудрено, что дворы снегом завалены по самый конёк, а из труб печных дым не валит. Лишь старожилам некуда податься.
Ещё бы. Всю жизнь небо коптили в деревеньке этой, не знамо, чего там за ней, не выбираясь. А со временем и выбираться уже ненадобно. А позднее и тропы лесом сожраны были.
Куда уж там, старикам, за новой жизнью. Уж лучше в мёртвой деревне, да вдали от людей, зато спокойно. Главное, чтоб напасть никакая не пришла.
Вьюга бушевала так, будто решила, что в последний раз разгуляться может. Будто решила, что уже завтра и без того низкое небо окончательно рухнет на земную твердь, погубив всех и вся.
Ветер выл в трубе хаты, что уже давно вросла в землю по самые окна. Нередко он был так силён, что давил пламя в печи, проникал в внутрь и заставлял тусклую свечу изрядно волноваться.
Как бы там не сталось, а пламя в печи вновь разгоралось, свеча успокаивалась и её огонёк вновь освещал грязную, пропахшую сыростью светёлку.
- Да уж, - покачал головой Фотей, - разбушевалась погодка. Погляди, как дует, как воет. Не ровен час, под самую крышу занесёт нас.
- А чего ты хотел то? Середина зимы, встреча нового года скоро. Каждый раз так, - хрипло отозвался Клим.
- Да не бреши, - хмуро произнёс Понас. - Прошлой зимой сносно было. Пусть и снежно, но не холодно. А теперь вон, на охоту не выйти.
- Ой, на охоту, - язвой прошипел Фотей. — Вот прямо-таки побежал бы в погожий денёк?
- И побежал бы, - рявкнул Понас. - Это вы привыкли сидеть на заду ровно и ждать, когда дичь сама собой в руки придёт. А я охотник. Мне добычу гонять нужно. Так она вкуснее.
- Ну, не знаю, - хмыкнул Клим и разлив по кружкам шмурдяк, обречённо вздохнул глядя в кружку. - Мне не нравится уходить за околицу. Лучше уж подождать.
- Это потому, что трусите вы, - взяв в руки кружку прошипел Понас.
- Зато безопасно, - вмешался Фотей.
- Вот я и говорю, трусите, - хрипло засмеялся Понас. - Привыкли в тепле и сытости сидеть и ждать, когда какая обессиленная или больная добыча сама в деревню зайдёт. Тем и довольствуетесь.
- А ты, знать не трус, - шмыгнув носом произнёс Клим и сделав пару глотков скривился.
- Не трус. Чего мне боятся? Я охотник! - гордо заявил Понас.
- Может и ту снежную тварь не страшишься? Вот бы посмотреть на тебя, - мерзко захихикал Фотей.
- А чего мне всяких выдумок страшиться? Нет никакой снежной твари, - Понас ударил кулаком по столу. - Кто её вообще встречал?
- Егор. Не сам собой же он пропал, - рявкнул Фотей.
- Егор лободырный. Забрёл куда подальше и заплутал. Вернётся, - почесав грязными ногтями темя заявил Понас, но в его словах можно было услышать опасение.
Егор пропал в начале зимы. Пошёл в лес, недалеко, обычными тропами, и не вернулся. Он и прежде пропадал. Бывало, уйдёт после захода, да забредёт далеко. Ну, день, может два, бродит. Но обычно на третью ночь вертался. А тут уж почти луна прошла, как Егор свет в хате своей не зажигал.
Понас твердил то и дело, что вернётся сосед. Но, своими словами он скорее себя успокаивал. Долг за Егором был. Две четверти.
-Да уж, - грустно покачал головой Клим. - Скучаю по старым временам, когда дорога объездная через нас тянулась. Выпивка рекой текла, еды навалом. Даже и охотиться не нужно было.
- Ага, - вторил Фотей. - Да только сами всё и обгадили. Вон, когда я ещё твердил, что скромнее нужно быть, не наглеть. Но вы мне чего отвечали? Сегодняшним днём жить надо? Когда там это завтра наступит? А оно наступило. Вот и жрём, что попало, шмурдяк пьём. Ещё и тварь эта по округе бродит, житья не даёт.
- Да ты притомил, - стукнув по столу заорал Понас. - и своими призывами к скромности, и своими байками про тварь. Нет её.
- А я думаю, есть, - прошептал Клим. - Только не тварь это.
- А кто? - выпучив глаза и почесав морщинистую лысину грязным ногтями произнёс Фотей. Звук скрежета ногтей по лысине разлетелся по хате.
- Чёрный Ведагор.
- Что? Какой ещё Чёрный Ведагор? Совсем разумом хворый стал, видать, ты, - в голос, хрипло засмеялся Понас.
- Зря ты, - нахмурив густые, торчащие в разные стороны брови буркнул Клим. - Сечник такой был.
- Я про такого не знаю, - стоял на своём Понас.
- Так и про мою бабку, Матрёну, тоже ты не знаешь. Но она была. Вот и Ведагор был, - не унимался Клим.
- И чего с ним сталось?
- Западнее дело было. Укокошил он живоеда одного дурного, что повадился девок рвать. При жизни дело это любил и после не оставил. А как прах развеяли, отыскал Ведагор в землянке живоеда саван, да на себя с дуру и примерил. И сам живоедом в миг стал. Только, как при жизни силу гнилую бил, так и сам загнил. Стал сам себя он называть Чёрным Ведагором. По ночам обращается чудищем огромным о четырёх руках, с шашками вместо когтей, глазами вида ужасного, блеском безумства ярости сияющими. Запортки у него, что мешок с камнями огромный болтаются. И коль взмахнёт он мешком этим, так слобню хребет переломит. И плевать Чёрному Ведагору на то, кто перед ним. Мужик, баба, ведьма, бес, летавец, мрак или пьянь подзаборная, жизнью приниженная. Всех разорвёт. А сила Чёрного Ведагора такова, что ночью на погосте живоеда на куски порвать может.
- Враки всё это, - хмыкнул Понас.
- И вовсе не враки, вовсе не враки, - скривив сухие, морщинистые губы фыркнул Клим. - Ведагор это Чёрный.
- Ну вас. Ты про Чёрного Ведагора, этот про снежную тварь, - засмеялся Понас. – может там ещё кто есть? Ну, например, озёрный слон размеров непомерных?
- Зря ты. Всякой гадости, что беззащитного готова за так сожрать, в нашем мире гиблом хватает. В Чёрного Ведагора я тоже не шибко верю. Был бы такой, давно бы всех порезал. А вот разговоры про тварь снежную, сдаётся, не на пустом месте, - заявил Фотей. - Только, если что, не какая то и тварь, не такая то и снежная. Седовласый это, что с неба прошёл.
- Чего? Седовласый? С неба? - Понас приподнял мохнатую бровь и морщины на его лбу стали стол глубокими, что начали отбрасывать тень. – О, мужики. Много зим мы с вами тут небо коптим, уж и не сосчитать сколько. И всё это время я, дурак, думал, что вы нормальные.
- Смеёшься? Егор, знать, тоже лободырный. Он про снежную тварь рассказывал мне вот так, как ты сейчас мне рассказываешь, что нет её. Так почему твоим словам я верить должен, а его словам нет?
- Конечно, лободырный, - рявкнул Понас. – Ну кому в морозную зиму надумается по лесу шастать и от дома так далеко уходить. И, ладно бы охотился, как все нормальные мужики. Так нет, мелюзгу вытаскивал. Видишь ли, не может он мясо с жирком наросшим потреблять. Молочное мяско нужно ему. Чего там есть то? Косточки молочные посмоктать. Стыдоба одна.
- Ну, а про снежную тварь он всё ж рассказал, - не унимался Фотей. – Аккурат в конце прошлой зимы с ней столкнулся. По его словам, на мужика похожа крепкого. Да только и двигается он, и стоит, ну, будто лом железный проглотил. Быстр, ловок, силён и невидимым становится там, где снег есть.
- И больше про такую ну вообще никто не слышал. Вот тварь эта взялась и появилась так сама собой и давай всех рвать? Кстати, кого рвала? Неужто самого Егора, перед тем, как он тебе лично рассказал о своей гибели, - засмеялся Понас и начал язвить. – Вот так и вижу, пришёл к тебе Егор и говорит, мол, там тварь снежная. Страшная, грозная, непобедимая. Меня самого три раза убила. А теперь вот я пойду снова в лес, чтоб ещё разок она меня к Кондратию отправила. Вот такой вот я извращенец, знаете ли.
- Да ну тебя. Не так было, - фыркнул Фотей и, подлив в кружку, не отрываясь принялся пить. Громкие булькающие глотки разнеслись по тишине комнаты.
- Да ладно тебе. Как там было то? Чё ты, как баба, дуешься, - надув губы промямлим Понас с издёвкой.
- Егор сказал, что издали видел, как та тварь снежная, что на мужика похожа, прямо из снега возникла, толпу бандитов уложила и в снегу исчезла, - объяснил Фотей. – Егор тогда всю ночь просидел, а потом весь день недвижим был, боялся. А как вновь ночь настала, любопытство его взяло всё ж. Пошёл он посмотреть, и увидал, что не просто бандиты убиты были. Дыры в них огромные. У кого в брюхе, у кого в грудине, а у кого и вовсе, башка с плеч слетела. И раны все, будто замёрзли в тот самый миг, когда что-то дыру пробило.
- Да уж. Одна байка другой стоит, - подняв брови, выказав предел своего удивления, протянул Понас.
- Да не байка то. Просто Егор не рассмотрел. Не тварь то, а мужик, что с неба упал. Помнишь, три зимы тому назад к нам забрёл каторжник? Как же его звали?
- Это которого мы взаперти почти до весны продержали? Перепуганный был, как мышь, - припомнил Клим.
- Вот-вот, - постучал сухим пальцем по столу Фотей. – Я ж тогда его кормить ходил. Как-то и разговорились.
- Не подружились? Не поженились? – Понас просто не мог не съязвить. Фотей молча проглотил издёвку и продолжил.
- Рассказал он, что совершенно случайно к нам забрёл. Вроде шайкой своей они промышляли в Сытых лугах. А как прижали их, к нам, в лес подались. Сперва у тракта Княжеского паслись, но быстро им там местные указали, что и где хозяйничает. В чащу подались, на малые дороги. Редких путников ловили и грабили, девок насильничали. А тут свезло им, целую гурьбу мелких поймали. Дети, которых купец какой-то у бедняков скупал, да в рабы аккурат в Сытые луга и увозил. С купца выкуп потребовали, а мелких себе решили оставить. Кого продать, кого в шайку взять.
- Очень увлекательный рассказ. Да такое сплошь и рядом. К главному сегодня дойдёшь, или уж в следующем году я подойду, - не унимался Понас.
- Да я и подошёл, к главному, - вздохнув и допив остатки, произнёс Фотей. – Пока решали они, как с купца выкуп взять, чтоб не обманул, старик какой-то нарисовался у костра. И при том так, что никто толком и не заметил его. Поняли, что чужой, лишь когда тот заговорил. А как палений в костёр подбросили, как светлее стало, так то не старик, а мужик, вроде даже не старый совсем. Только волосы толи седые, толи просто белые. Хотели ему в рожу дать, да он прыткий. Кому сразу руку сломал, кому глаз пяткой выбил, кому шею свернул. Вот наш каторжник тогда в неразберихе в кусты завалился. Видел он, как купец узнал того мужика, называл его Маркусом…
- Что за имя такое? Сам придумал, небось, вот только что, - недоверчиво произнёс Понас и раздув одну ноздрю, громко шмыгнул носом.
- Как есть, так и рассказываю, - тихо ответил Фотей. – Маркусом тот купец назвал мужика. Сказал, что знает про него, что сверху он спустился, с неба. Просил не убивать, денег предлагал. Только тот так сурово сказал, что непростительно всё то, что купец сделал. Трубку пороховую вынул, но не обычную. Маленькую, странную. Бахнуло так, что сосны вздрогнули, а купцу голову сорвало и кусками раскидало по округе. А место, где голова к шее крепилась, будто ровным срезом сталась. Только кровь не текла, будто замёрзла рана в одно мгновение.
- Каторжник, - прошептал задумчиво Клим. – Сколько он у нас тут в запасах был. Не вкусным показался тогда, а сейчас бы я не отказался и от такого мяса.
- Даа, - протянул Понас. – Видать, пора мне из деревни уходить куда подальше.
- Думаешь, сюда тот мужик явится? Да мы то, вроде, лесом спрятаны, - озираясь, с некой надеждой в голосе прошептал Клим.
- Дурость от вас я подхватить не хочу. Я свой разум сохранить смог. И трудов мне это больших стоило. Но, опасаюсь, с вами я таким же лободырным стать могу, - засмеялся Понас. - Чёрный Ведагор с шашками вместо когтей, тварь снежная, мужик с неба. Что? С какого, в зад мне, неба? Там, наверху, даже крипы не гнездятся. И как там, на небе, он сидел то? За луну руками держался?
Понас вскочил с лавки, взобравшись ногами на стол попытался показать, как бы мог держаться за луну руками мужик. Его представление было прервало громким стуком в дверь.
В хате повисла тишина, и Понас медленно спустился на пол.
- Кто это может быть? - прошептал Понас. Стук повторился.
- Открывать? Вдруг Егор вернулся, - тихо зашептал Фотей.
- Открывайте, сволочи, помогите мне, - из-за двери раздался приглушённый, наполненный мольбами, голос Егора. Понас кинулся вперёд и сдвинув засов, распахнул дверь.
Егор ввалился в хату и кинувшись к столу, схватил бутылку с пойлом, осушив её до дна. Выдохнув, он велел запереть дверь и затушить огонь. К тому времени друзья уже успели заметить, что левой руки у Егора нет.
- Что с тобой случилось? – Понас запер дверь и посмотрел на измученного соседа.
- Свет тушите, а то он заметит, - явно кого-то опасаясь прошептал Егор. – Кто из вас, дураков, к хутору у песчаной поляны осенью ходил?
- Ну я, охотиться думал, да с пустыми руками явился, - пояснил Понас.
- Да чтоб тебе твоя охота поперёк брюха встала. Теперь он всем башки по отрывает, - схватив со стола какой-то кусок, Егор быстро засунул его себе в рот.
- Чёрный Ведагор? Он там, я знал, - зашептал Клим.
- Мужик с неба? Как есть он, - глядя на оторванную руку Егора прошептал Фотей.
- Хуже. Огонь, огонь гасите, - залепетал Егор, да замолк. За запертой дверью послышались тяжёлые шаги. – Поздно. Нам не жить.
- Есть кто дома? Знаю, что есть, - послышался низкий голос из-за двери. – Откройте, твою ж в слона. Хозяева? Не откроете? Ну ладно.
Что-то большое принялось бить в дверь с такой силой, что с потолка посыпалась пыль, стол затрясся, а бутылки зазвенели. Три удара, и тяжёлые кованые навесы дёрнулись, огромный стальной запор звякнул, и толстая тяжёлая дверь с треском завалилась, впустив клубы холодного воздуха и ледяной ветер, что затушил свечу. Лишь пламя в печи теперь освещало хату.
Заполняя собой весь дверной проём в хату протиснулся огромный мужик с длинными густыми волосами, что волнами падали на его широкие плечи. Из одежды на нём были только короткие меховые штаны, едва ли достающие до колен. Несмотря на лютый мороз, мужик был розовым, распаренным. Казалось, он только что вышел из бани.
- Это он, - завопил Егор и выбив оконце, выскочил в него так ловко, что даже не оцарапался.
- Ты кто такой? Чего надо? Я тебя сейчас… - рявкнул Понас, но шибко удивился, получив в рожу огромным кулаком. Он услышал, как его зубы захрустели, почувствовал, как его шея свернулась на бок с громким щелчком. А после он почувствовал, как его ноги потеряли опору, и все его тело, будто став невесомым, быстро пролетело по комнате и громко упало.
Фотей и Клим вскочили с лавок. Их глаза вспыхнули жёлтыми углями. Оскалив клыки, старики одним прыжком встали по разные стороны от незваного гостя.
- Ты силён, но ты всего лишь обычный мужик. Ты пахнешь человеком. Мясом пахнешь, - зашипел Фотей.
- И ночью ты пришёл, а не днём. Не в твою пользу, - засмеялся Клим.
- И ошибку ты совершил. Думал, живоеды только на погостах селятся, а тут деревня? А вот фигу тебе в рыло. После чёрной хвори тут на каждом дворе могилы. Тут вся наша земля смертью пропиталась уже. Вся наша деревня и есть погост, пусть и без надгробных камней, - потирая руки пояснил Фотей. – Всё ж, сама добыча пришла. Будет нам мясо на встречу нового года. Пир устроим.
Фотей бросился на мужика, Клим последовал его примеру, но как-то быстро, прямо в прыжке остановился, увидав, как огромная ладонь великана с громким шлепком прилипает к щеке Фотея. Как толстые пальцы сжимаются на морщинистой лысине. Как Фотей был поднят под самый потолок, а затем очень быстро опущен на дубовый пол, пробив его.
Клим, было, хотел отступить, но огромная нога незваного гостя настигнув его, прижала к дубовому столу с такой силой, что хребет хрустнул. Будто кусочек бересты, Клим сложился надвое и безвольно упал на пол.
- Ты кто такой, чего тебе надо? – хрипел у стены Понас. – Убить нас захотел? Так связался не с теми. Живоеда на могильной земле не победить. Сейчас отойдём и в раз тебя порвём…
- Молчи уж, - рявкнул мужик. – Эллакан, имя моё. Сын Баско.
- Чего тебе надо то?
- Наказывать пришёл, за ваши бесчинства.
- Бесчинства? Так, а я то тут при чём. Коль живоед, так непременно злодей, - скрипя поломанными зубами произнёс Понас. – Если ты мстить за убиенных младенцев, вынутых из утроб ещё до рождения, так это всё Егор. Он и при жизни странностями такими отличался. Всё ему казалось, что мясо не родившегося ещё козлёнка нежнее, чем родившегося. Вот и резал тяжёлую козу, её мясо отдавал, а плод сам варил и ел. А став живоедом на людских детёнышей перешёл. Если ты за тех стариков пришёл мстить, так то Фотей. Он при жизни трусоват был. Боится, когда жертва сопротивляется. Даже рыбу боялся ловить. Издали, сетью, глаза закрыв, вытаскивал на берег и ждал, когда вся рыба задохнётся. А став живоедом только и ел старых, больных, да немощных, во сне их загрызая. А коль ты за ту девку, что мы две луны назад сожрали, так я только мясо ел. Порвал её Клим. При жизни с бабами не везло ему. Неказист был, стеснялся, боялся, всё ждал, что сами они к нему потянутся. А как живоедом обернулся, так и на этом повернулся. Шибко любит баб ловить. Вроде как, за былое себе компенсирует.
- От ты наговорил тут. Всех сдал. А ты, знать, невиновен совсем? Кто из вас к хутору у песчаной поляны ходил. У той, где панцирь рака огромного обветривается? Отвечай, - выпучив глаза и топнув босой ногой по дубовому полу, заставив старые доски хрустнуть, рявкнул Эллакан.
- Я ходил, не отнекиваюсь. Но я никого не убивал, - залепетал Понас. – Я так, своим тут рассказываю, что я смелый охотник. На самом деле, я и при жизни то не особо смелым был. Из-за трусости своей и помер. Я только выпивку хотел утащить, и да, козу. Случайно подвернулась, я её и задрал, и съел. Очень уж голод живоедов силён, а тут коза. Откормленная, дойная. Ну неужели ты меня за пару бутылок мутной и одну козу убивать будешь?
- Убивать? Да разве получится живоеда убить на мёртвой земле? Делать мне больше нечего, как сейчас вязать вас и тащить через лес, утра ждать, потом жечь до заката, -скривился Эллакан. – Да и вообще, эта работа сечников. А за то, что ты любимую козу моего тестя сожрал, которую он за огромные деньги купил и которая раз в зиму козлёнка приносила ему, я тебе сейчас морду бить буду. Ну и друзьям твоим, коль очухаются. А коль не очухаются быстро, передашь им, что если хоть один из вас, ещё раз к деревне у песчаной поляны хоть на сотню шагов подойдёт, я вернусь и ещё раз вам морды размажу. Понял?
- Понял, понял. От куда ты такой взялся то?
- Я то? Проклятый хутор знаешь, что недалеко от Волчьей мельни? Так вот, я там живу. И, на всякий случай, туда тоже не советую ходить. И всем передай. Батя там мой цветочки выращивает с родины своей привезённые. Хоть один затопчет кто, головы по отрываю.
Вьюга бушевала так, будто знала, что это в последний раз и уже завтра и без того низкое небо окончательно рухнет на земную твердь. Бесчисленные снежинки подобно бесконечному рою взбесившихся пчёл, кружились в сумасшедшем хороводе.
Деревенька пустая, где три хаты в два ряда, да половина уж разваленные, молчаливо смотрела на вьюгу тёмными окнами покосившихся и вросших в землю домов. Лишь в одной хате горел свет.
Из той же хаты доносился шум, крики, звуки битого стекла и хруст ломающейся дубовой мебели. Коль незатейливый путник бы мимо проходил, подумал бы он, что хозяева знатную гулянку в честь встречи нового года затеяли.
Огромная благодарность Юлии за коррекцию текста.
Привет, дорогие друзья. Знаю, что пропал на долго. И, скорее всего многие уже и позабыли про канал, кто-то и не вернётся. Тут исключительно моя вина.
Эпопея, начавшаяся ещё летом, тянется. И вот парадокс, чем больше получается заработать, тем больше приходится тратить.
Сегодня вот попалась шутка в нете. Джокер неожиданно засмеялся в автобусе, все обернулись. И подпись: когда осознал, что ездишь на работу, чтоб заработать деньги на проезд до работы и еду. Вот я примерно в таком же сейчас состоянии.)))
Ну, в поездках на автобусе в 4 утра есть свои огромные плюсы. Если получилось занять сидячее место, можно пару строчек написать в дороге. Вот, за полторы недельки и написал сказочку.
На всякий случай поздравляю всех Вас с наступающим Новым годом. Как знать, может до праздников вернуться и не получиться.)))