Роман “Дракула” породил целую волну подражателей, можно даже сказать, основал новый поджанр - “роман о вампирах”. Но сам он очень далек от традиций этого жанра.
Когда читаешь “Дракулу” Брэма Стокера в поисках пугающей истории про вампиров, когда ждешь кровавых подробностей и жутких деталей, когда хочешь экшен-сцен боя между вампирами и людьми или (не дай бог) ищешь романтичных бледных красавцев с клыками, то… Разочарование неминуемо. “Дракула” не про это.
Книга состоит из переплетения дневников главных персонажей, писем и газетных статей. Так что сам метод повествования не способствует активному развитию сюжета. Но как уже было сказано, “Дракула” - это не про экшен.
Форма дневника идеально подходит для того, чтобы показать, что творится в голове у персонажей. Мешанина эмоций, сумбурное описание событий, меняющийся темп повествования в зависимости от настроения персонажей. И именно ради всего этого роман и написан.
Отдельное очарование состоит в том, что все дневники ведутся в разной форме: Джонатан ведет путевые заметки, Мина ведет свой личный дневник стенографически, а доктор Стюарт записывает аудиодневник на фонографе. Примерно в середине романа персонажи обмениваются заметками. Мина слушает фонографические записи Стюарта, а тот в это же самое время читает ее дневник.
Но оставим форму и перейдем к содержанию. Время действия точно нигде не указано, однако можно предположить, что события происходят в 1890-е годы. Это конец викторианской эпохи, время уже свершившейся индустриальной революции, время расцвета науки - Великобритания считается центром мира. Англия уже пронизана железными дорогами, поэтому ни поезд, ни телеграф давно никого не удивляет. В науке торжествует позитивизм - движение направленное на поиск объективного знания, проверяемого на практике. И кажется, что так проверить и изучить можно всё. Медицина тоже делает семимильные шаги вперед: врачи начинают интересоваться не только телом, но и разумом людей - начинает развиваться психиатрия.
Это всё важно, потому что показывает насколько четким, понятным и познаваемым представлялся мир в то время. И словно в насмешку над этим, с персонажами происходит череда событий, которые они не могут объяснить, которые лежат за пределами познания. Знающие и уверенные в себе люди не могут определить причин происходящего и не могут предсказать последствий.
А противник у них по сути один. Нет, не страшный трансильванский граф. Не он вызывает шок, путает мысли и мучает персонажей. А загадка, которая его окружает. Она довольно проста для искушенного современного человека: “Это вампир, гаси его кочергой!” Но как быть с чередой смертей, с которыми Дракула не связан? Просто когда Дракула приезжает в Англию люди начинают умирать. В романе упомянуты смерть отца Артура (жениха Люси Вестенра, первой жертвы Дракулы), начальника и работодателя Джонатана Харкера, матери Люси, которая умирает от сердечного приступа, старика, который рассуждает о лживых эпитафиях на сельском кладбище. Это всё персонажи встречают стойко и хладнокровно, как и положено истинным британцам. И только в дневниках они выражают весь шквал эмоций, которые не в состоянии выразить прилюдно.
Загадка Дракулы - это загадка смерти. Страх перед ним - это страх перед неминуемым. Борьба с ним - решимость и твердость, которые люди пытаются противопоставить отчаянию.
Недаром при его первом появлении, когда он правит каретой, один из случайных попутчиков Джонатана Харкера произносит: Denn die Todten reiten schnell - Гладка дорога мертвецам! (это из баллады Бюргера “Ленора”). Дракула это слышит и усмехается. Видимо, потому что говорящий не знает, насколько он прав. А Джонатан Харкер, еще ничего не подозревая, садится в его карету.
Для меня самый яркий и сильный эпизод на весь роман: это отрывак из дневника доктора Стюарта во время болезни Люси Вестенра. Тогда нет еще ни самого слова “вампир”, ни Ван Хельсинга с его крестами, осиновыми кольями и цветами чеснока. Только постепенно ускользающая жизнь Люси, которую врач посещает днем, и речи безумного Рэнфилда, которого он наблюдает вечером. В этом чувствуется настоящая безнадежность, накапливающаяся усталость и постепенно растущий страх, который не могут заглушить никакие научные методы, никакие опыты, наблюдения и эксперименты. Позднее, когда Ван Хельсинг всё-таки появляется, молодой и перспективный доктор отчаивается настолько, что соглашается на совершенный абсурд - он согласен поверить, что какой-то чеснок поможет остановить болезнь, когда не сработали никакие из современных методов лечения, что ночное дежурство под дверью и вокруг дома может придать сил больной девушке, хотя оно медленно, но верно отнимает силы у него самого и всех друзей Люси. Выматывает и постоянная смена настроения - скептицизм сменяется надеждой, так как знахарские методы помогают, надежда разрушается из-за случайности - кто-то заснул не вовремя, кто-то по глупости снял обереги. И так медленно, но верно отчаявшийся рационалист проигрывает непонятному, неизведанному - Люси умирает.
Куда слабее после всего этого смотрятся и сцены борьбы с вампирами на кладбище, и логическое вычисление слабых мест вампира. Хотя надо отдать должное персонажам, они балансируют на грани суеверия и здравого смысла. Так, например, лорд Артур, абсолютно измотанный после смерти отца и невесты, берет в поместье Дракулы обыкновенный свисток для охотничьих собак. Зачем? Чтобы прогнать крыс, натравленных Дракулой на незваных гостей. И торжеством естественного порядка вещей кажется то, что это помогает.
