Сколько уже про зелёный горошек писали! Шуток не счесть – и надо же: 31 декабря – время резать салаты, а его нет! Забыли…
Мария посмотрела на часы: 19.00. Специально выспалась, бигуди накрутила, фильм включила, ножик наточила. Выложила на стол ингредиенты для салатов, окинула взглядом – горошка нет!
Сказать, что расстроилась – это ничего не сказать! Это можно прокричать, проорать: горошка нет! Заменить кукурузой? В принципе, можно. Но не то! Гости не оценят. Они собираются небось из-за её салатов, а тут нате – эксперимент. Вспоминать будут, шептаться. Что теперь? Весь год загубить из-за чьей-то туп…, мягче – забывчивости.
Мария подошла к спящему мужу: урчит, котёнок, не подозревает, что тигрица подкралась.
– Подъём! – громоподобным голосом закричала жена.
Толик вскочил, ударившись головой о медный поднос, подставленный женой для устрашения.
– Что? Проспал? Сколько ударов?
– Удар пока один. – Мария, как шаман в бубен, ударила по железке. – Быстро собрался и за горошком!
– За каким?
– Зелёным! И без него не возвращайся!
Толик не проснулся, но его просить дважды не надо. Он прошёл школу брака – наряд вне очереди получать не хотел, тем более на Новый год.
Если бы Мария решила проверить, за сколько соберётся муж, то сразу можно сказать, что зажечь спичку она бы не успела. Ему сказали – ветром сдуло. Кстати, и спичка бы погасла.
Жена вдогонку послала сообщение: “Возьми 5 банок”.
Время тянулось медленно до 20 часов. Потом побежало быстрее – Толик не возвращался. Мария нервничала. Уже стоял тазик с почти готовым “Оливье”, селёдка мёрзла без шубы, страдал “Царский” и стеснялся своей недоделанности винегрет.
Девять часов. Мария смотрела в окно – нет мужика! Пропал! Неужели встретил дружков гаражных? Она взвилась от догадки. Набрала – недоступен! Позвонила жене Вовчика – он дома плачет, лук чистит. Серёга наказан за досрочное принятие на грудь – с детьми играет. А где же Толик?
Десять. На Марию было страшно смотреть, а ей было страшно смотреть на салаты. Через тридцать минут соберутся гости!
Мария переоделась. Платье было удачным: по фигуре, цвет оттенял глаза, молодил лицо… Общее впечатление портили только бигуди. А ей было не до них! Она высматривала подлеца-мужа.
– Приветствуем! – пришли Ивановы. Их было столько, что комнаты сразу наполнились смехом и шумом. “Хватит ли салатов?” – мелькнула мысль у хозяйки.
– С наступающим! – ввалились Барсуковы. – Скорей бы за стол! Голодные…
“ Конечно. Наверное, целый день не ели”, – подумала Мария и натянула улыбку.
– Почему не предупредили, что в масках? – старший Барсуков посмотрел на лицо хозяйки и на бигуди, но ответа не дождался.
Одиннадцать. Мария щедро заправила салаты майонезом: “Может, не заметят?” Начали накрывать на стол. Вроде всё выглядит прилично, кроме винегрета. Сыпанула сверху зелени – маскировка.
Одиннадцать тридцать. Сели за стол. Все хотели есть, про Толика вспомнили мельком.
Двенадцать. Наполнили бокалы. Загадали желания. Выпили.
Желание сбылось сразу только у Марии: Толик вернулся. Радостный, сияет. “Тяпнул по дороге”, – безразлично подумала жена.
“Выполнил!” – жизнерадостно ликовал муж, протягивая ей пакет с пустыми стеклянными банками. Приказала: пять банок – получай!