— Ты давно лишила меня жизни, — сказал он, взяв мою руку и приложив ее к своей груди. — Здесь, в сердце, все мертво. Оно начинает биться только тогда, когда ты рядом.
Что это, если не кровавое убийство? Я коснулась его лица и нежно провела пальцами вдоль его скулы, тихо ответив:
— Это любовь, Егор. Это любовь.
На следующий день
Мы провели ночь в маленькой квартире на окраине города. Егор объяснил, что в настоящее время опасно находиться в его доме, поэтому нам нужно пока прятаться и не привлекать внимание. Несколько часов я просто пыталась оправиться от шока, не веря в то, что Герман действительно мертв. Он сгорел в том разрушенном доме и был навсегда забыт.
Только ночью люди, с которыми работал Егор, напали на мою маму. Они проверили все машины, появляющиеся у ее подъезда, и отследили их перемещения. Это было настоящим чудом, потому что камеры фиксировали данные с опозданием и нечетким видом, и лица людей были практически неразличимы.
Оказалось, ее держали в одном из секретных убежищ Германа. Ее заперли в отдельной комнате, иногда приносили немного воды и скудную пищу, но ни разу не разговаривали и не объяснили, почему проникли в квартиру и перерыли все ее вещи. К счастью, ее не били и не издевались над ней, поэтому она была в порядке. Она была приманкой, на которую мы так легко попались.
Егор вернулся ко мне только под утро. Он не стал рассказывать подробности и лишь сухо объяснил, как ему удалось получить нужную информацию. Я решила не задавать ему вопросов, опасаясь возможного ответа. И было ясно, что без насилия не обошлось. Это была неотъемлемая часть его жизни, и меня успокаивало только то, что сейчас Егор просто защищает нас.
К счастью (хотя, честно говоря, вам не верю, когда это говорю), все люди, которые знали о похищении моей матери, уже были мертвы. Егор назвал это "необходимой" мерой, потому что никто не должен был обнаружить ее и снова попытаться воздействовать на нас через нее. Все мои тревожные мысли об открытом договоре ушли на второй план — по сравнению с реальной угрозой для жизни это было ничтожеством, пустяком, о котором Егору до сих пор неизвестно.
Утром, когда я готовила завтрак, он подошел ко мне и ласково взял мою руку. Притянул ближе к себе и крепко обнял, и тихо произнес:
— Пожалуйста, обещай мне, что останешься дома. Здесь. Не будешь смотреть новости, никуда не выйдешь, и просто будешь ждать меня, хорошо?
Я прошептала:
— Почему ты говоришь так, будто собираешься снова рисковать своей жизнью?
— Глупышка, я попадал и в более опасные ситуации, и, как видишь, до сих пор жив. Все будет хорошо, — он потрепал меня по волосам и легонько коснулся моего подбородка, поднимая мою голову и заставляя смотреть в его глаза. — Если все пройдет так, как я задумал, нам нечего будет бояться. Просто на этот раз ты должна мне доверять. Полностью. Я не подведу.
— "Если" все получится?
— Не "если", а "когда", — он усмехнулся и наклонился ближе, прикасаясь губами к моей щеке. — Пообещай. Ну же. Иначе я не уйду.
— С такими словами ты ожидаешь от меня обещание? Я не хочу, чтобы ты уходил.
Егор прикусил мою шею, и я улыбнулась, соглашаясь с ним:
— Хорошо, я обещаю. Но если ты не вернешься, я сама найду тебя и убью.
— Забавно. Ты научилась угрожать?
— Так разойдись уже, иначе я тебя не отпущу.
На прощание он сильно поцеловал мои губы и крепко прижал к себе, позволяя почувствовать каждую мышцу его тела. Забрав свою сумку и документы, он ушел, обещав, что сегодня мою маму привезут сюда.
Со страхом в сердце я ожидала встречи с ней. Мне приходили на ум разные мысли о том, что сказать, и я уже потерял счет, сколько раз подходила к окну или смотрела на часы. Укусила себя за локоть и постоянно суетилась, пытаясь понять - должна ли я обнимать ее при встрече, рассказывать о себе или лучше молчать, чтобы не сыпалась на меня дюжина обвинений? Резкий звонок в дверь развеял все мои сомнения. Я подбежала к двери и открыла ее, впуская маму внутрь и сжимая ладони за спиной, чтобы скрыть свою волну. Не смогла сдержаться и разрыдалась, глядя на ее сдержанную улыбку. Мама старалась не показывать, что рада видеть меня, но я ощущала - она счастлива. Я отбросила все свои опасения и страхи и бросилась к ней, крепко обнимая и пряча голову у нее на груди.
С горечью прошептала и сипло произнесла, не видя сквозь пелену слез:
- Ты в порядке. Я думала, что сошла с ума - почувствовала ее ладонь на спине и замолчала, просто не веря в то, что спустя шесть лет она впервые касается меня.
- Лера, я так виновата перед тобой, я...я не знаю, что я думала, когда поступила с тобой так жестоко - она всхлипнула и отодвинулась, глядя в мои глаза.
- Это уже не важно. Главное - ты в безопасности. Мы подвергли тебя такому риску... - я прервала ее слова.
- Нет! Это я создала все эти проблемы и не смогла найти в себе силы поддержать тебя, когда ты добровольно начала работать в борделе, чтобы оплатить мою операцию. Мне было слишком больно вспоминать, через что я прошла. Я не хотела даже видеть тебя, чтобы не напоминала мне о моем прошлом. Я такая дура - сказала я, переполненная невероятным чувством счастья.
Я видела морщинки на ее лице, появившиеся за последние годы, и видела ту же улыбку, которую она дарила мне в детстве. Теплую, светлую и обнимающую. Нежную и любящую. Последние оковы на моем сердце, не позволяющие мне дышать свободно, наконец-то развеялись. Я понимала, что Егор рисковал не только ради меня, но и ради моей мамы, и та фотография в ее квартире наконец-то стала не просто памятным воспоминанием, а крепким символом того, что мы снова все вместе.
- Мам, тебя точно не трогали? Они не били тебя? - спросила я, увидев яркие синяки под ее глазами, свидетельствующие о долгих и бессонных ночах.
- Я в порядке. Они не были особо вежливыми, но я пережила и худшее в своей жизни. Милая, если бы я знала, что все это время ты мне помогала, я бы пришла гораздо раньше. Гордость мешала мне сделать первый шаг - ответила мама устало и вздохнула.
- Это Егор рассказал тебе? - спросила я, искоса глядя на нее.
- Да, он приходил ко мне ночью и рассказал мне все. Попросил приехать и поговорить с тобой, пояснив, что еще может не быть такой возможности - объяснила мама.
- Что? О чем ты говоришь? - мои странные подозрения пронзили меня, но глубокое шестое чувство тихо шептало, что они ошибочны.
- Я сама не знаю. Он не уточнял детали, просто сказал, что спокойная жизнь в России больше недоступна для вас. Егор не предупредил тебя о переезде? - спросила мама.
- Он вообще почти ничего не сказал - ответила я, спешно направляясь в кухню - Пойдем, попьем чай. Я успела приготовить твой любимый яблочный пирог, которым ты меня часто баловала в детстве - пригласила я маму.
Она радостно рассмеялась и кивнула:
- Пойдем. С удовольствием попробую, я не готовила его уже больше шести лет.
- Нет?
- Мне не с кем было им поделиться - она сглаживала свои слова и вытерла глаза.
Более часа мы просто болтали и пили чай. Вспоминали счастливое детство, вспоминая даже те дни, когда мы с Егором бесшабашно уходили из дома и гуляли по городу до поздней ночи. Мама тысячу раз извинялась за все случившееся, и ее горючие слезы текли так часто, что мне приходилось успокаивать ее.
Правильно говорят - тех, кого ты любишь и считаешь частью своей семьи, ты готов простить за мгновение, даже если ты держал обиду на них долгие годы.
- Дорогая, передай пожалуйста Егору благодарность от меня. Если бы не он, боюсь представить, что Герман сделал бы с нами.
- Мам, а ты знаешь, чем занимается Егор? - спросила девушка, наблюдая за ее реакцией.
- Нет, но я могу только предположить, учитывая наличие оружия у его помощников.
- Ты его не обвиняешь в этом?
Она устало вздохнула и покачала головой:
- Дорогая, я была так неправа, когда осуждала тебя за работу в борделе, особенно учитывая мое, мягко говоря, несчастливое прошлое. Я просто благодарна ему за помощь и за то, что он все еще рядом и защищает тебя, несмотря на все произошедшее. Мне больше ничего не нужно знать.
Продолжение следует…