Найти тему

Попытка №

Глава 57

В этом возрасте, до всего случившегося, Ева не испытывала проблем со сном и не смотря на весь перенесенный за сегодня стресс, организм привыкший быстро засыпать, взял верх над беспокойным разумом. Хотя разум всю ночь продолжал показывать организму беспокойные сны. Она проснулась, когда уже светило солнце, в постеле с ней никого не было, ничего не поменялось, это была комната в доме родителей, ей по прежнему не за тридцать, часы в голове смахнули целые сутки.

До самого ужасного момента в ее жизни оставалось два дня… Эта мысль сама по себе приводила в состоянии паники, но как и со сном, ее организм еще не знал что такое паническая атака, все это помнил только разум. Какой-то сбой в системе, отбросить человека на пятнадцать лет назад и притом оставить ему все воспоминания о будущей жизни. Мозг залагал, так сказал бы Роберт. Ева смотрела в окно, на качавшиеся туда-сюда кромки деревьев и думала, сможет ли она ему когда-нибудь рассказать, что с ней случилось? Он конечно не поверит, но не будет крутить у виска. Вообще, после изнасилования, начнется ее вседозволенность в странных мыслях и поступках, не надо будет притворяться нормальной, можно вести себя как полная дура, все отнесутся с пониманием. Сомнительный плюс конечно, сомнительно все что она хочет сделать. Чистое самоубийство.

Она уже видела как сидит на приеме у Смита и рассказывает ему, что знала об изнасилование, знала что это с ней произойдет и все равно пошла туда. Наверное он, как всегда, не поведет даже бровью, но пропишет ей препараты посерьезнее. Она бы не отказалась, что-нибудь что приведет в беспамятство, чтобы она очнулась только тогда, когда уже все будет хорошо. Отними у человека то, что ему дорого и он разобьется о стены, лишь бы это вернуть. По наркомански? Конечно да! Даже если ты говоришь о семье, все равно звучит словно ты морфия приняла! А может и что похуже.

И почему в это время еще не было мобильных с нормальным интернетом?

Кстати, как оказалось, это не сложно вот так внезапно оказаться в прошлом, память о чудо-технике, которая облегчает твое существование, как-то улетучивается, словно тело знает принцип выживания в этом времени.

Еще бы ты о телефонах сейчас думала…

Но телефон бы помог, можно было бы найти Роберта, взглянуть на него хотя бы на экране. В это время у нее еще была раскладушка, которую мама и папа подарили на день рождение. Она, кстати, понятия не имела где он, вчера Ева о телефоне даже не вспомнила.

Внизу мама чем-то загремела, до нее дошел аромат кофе, видимо она поставила его варить. Скоро мама пойдет всех будить. Если честно, она понятия не имела чем занималась эти два дня, Ева вообще слабо помнила свою жизнь «ДО», она бы с удовольствием провалялась в кровати ближайшие 15 лет.

Насилия еще не было, а депрессия уже тут как тут!

Словно услышав ее внутренние стенания, Ева почувствовала, что ей становится жарко. Эффект Дежавю вернулся и точно, ведь она в ту неделю болела, она даже в кино тогда пошла с подозрениями, что у нее температура, собственно именно из-за самочувствия, Ева и стала всюду опаздывать. Сейчас придет мама, погладит ее, со словами: «Вставай милая!» и почувствует, что у нее жар. Мама потом принесет ей чай и велит не вставать с постели, лежать под одеялом. Вроде бы она так и сделает, просто проваляется два дня, дочитывая какую-то книгу, которую им задали прочесть.

Мама зашла, Ева закрыла глаза.

- Вставай милая! - сказала она и погладила дочь по голове. - О господи, ты же горишь!

- Что-то мне не хорошо…

Дальше все произошло, как она и думала, сначала ей померили температуру, потом мама принесла чай. Велела звонить, если станет хуже.

Энди в то утро к ней не заходила, родители не разрешили, чтобы не подхватить вирус. Когда семья ушла, Ева встала с постели.

Смысла читать заново книгу она не видела, не изменится же из-за этого вся ее жизнь. Она направилась на кухню, сделать себе кофе, намереваясь игнорировать температуру и то, что ее пошатывает.

Плевать, через два дня, я все равно окажусь в больнице!

Членовредительство, сказал бы Смит!

Пошел ты, ответила бы она!

Она налила себе огромную кружку, самая большая, которая была в их доме, забралась с ногами на стул и сделала глоток. На вкус, как смола! Во время болезни рецепторы вообще ничего не распознают как следует. Можно съесть вкуснейший в мире стейк, а почувствуешь ты резину.

Плевать!

Она бы закинулась наркотиками в тот день, честное слово, или напилась до полусмерти, только бы заново не ощущать тот страх. Долбанный психопат устроит ей пару сотрясений мозга, прежде чем все закончится. Ева задрала майку, чтобы оголить живот, приятно когда нет этих уродских шрамов. Нельзя сделать свое дело, не разрезая ее, словно филе индейки?

Ты сходишь с ума, у тебя бред, на самом деле ты дома, с Робертом и детьми, просто сильно заболела!

На самом деле, ее молодое сознание даже отказывалось воспринимать тот факт, что у Евы были дети. Она их помнила, но тело не чувствовало, это казалось выдумкой. Вообще, многое начинало меркнуть, даже не так, многое становилось похоже на плод воображение, словно она все это придумала, особенно сейчас с температурой. Если бы все пошло не так, как в прошлый раз, может она бы и пережила потерю такого будущего, просто потому, что сознание не помнило те эмоции. Ее держал муж, точнее будущий муж. Или это из-за того, что она знала его не совсем во взрослом возрасте, они познакомились на самом пики ее потерянности и непонимания, она вцепилась в него, как утопающий за соломинку. Может дело в том, что она встретит его через три года, а не родит через пять.

Роберт определено спас ее тогда. Она снова прикоснулась к своему животу, к животу без шрама и даже с небольшой прослойкой жира, что совершенно было ей не выносимо в 19 лет. Кстати, когда Ева забеременела тогда, первым сыном, ей пришлось набирать вес, причем экстренно, для того чтобы выносить малыша ее жировой клетчатки не хватало.

За всеми раздумьями Ева выпила почти три кружки кофе, и съела несколько блинов, которые оставила для нее мама. Она собиралась лечь на диван, когда зазвонил их домашний телефон. Частички ее тридцатилетнего мозга удивились, в будущем этих телефонов почти не осталось. Ева сняла трубку.

- Алло!

- Эй, привет! - это была та самая подруга, Ева даже забыла как они договорились пойти с ней в кино, видимо вот как.

- Ох, Наоми, привет! Рада тебя слышать! - и это прозвучало так искренне, ее 19 летнее сознание не фальшивит, не выдает свое тридцатилетнее существо.

- Ева, я приехала в город, по делам, не хочешь в кино сходить?

- Да, конечно, когда?

- Ну может завтра? Я только с поезда.

Ева не могла вспомнить, почему у них не получилось пойти в кино 4 декабря? Наоми ведь сейчас зовет ее именно в эту дату.

- Да конечно…- Ева оглядывалась, пока наконец не увидела причину, почему они пошли именно в тот день, - только не завтра, - она только что себя обрекала, перед ней на столе лежал градусник. Завтра у нее подскочит температура еще сильнее и спадет только к ночи, она тогда еще этого не знала конечно, но Наоми сказала, - я заболела. Не знаю как буду чувствовать себя завтра, - за нее говорили губы, потому что глаза уже плакали, насколько это легко слышалось для ее подруги настолько сложно, ей было повторять ту же историю, - к понедельнику, я в любом случае поправлюсь, ты еще тут будешь?

- Ой, само собой, если что в другой раз? - Наоми помялась. - Давай еще созвонимся завтра и точно решим?

- Да, хорошо..

- Ну пока, выздоравливай!

- Пока.

Ева повесила трубку, уже сокрушаясь от собственных всхлипов, она еще может не пойти, дело ведь не в самом фильме, всего лишь нужно не идти в парк.

Но спасет ли ее это? Ева ведь заметила вчера Дугласа, который таращился на нее совершенно не скрывая своего интереса. Если он ее выслеживал, то что надо будет сделать, для своей безопасности? Пойдет ли он убивать других или будет охотиться за ней? Вдруг его взбесит, что она тогда не придет в его лапы, или что еще хуже, позовет отца ее встретить?

Она все-таки легла на диван, смотрела в потолок и чувствовала как по вискам, к шее и за волосы текут слезы, такое знакомое чувство.

Отчаяние…

Ева помнит как плакала так в больнице, когда к ней вернулись воспоминания, тогда мама прибежала ее утешать. Они прорыдали до самого утра, мама баюкала ее на руках, прижимая к груди, словно младенца. Тогда воспоминания обрушились на нее внезапно, как ведро ледяной воды, она задыхалась, металась по постели обклеенная кучей датчиков, истыканная иглами. Это впереди, сцена повторится, она уже не помнила, сколько пролежит без сознания, но ей казалось, что на этот раз девятнадцатилетний мозг снова все забудет, на какое-то время, но вот тридцатилетняя часть будет все помнить. Как бы ей и правда не сойти с ума, от разрыва своей реальности. Пока она сама себя догонит, ее личность действительно может расщепиться. Помнить будущее, не то же самое, что помнить прошлое. Часть тебя, основная часть, еще не пережила те чувства, которые так настырно старается воспроизвести твой мозг, а может это даже не мозг, это та самая сформировавшаяся личность, которая рвется наружу, но пока не понимает, что со всем этим делать.

К приходу родителей, температура у нее спала, Ева даже смогла поужинать с ними, но буквально через час ее снова кинуло в жар и это уже было похоже на ту лихорадку, от которой ей предстоит промучаться весь следующий день.

Мама отвела дочь в комнату, села рядом на постели. Ева вспомнила, так давно утраченное состояние ребенка, когда ты рядом с мамой, особенно, когда она о тебе заботится. Так же самой Еве предстоит сидеть у постели своих детей, в будущем и она это помнила. Мама смерила ей температуру, покачала головой.

- 39, это уже высокая… - она раскрыла какую-то секретную сумочку всех мам, которая стояла у нее на коленях и достала пузырек, - на, выпей, - сказала она, протягивая ей маленькую, белую таблетку и стакан воды, Ева покорно сделала то, что велела мать. - Постарайся поспать, завтра должно стать легче.

- Хорошо, - ответила она, вытирая подбородок и забираясь глубже под одеяло, хотя знала, что легче ей не станет.

- Ну все, - мама поцеловала ее и направилась к выходу.

- Спасибо, мама…

- Отдыхай, - ответила она, с беспокойным взглядом глядя на дочь, затем закрыла за собой дверь.

Ева отвернулась к окну, боялась закрывать глаза, хотя очень хотелось спать. Но завтра, когда наступит утро, еще один день будет прожит и самая страшная трагедия жизни, произойдет уже завтра, не так как сегодня-послезавтра…

Казалось, что больше всего ей мешало именно наличие выбора. Это глупо, мир сражается за выбор, за свободу воли. Как она будет относиться к самой себе, когда очнется в больнице и поймет, что она тут уже не из-за Дугласа, а из-за самой себя. Как она переживет ту мысль, что у нее была возможность всего этого избежать? Не возненавидит ли себя? Или еще хуже, не возненавидит ли Роберта? Детей? Будущую жизнь? Ведь только ради этого, она все еще склоняется к тому, чтобы пойти в лапы этого зверя.

_____________________

Начало.

Продолжение....