Такой снежной зимы на своей малой родине Лиза ещё не видела. В иных местах в Сибирских, где её звали не иначе как Ворона, она повидала всякое. И там зима была очень суровой, такой же как её жизнь.
Да! Она сидела целых пять лет. Освободилась раньше ей скостили срок.
Думала вернётся и заживёт счастливо, как человек. Но всё испортила проклятая шкатулка. Теперь ей снова светило заключение. Она была подозреваемой. Свидетели против неё. Спасение возможно лишь через чудо.
Елизавета встала с жёсткой кровати и стала ходить из угла в угол. Снова она в «клетке». Женщина вспоминала тот роковой день, когда она ехала домой из колонии.
Уставшая, неухоженная, потерявшая вкус к жизни Воронцова сидела в вагоне скорого поезда и пила горячий сладкий кофе.
Там, откуда она ехала, таких напитков не подавали. Там пили чай. Вернее чифирь. От одного только этого слова Елизавету начинало мутить.
Рядом с окном с отрешённым видом, сидела старуха в чёрном платке и вязала носки.
Вначале она не обратила внимания на соседку, даже головы не повернула. Только когда поезд тронулся, Елизавета увидела её суровое лицо и большие чёрные глаза.
У неё сердце ухнуло куда-то вниз, и появилось ощущение, будто бы она летит на крыльях и вдруг проваливается в воздушную яму.
«Странная женщина, — подумала она», так и ест взглядом. Словно откусывает от тебя частичку души».
Вскоре она потеряла к ней интерес. Под ритмичный стук колес в памяти Лизы мелькали картины недавнего прошлого.
Позади осталась колония, надзиратели, конвоиры, агрессивные зечки, вахта, прокуренные и пропитанные сыростью опостылевшие бараки. Душа в томлении ожидала долгожданную встречу с родными краями, уютным домом и заботливой мамой.
Дрёма быстро навалилась и окутала сознание Лизы, и она мгновенно провалилась в глубокий сон.
В сновидении она видела как идёт с вокзала в направлении посёлка по знакомой с детства тропке, вдыхает пьянящий аромат хвойного леса и восторгается воспарившими ввысь макушками сосен.
Неожиданно начинает валить снег, в мгновение ока он наметает сугробы вокруг.
Её охватывает сильное беспокойство. В растерянности она останавливается и тщетно вглядывается во мглу, пытаясь разглядеть дорогу. Но впереди лишь снежная пелена.
Неожиданно сквозь неё протягивается мужская рука, она сжимает карабин.
Леденящий ужас охватывает Елизавету, но она, как зачарованная, стоит на месте. Звучит выстрел. Лиза делает несколько шагов вперед, и падает. Она умирает.
И в воздухе тают последние слова, произнесенные её врагом: «Это справедливое возмездие!».
Воронцова застонала во сне, вздрогнула и… очнулась. Колёса поезда всё также мерно отстукивали свой ритм.
— Граждане пассажиры, просыпаемся. Поезд прибывает на станцию Луговое, стоянка 3 минуты, — громко вещает проводница.
Лиза стряхивает с себя неприятное оцепенение вызванное сном, и начинает быстро собирать вещи в сумку. За окном мелькают лесные пейзажи и поезд замедляет ход.
— Что боишься меня? — вдруг молвит незнакомка, буравя женщину глазами, — и правильно! Ведунья я. Сибирячка. В роду у нас всё такие. И должна ты о нас знать. Внучка моя книги пишет, издаёт по белой и чёрной магии. Соболева Виктория. Скажешь не знаешь? — спросила женщина.
— Не знаю, — ответила Лиза.
— Ишь, ты. Разве среди зечек не ходили слухи о нас? Рядышком же чалилась, красавица, — сощурилась та.
— Может и так, — ответила Лиза, — да только там ни в магию, ни в свет, ни во тьму не верят бабы. Народ такой… Циники. Мысли всё земные, не до волшебства. А откуда вы про колонию знаете? — удивилась Лиза.
— А я всё знаю, всё мне открыто. Иль ты не веришь? – строго спросила старуха, сверкнув на Елизавету чёрными глазищами.
Та вздрогнула и на миг ей показалось, что лицо женщины преобразилось. И на неё смотрит молодуха несравненной красоты.
Перехватив взгляд Воронцовой, ведунья усмехнулась.
— А я тебе докажу, что есть потусторонние силы. В тюрьме ты маялась, кто оболгал тебя и документы липовые тебе на подпись сунул. Так я виновника тебе открою, – сказала женщина.
— Слышь, ведьма! Я тебя не боюсь, и не таких видала, — Лиза уперла руки в боки, — всё обо мне знаешь. Так давай, скажи! Кто меня подставил? — не верила ей Лиза.
— Экая ты скорая! А душу свою отдашь? — спросила ведунья.
— Отдам! Всё равно «сгнила» в тюремной сырости! Говори как есть! Не знаю, что я с тем человеком сделаю! Но гнев кипит во мне! — возмущалась бывшая сиделица.
— Злость твоя как зеркало, всё в ней для меня и отражается, — говорила та.
Старуха разжала костлявую руку и протянула её в сторону женщины. Лиза увидела на её ладони маленькую чёрную шкатулку.
— Что это? — спросила она.
— То что откроет тебе заветные знания, — интриговала она Лизу.
— Дай сюда! — требовательно сказала Лиза.
— Нет! — ведунья снова сжала свой кулак, — купи её у меня, позолоти ручку. Как поднимешь крышечку так на дне и увидишь имечко своего обидчика, — улыбнулась женщина.
— Ты же душу просила! Нет, кикимора, давай что-то одно. Или деньги или душу, — хитрила Лиза.
— Торгашка ты, однако! Ладно, деньги давай! — согласились ведунья.
— Сколько? — вздохнула Лиза.
— Неужели поверила мне, — расхохоталась старуха.
— Не знаю точно. Но настолько хочу справедливого возмездия, что готова пойти с тобой на сделку. Говори денег сколько тебе дать! — настаивала девушка.
— А не надо мне денег, — беззубая улыбка озарило лицо ведуньи, — ты мне жизнью отдашь, — ответила женщина.
— Это как? — удивилась Лиза.
— Узнаешь потом. Как судьба повернётся ты почувствуешь мою руку. Как я тебя найду, так и заберу с собой во тьму, — говорила она заговорчески.
— Слушай, ты меня не напугаешь ни колдовством, ни ведьмовском, — резко сказала Воронцова, — я такое видела в местах не столь отдалённых, что твои ужасы отдыхают, — храбро отвечала Лиза.
— Э, не скажи. Посмотрим! А теперь бери шкатулку, — она вновь протянула её женщине.
Лиза попыталась её открыть. Но ничего не получилось. Она занервничала, даже заплакала.
Интересно ваше мнение, делитесь своими историями, а лучшее поощрение лайк и подписка.