Сколько помню, так все разговоры были о нем – моем дяде.
– Толику нужен врач. У него совсем плохо с кишечником. Гришенька, может, спросишь у своих про толкового гастроэнтеролога? – спрашивала мама папу.
– Надюша, какие «свои»? – хмурился тот. – Я стоматолог!
– Но все равно ведь медик! – настаивала она.
– Ладно, спрошу, – обреченно вздыхал папа.
Мама любила своего брата не столько за его положительные человеческие качества, сколько из чувства долга. Она старшая в семье, и ей повезло родиться, когда родители имели хорошие должности и неплохие доходы. Во всяком случае машина, квартира, заграничное шмотье по блату и статус были обеспечены.
Мама купалась в этом великолепии до двенадцати лет в полном одиночестве, о чем ничуть не жалела. А потом братик родился!
«Люби его, Наденька», – уговаривали родители.
Как назло, случилась беда у ее папы на работе. Сняли его, заподозрив во взятке. Хорошо, хоть не посадили. И началась в семье черная полоса...
Подростковый максимализм кривил рожей и тыкал пальцем в Толика: «Вот он – корень всех бед!»
Невзлюбила его моя мама, а потом выросла, и стыдно стало. Потому она и опекает теперь брата. Он-то получился никчемным человеком (прости, господи, что так про родственника!), а родителей их нет давно.
Честно говоря, родной дядя вызывает во мне раздражение. Вечно ноет: «Все меня бросили, а я утром с кровати еле встал...», «Что-то спину прихватило. Как теперь до магазина дойти?», «Ох, колет в боку. Может, печень? На диету бы сесть, да кто ж приготовит...»
Все эти реплики рассчитаны исключительно на мамину сердобольность. И срабатывало! Маман неслась пулей, тащила кастрюльки с диетическим супчиком и паровыми котлетками.
– Я тоже хочу есть, – жаловался папа.
– Пожарь омлет! – советовала мама.
Папа вздыхал и шел готовить нехитрый ужин для себя и меня. Вот так после тяжелого трудового дня ему приходилось стоять у плиты только потому, что разлюбезный дядечка отыскал у себя очередную болячку!
– Женился бы ты, Толя. Пусть бы твоя жена за тобой ухаживала, а не моя, – не сдержавшись, как-то сказал папа.
Щеки дядюшки затряслись от возмущения.
– Отлично! Мне тут не рады! А ты, Надежда, обещала, что день рождения пройдет в теплой и дружеской обстановке!
Мама сникла. Отмечать у нас именины дяди была ее идея. Мы с папой решили не расстраивать мамулю и согласились, а теперь получалось – обидели...
Тем временем дядя с криками «Не держите меня! Все равно уйду!» бросился в прихожую одеваться. Мама выразительно посмотрела на папу, и я поняла, что ему сегодня будет несладко – предстоит разбор полетов.
Но история не об этом. Зарисовка на тему: «Мой дядя Толя» была нужна для общей картины. Чтобы понять дальнейшие события.
Короче, я выросла, а дядюшка остался все таким же.
Папа смирился, мама пыталась подстроиться, а я занималась своими делами и проблемами. В общем, никто не скучал и уже не очень обращал внимание на стоны, которые стали еще более нудными.
Однажды ко мне заявилась подружка Катька и с порога сделала огромные глаза, что означало только одно – новость повышенной секретности.
– Что?! – зашептала я, как только дверь закрылась. – Ванька, да?
Катя встречалась с Ваней и обо всем рассказывала мне. Я выступала хранительницей ее тайн. Мне ведь не сложно, у меня никого не было, почему бы не посопереживать подруге?
– Не совсем! – также громко прошептала она. – Но да, Ванька.
– Не поняла. Вы будете летом снимать квартиру или нет?
Уже пару недель эта новость была самой обсуждаемой в наших разговорах.
Я немного завидовала в глубине души – надо же, жить вместе с любимым, как взрослые... А я в свои восемнадцать так и умру старой девой!
– Не знаю, – ответила подруга. – Тут другое. По-моему, я беременная...
Я остолбенела.
–Ничего себе! – Уверена? – уточнила сдавленно.
– Не-а. К врачу не ходила, боюсь. Лизка, помоги! У тебя Интернет есть, давай пороемся, посмотрим симптомы.
Я согласилась, потому что собственных знаний в этой области не имела.
Мы перерыли кучу сайтов и узнали много всего. Выписали на бумажечке симптомы: тошнота, головокружение, беготня в туалет, невысокая температура. Катька их заучила, а бумажку не взяла:
– Боюсь, мама найдет, – сказала.
В тот же вечер явился к нам дядюшка. И с порога: «Голова болит, ногу тянет...» Я привычно скрылась в своей комнате.
Вскоре ко мне постучала мама:
– Лизонька, пусть дядя полежит у тебя, ладно? Тут матрас ортопедический, а у него спина, ты же знаешь...
– Знаю, – пробормотала я.
– А ты окно закрыла? Я сквозняков боюсь! Можно мне одеяло, что-то холодно, – не успев зайти, застонал дядя Толик.
Я молча выдала одеяло и пошла на кухню. Там уже хлопотала мама, а папа сидел за столом в ожидании ужина.
Хороший семейный вечер, если бы не зануда за стенкой. Но куда ж без него? Через минут десять к нам зашел дядя, держась за стену, лицо бледное.
– Я умираю... – прошептал он.
Мама вскочила, забегала: – Что с тобой, Толичек?!
– У меня какая-то смертельная болезнь... – его голос дрожал. – Вот, прочитал. У меня все симптомы: и тошнота, и голова кружится, и лоб горячий. Потрогай! – наклонился к маме.
Мама потрогала и заплакала.
– Я же говорил... – дядя Толя тоже всхлипнул. – А внизу списка еще и череп нарисован. Значит, все...
Мама схватилась за сердце, а я не выдержала и захохотала.
– Это... ик... не болезнь! Вы, дядя, беременны! Ик... ик... – заходилась в приступе икоты от смеха.
Мама сунула мне стакан с водой, и я смогла нормально все рассказать.
– А череп Катька нарисовала, – сказала в конце. – Интуитивно. Новость-то не слишком для нее хорошая...
Дядя Толя покраснел и сразу ожил. Не знаю почему, но после той истории он вообще перестал жаловаться. А еще – завел себе подружку! В театр ходят, гуляют, может, и поженятся.
Кстати, Катька оказалась не беременной.