После насыщенного года, в котором вышли альбом Gorillaz, еще один альбом с Blur, Дэймон Албарн смотрит в будущее. Он рассказывает об опере над которой сейчас работает, о радости от посещения туалетов, а также о том, что он думает о музыкальной индустрии, The Beatles и The Stones
Франсуа Моро, Les Inrockuptibles – December 2023 – January 2024
2023 год стал для вас особенно насыщенным событиями, но был ли он хорошим?
Дэймон Албарн: Был ли мой год хорошим? [долгая пауза] Я многое сделал, даже очень многое, но все же мне трудно определить 2023 год как «год». Не знаю, почему. Я начал этот проект по строительству студии в сельской местности, который занимал и мой разум, и мое тело. Это очень спокойное место, где я провожу много времени. Я развожу кур, что требует больших вложений. Я неправильно подошел к периоду кладки, и у меня оказалось две курицы, которые оказались королевскими петушками. Иметь трех петушков — это проблема. Один из них крупнее остальных, думаю, он был бы идеальным кандидатом на рождественский ужин. Я также записал альбом, выступил на Coachella вместе с Gorillaz. И я еще больше вложился в эту оперу, которая будет представлена в Париже в следующем году. Вот почему я провожу здесь много времени: вчера я провел первую презентацию.
Этим летом вы уже говорили со мной об этой опере, упоминая «микс Гете с клубной музыкой», которая будет представлена в Lido 2, в Париже...
Да, это фрагмент второй части «Волшебной флейты», задуманной Гёте. Когда начинаешь что-то подобное, нужно кое-что знать и понимать. Я прослушал много опер и музыки XVIII века. Это огромная задача, но заниматься ею очень приятно. После написания я должен отправиться в Индию вместе с Джейми [Хьюлеттом, иллюстратором и сооснователем Gorillaz], чтобы начать работу над новым альбомом Gorillaz. Новые вещи. Когда ты справляешься с оперой, все остальное кажется проще. А в феврале я еду с Africa Express в Мексику и Колумбию на крупные фестивали. В Южной Америке я всегда чувствовал себя очень желанным гостем.
Вы не часто говорите об этом, но 2023 год также ознаменовался возвращением Blur с альбомом, тур в поддержку которого завершается в Южной Америке...
Это потрясающе — иметь две огромные группы, это позволяет сделать все дважды. Но пришло время завершить эту кампанию. Для меня это слишком много. Это было правильным поступком и огромной честью — снова играть эти песни, проводить время с этими ребятами, записывать альбом, бла-бла-бла [смеется]. Я не говорю, что не буду делать этого снова, это был прекрасный успех, но я не зацикливаюсь на прошлом.
Как «The Ballad of Darren» повлияла на вас в этом году благодаря живым выступлениям?
Не знаю, я не переслушивал. Я имею в виду, я был вовлечен в процесс, но после этого я обычно бегу от таких вещей. Мне нравится его делать, но я не хочу зацикливаться на нем потом.
Выпустить два альбома, Gorillaz и Blur, за один год, это много?
Нет, не настолько, чтобы делать из этого большую проблему. Честно говоря, было бы гораздо больше, если бы я не был привязан к системе звукозаписывающих лейблов и все такое. Если бы я умел пользоваться социальными сетями, мне бы понравилась идея выпускать музыку до того, как она пройдет через этот огромный утомительный процесс. Но в то же время это заставило бы меня принимать участие в этом процессе совсем по-другому. Иногда это довольно неприятно, но это позволяет мне уделять больше времени другим вещам.
Особенность «The Ballad of Darren» в том, что от записи до выхода альбома, а также турне все произошло очень быстро.
Да, это хорошая сторона вещей. Но это также означает, что потом все быстро испарилось.
В этом году Blur стали хедлайнерами нескольких фестивалей, в том числе мадридского Primavera. День фестиваля был отменен из-за плохой погоды, но вы нашли небольшую площадку, Riviera, вмещающую 1500 человек, чтобы выступить в тот же вечер.
Мадрид, безусловно, был фантастическим. Это уже второй раз за короткое время, когда мне приходится менять место выступления из-за дождя. В прошлый раз это было в Австралии. Мне все равно, играю ли я перед сотней или тысячей людей, так что это было здорово. Мадрид — это отличное воспоминание, как и наш второй вечер на Уэмбли, я бы сказал.
В этом году вы провели много времени в Париже, была ли у вас возможность посетить дом Сержа Генсбура?
Нет, но я бы очень хотел. Представляю, какой там бардак?
Я бы не сказал, что грязно...
В смысле, слишком много вещей.
Генсбур был дотошным, там действительно много вещей, но все идеально аккуратно и на своих местах, как будто он умер вчера.
Именно так я себе это и представлял. Это должно быть очень интересно. И интимно.
Как вы думаете, голоса артистов сегодня так же важны, как и в шестидесятые или семидесятые годы?
Когда вы думаете о такой песне, как «Imagine» Джона Леннона, о ее значении, я думаю, что сейчас мир изменился, не так ли? Я имею в виду, что поп-музыка в наши дни такая жалкая, все, кажется, вращается вокруг имиджа и образа жизни. Это чертовски угнетает. Кажется, что происходит разъединение, отстранение от всего остального. Я не могу поверить, насколько сильно люди теряют интерес ко всему, что не вращается вокруг них самих, все это кажется мне таким нарциссическим.
Раз уж вы упомянули Леннона, то недавно The Beatles выпустили новую песню «Now and Then». Что вы думаете об этом?
Изначально это был Джон Леннон, который один в своей квартире пел песню. Я не думаю, что она должна была достичь такого уровня известности. Но вы знаете, это хорошая возможность для всех. Я слышал, что некоторые сборники будут переизданы. Так что, возможно, это не последняя. Это вопрос масштаба: если достаточно людей заинтересуется, то после моей смерти могут быть выпущены сотни моих песен, включая те, которые я никогда бы не захотел обнародовать. Но знаете, приятно слышать голос Джона.
С другой стороны, 2023 год — это еще и год возвращения Rolling Stones с новым альбомом...
Это меня очень разозлило. Потому что моя семья живет в Хакни, и то, как они появились на площадке Hackney Empire, действительно вывело меня из себя. Они никогда ничего не делали в Хакни, они никогда там не играли, никогда ни во что не вносили свой вклад. Они просто появились. Все это чепуха. И я послушал их новую песню и посмотрел это ужасное музыкальное видео, показывающее их на разных этапах их жизни на рекламных щитах. И эта молодая женщина стала объектом. Что это, черт возьми, такое? Здесь что-то совершенно несвязное.
Можете ли вы увидеть себя там, в 80 лет, на рекламных щитах, наживающихся на вашей былой славе?
Шансов нет, и я скажу вам почему. Я занимался самыми разными вещами, в то время как они никогда не были ничем иным, кроме как Rolling Stones. Мне нравится идея посвятить свою жизнь чему-то одному, в поисках возвышенного. Но правда в том, что они стали еще хуже. Хуже удается оставаться самими собой. Это то, чего я не понимаю. Сочинять точно такую же музыку, но не настолько хорошую. Должно быть, нет радости в том, чтобы делать что-то подобное.
Похоже, вы много медитируете...
Я занимаюсь йогой. Иногда я ловлю себя на том, что просто смотрю в пустоту [разражается смехом], ни о чем не думаю, смотрю в пустоту. Мне повезло, что я могу делать то, что я делаю, и я собираюсь продолжать усердно работать. Но мы живем в неспокойные времена, в следующем году нам понадобится спокойствие. Нам больше не нужно ничего лишнего.
Вы случайно не читаете какую-нибудь философию?
Да, очень много. Я много читаю Гёте, конечно. И у меня много книг в моих многочисленных туалетах. В одном из них у меня имеется книга Алена де Боттона о религии. Она очень интересная.
Интересно то, что после рассказа о том, как вы застряли в автоматических туалетах в этом году в нашем последнем интервью, сегодня вы снова говорите о туалетах...
Этот опыт был травмирующим. Обычно в туалетах у меня приятные впечатления, именно потому, что я много читаю, находясь там. В тот день мне не повезло, так как я читал новости.
