РЫЦАРСКИЙ РОМАН НА ПРОИЗВОДСТВЕННУЮ ТЕМУ ( предыдущий отрывок https://dzen.ru/a/ZXQIVCVM7UCGO0z7)
Роман был морской и писался уже несколько лет. Но сильно в «Ушаковский период» работа подзачахла — хоть и двигал я старательно крошечные отрезки. На колене в автобусе — по дороге на работу: а много ли так напишешь?
Да, в море-то тоже: выкраивать от драгоценного сна, конечно, придётся. Выходя тогда на вахту не выспавшимся и оттого раздражительным, нервным. А что делать — искусство, равно как и жалкие мои потуги на него, требует жертв! Но что здесь для писанины хорошо — замкнутость пространства и крайняя ограниченность событий. Однообразие. Ничто с толку не собьёт!..
Повестушку-то, в книжечке заглавную, так ведь и писал: в Северном море. Зимой — когда шторма там буйствуют вовсю. И сельди синебокой было — навалом, и вахты в трюме — по полной, а и повесть написать надо — позарез! Потому что внутри-то кипело всё и рвалось: писаниной только и спасался. И чтоб лирической героине — той, № 1, ко дню рождения, было что в конце апреля подарить.
Вот и выкраивал три полновесных часа за двое суток — больше не получалось. На той отдыхающей вахте, что с восьми часов вечера до четырёх утра. В первом часу поднимался и — за перегородку коек, с краешку дивана. Там, в малюсеньком этом закутке, Слава (тоже!), с которым мы эту каюту и делили, обустроил мне крохотный столик-парту, светильник повыше приторочил, занавеску приделал. Это он так по домашнему ремонту,
что из-за рейса пришлось на полдороге бросить, тосковал.И здорово же в уголке этом, под чародейным покровом ночи,сочинялось! Почему именно ночное время выбрал — чтоб Слава спал! Кружка чая, лист бумаги, света луч — что ещё надо для мук творчества?!..
Лишь кружка чая, лист бумаги, света луч,
И тишина, с привычным гулом — судовая…
Полдюжины ты белых творчеством замучь,
По строчкам, к счастью прошлому, вновь отлетая.
А они уж меня помытарили! Ведь хотелось — ой, как хотелось! — сохранить, оставить себе все дни, часы и мгновения той любви, что случилась так нежданно и быстротечно! Ничего не забыть, не потерять!.. Но попробуй ты — скажи новое, о любви-то, слово! Так, чтобы она услышала!.. Всё какая-то мура получалась!.. Пока однажды в трюме том самом — морозном, родимом, с могучими пиллерсами — колоннами храма моего, не пришло вдруг озарение: «А увяжи ты, дурень, любовную эту лирику с забойным своим, но сугубо морским рассказом — как вы рыбу, под чутким твоим «руководительством», ченчевали — продавали. Современно, в фарватере времени, свежо — в прошлом рейсе ведь было. А развязку — по О’Генри, новеллистическую, — перерисуй один в один с мечтаний своих сумасшедших. Коих, в трюмном своём одиночестве, ты нагородил — круче коробов вокруг!»
Уж чего, чего, а соврать Гаврила всегда был мастак.«Мастер — с во;от такой буквы!»…
В какой-то месяц повесть была написана. Просто балдел, дурень, когда уже, по пути в родной порт, начисто её переписывал.
Оценили. И она, и редактор областного еженедельника, и сотрудники собственной экономической безопасности.
«Делов не знаю — литературный вымысел!..»
Не знаю…
— Слушай, может, тебе всё-таки стоило на ней жениться?
— Да ну, Таня, скажешь тоже!.. Драконили бы друг друга — с нашими-то характерами!..
И с ней, наверное, меня бы уже не было… Кто, кроме тебя, меня бы столько лет терпел?
Сущая, ведь, правда!
Одним вопросом я теперь только и одолевался: почему, за тринадцать лет жизни, ни полстрочки не посвятил я Тане?.. Уж кому, как не ей, всё лучшее посвящать?!.
Про остальное — не знаю… А, и знать — не хочу!
(продолжение https://dzen.ru/a/ZX1kS9lMnAO8AByb)