За годы работы и личной терапии я стала устойчивой. Живучей была с рождения. Жизнь закалила. Но все же нашлось испытание, на котором пошатнулась и я. В 2,5 года ребенок попал в реанимацию, где провел 4 дня. Все обошлось, но не внутри меня.
Психолог не помог
Я вроде бы старалась проживать те ужасные четыре дня как написано в книжках, как учила психолог, к ней, конечно же, обращалась. Но что-то явно не докрутили – ужас прожитого застрял во мне.
Я помню, даже хотела создать тут тему, чтоб хоть на что-то опереться. Но хватило поддержки от мужа и пары подруг. В момент я как бы справилась.
И вообще, это была фебрильная судорога, которая не требовала именно реанимации. Но так как не смогли диагностировать сразу верно, а потом были праздники, во время которых никто не стал заморачиваться переводом в палату, то ребенок провел в отрыве от родителей столько времени (по сути без повода).
В прошлом году судорога повторилась, и в больнице мы провели ночь в обычной палате, на утро написали отказ и лечили ОРВИ дома. Для тех, кто не знает и чтоб понимать цикл моей тревоги, поясню: «фебрильная судорога» – это реакция на температуру, не всегда высокую. Ребенок в отключке, может потерять создание, на время дыхание. В первый раз для меня это было – умер.
Страх страха
И вот потом это «умер» мелькало картинкой при каждом чихе на другой стороне соседнего двора. Мой ум мгновенно схлопывал «чихнули-заразится-температура-реанимация». Это стало моим адом. Не помогали никакие психотерапевтические техники.
Время шло. Я немного ослабила страх, но он остался. А отпустить (условно) его удалось лишь когда я пошла на курс «Психотерапия страха смерти», где мне разрешили бояться– бояться смерти ребенка.
Моим чувствам наконец-то дали свободу быть. Никто не говорил «хватит», «что ты придумываешь», «зачем ты вообще про это вспоминаешь».
Так сложилось, что это была преимущественно женская группа (может мужчины не боятся смерти?), где каждая женщина-мама подтвердила, что боится в какой-то степени за жизнь своего ребенка. Это нормально, естественно.
Да, разная степень. У меня была наивысшая, но по моим ощущениям, я дошла до такой степени именно из-за того, что мне «запрещали» испытывать этот страх. Пытались помочь справиться, преодолеть.
А я хотела прожить. И на протяжении трех месяцев обучения на курсе, спокойно разговаривая о своем страхе, я вышла на то, что он снизился до какого-то сносного уровня. Ведь страх мамы за жизнь своего ребенка навсегда с ней. Регулируется лишь степень.
Я стала не одна
Помню, что в конце обучения у одной из женщин сыну пришла повестка, и вот страх смерти ребенка повис не только надо мной. И я еще глубже осознала, что даже если ребенок вырастет, то мама всегда будет за него переживать. Сепарация тут не при чем.
Автор: Светлана Закуренко
Психолог
Получить консультацию автора на сайте психологов b17.ru