Бабское царство стали понемногу разбавлять парни. Ребята моего возраста, окончившие медучилища и освобождённые по разным причинам от армии, либо студенты продолжающие там учиться. Последние устраивались санитарами. Медбратьями также приходили подрабатывать студенты старших курсов мединститутов. Этот наплыв парней мне нравился и не нравился одновременно. С одной стороны, хорошо, что я больше не один. С другой я казался себе настолько несимпатичным из-за своих прыщей на лице, что любой молодой человек с чистой кожей вызывал у меня зависть, а все, как назло, приходили именно с чистой.
Ох уж эти прыщи! Проклятье юности! Как же они достали меня! Они буквально размножались у меня на лице, делились и отпочковывались, а иначе как объяснить, что количество прыщей день ото дня росло. Если раньше их излюбленным местом был лоб, то теперь они, не сговариваясь, выскакивали повсюду: на щеках, на носу, на подбородке, не говоря уж про спину. Очередное новообразование становилось веским поводом для расстройства. Подвигаешь кожей на лбу, нащупаешь пальцем болезненный бугорок под кожей и понимаешь – в прыщавой армии грядет скорое пополнение. А к тому времени как этот бугорок прорвётся, то ещё два новых поспеют. Я давил прыщи пальцами, прижигал спиртом, а им хоть бы хны. Они будто бы издевались и расковырянное лицо было похожим на поле боя.
Я относился к прыщам как к вредителям, портящим жизнь. Каждый из них удостаивался от меня имени собственного, и я нарочно выискивал самые некрасивые уменьшительные имена. Называл Павликами, Владиками и Кирюшами.
Сначала я прятал прыщи под форменной шапочкой, на изнанке которой быстро появились бурые отпечатки, а потом придумал способ получше и начал замазывать их тональным кремом. Нашёл у бабушки тюбик, попробовал и результат мне понравился. “Павлики” перестали бросаться в глаза, а лицо приобрело аристократическую бледность.
Правда, в скором времени коллеги раскусили мою уловку. С кремом я перебарщивал. Вместо того, чтобы наносить его точечно на проблемные участки кожи, я размазывал его толстым слоем по всему лицу, из-за чего оно приобретало сходство с гипсовой маской. Однако, для чего мне всё это почему-то никто не догадался и использование косметики отнесли на счёт моей неукоренившейся ориентации.
Впрочем, на фоне склифовской молодёжи я особо не выделялся. Склиф буквально притягивал к тебе всяких фриков, славился удивительной распущенностью нравов и представлял собой настоящий рассадник гомокексуализма. Иметь нетрадиционную ориентацию было там в порядке вещей. Быть голубым в Склифе не считалась зазорным. Наоборот. Склифовские п...дерасты носили чуть ли не звёздный статус. Они нарочно подчёркивали и возводили в культ свою принадлежность к кексуальным меньшинствам. Красили волосы, ногти и вели себя чрезвычайно вульгарно. А некоторые смельчаки так и вовсе меняли пол при помощи хирургии. С...ськи им пришивали, но с высоким ростом и мужским телосложением ни один хирург не мог ничего поделать. Тут приходилось как-то мириться. Бывало, окажешься рядом с таким существом и слышишь вроде бы женский голос, а оглядишься по сторонам, то на первый взгляд вокруг все мужчины. Короче, так себе перешивали.
П...диков принято было почитать и любить. А ещё уважать за выбор. В качестве почётных гостей их приглашали на разные неформальные торжества. Несогласные с утверждением, что гомокексуализм – это модно, круто и современно подвергались всеобщему осуждению. Каминг-аут давал сто очков вперёд любому пожелавшему его совершить. Вот и я, завидуя этой сомнительной популярности рискнул закосить под латентного г...мика, в расчёте на то, что найдётся какая-нибудь особа, которая возьмётся наставить меня на путь истинный. В моём собственном представлении женщине лестно соблазнить мужчину своего пола. То есть разбавить частным гетерокексуальным кексом его общие гомокексуальные предпочтения. С публичным заявлением тем не менее не спешил, ведь отыграть назад не получится. Ерунда, будто к мужчине не липнет грязь. Ещё как липнет! В общем, когда после истории с кремом мне задали кое-какие вопросы, то я напустил туману.
Тот, кто меня спрашивал, тоже пребывал в поиске самого себя. Он экспериментировал как с женщинами, так и с мужчинами. Его звали Сашей. Высокий красивый парень лет двадцати, с квадратной челюстью и спокойными насмешливыми глазами. В прошлом работал моделью у Славы Зайцева, а теперь пришёл к нам медбратом. Как и я он тоже не снимая носил на голове медицинскую шапочку, но не из-за прыщей, а по другой причине. Несмотря на свой молодой возраст Саша лысел и комплексовал по этому поводу.
На него положили глаз сразу две медсестры. Первая его ровесница, а вторая дама в летах. Они даже заключали между собой нечто вроде пари на то, кому он в итоге достанется. Победила молодость. Однако, несмотря на любовницу у него под боком Сашу всё чаще видели в обществе медбрата из верхнего отделения. Дружба этих молодых людей день ото дня крепла. Они старались брать вместе дежурства и ездили друг к другу в гости. Однажды Саша приехал на работу сильно избитым и без двух передних зубов. Двумя днями ранее от отправился в гости к своему другу куда-то за МКАД, сел к незнакомцу в машину, а тот подсадил по дороге приятеля, и они вдвоём здорово отделали Сашу. Им якобы не понравилось его мелирование. Однако ходили слухи, что Саша перед поездкой накрасился и нацепил на себя женские тряпки. Кстати, друг, к которому он ехал тоже отличался сомнительным поведением в плане женского пола. Нравился многим девушкам, но ни с кем не сближался. Вернее, с одной всё-таки сблизился, но дальше поцелуев у них не зашло, а девушку его постоянно донимали расспросами:
– Ну как у вас? Было?
– Нет. – раздражённо пожимала плечами та – Не было. Я уж и так и сяк повод ему даю, а он им никак не воспользуется.
Вскоре они перестали быть парой.
Итак, на каком-то дежурстве во время совместной пьянки Саша осторожно спросил меня про мою ориентацию. В какой именно форме спросил не помню, но точно не с бухты-барахты, а в контексте предметного разговора. Возможно, что я сам завёл речь об этом, но скорей всего Саша меня вообще ни о чём не спрашивал и я первым ему признался в своём пофигистическом отношении и к женщинам, и к мужчинам. Более того, придумал себе кексуальный миф об ослабленном интересе к обычным женщинам – не л...биянкам. Мудрёно я тогда завернул, самому понравилось.
Идея л...биянства служила мне утешением, что не все женщины выбирают мужчин. В глубине души, на тот момент мне хотелось, чтобы популяция л...биянок в мире росла, а все мои комплексы по поводу девственности в этой идее автоматически растворялись.
Тут Саша и открыл мне глаза, что я являюсь объектом тайного воздыхания г...мосека Толика из соседней реанимации.
– Кому-кому нравлюсь? Толику? Тому крашеному верзиле, который тянет при разговоре гласные, манерничает и говорит о себе в женском роде??? – удивился я.
Этого мне ещё не хватало. И если так разобраться сочетание трёх этих факторов просто ужасно, когда ты: a) прыщав; b) девственник и; c) нравишься гомокексуалисту. Да с таким набором хоть в петлю лезь.
Подобная дикость про Толика мне и в голову не приходила. Или что-то странное я всё-таки замечал? Формально мы даже не были знакомы. Так… Он заходил к нам раза два или три, в том числе на мои проводы. Да я и сам порой к ним заглядывал. Правда, по делу. Что-нибудь одолжить. Это не особо приветствовалось, но Толик без проблем давал в долг разную медицинскую мелочёвку.
– Заходите в гости! – сказал он кокетливым тоном.
Значения его словам я тогда не придал.
– Зайду как-нибудь. – говорю.
И вот нате-пожалуйста! Приплыли!
Я искренне возмущался, но где-то там, глубоко-глубоко внутри мысль о том, что я могу привлекать кого-то как парень всё же была приятна. Конечно, если бы передо мной стоял выбор кому мне хочется понравится больше девушке или другому молодому человеку, то я не задумываясь предпочёл бы некрасивую девушку любому красивому парню. Кстати, Толик имел бы успех у девушек. Его считали красивым. Высокий, выше меня сантиметров на десять, хотя я тоже не низкий. Худой, но не скелет вроде меня. На лице отпечаток неблагополучия, словно вырос в бедной и неполной семье (я не ошибался, так оно и оказалось на самом деле). Если забыть про его ориентацию, вернуть волосам и ногтям природный цвет, а не этот пепельно-серый и придать больше мужественности соответствующим костюмом, то на выходе получился бы хулиган. Да-да. Хулиган с условным сроком за причинение лёгкого вреда здоровью. Ему бы вполне подошло прозвище “Гусь”. Такой при желании мог бы и и...насиловать. На всякий случай лучше держаться от него подальше. К тому же, может быть это враки. Враки и провокация. Однако мне лично хотелось бы, чтобы всё это было правдой.
После этого разговора с Сашей Толик к нам зачастил. Не иначе что-то почувствовал. Либо ему сказали, что я не определился с маршрутом. Только он начал меня обхаживать. Как? Выпивал и всё время пытался ко мне прикоснуться. А поскольку я и сам не дурак выпить, то дело могло закончится плохо если потворствовать этому безобразию и вовремя не остановить извращенца. Вот будет потеха потерять девственность не с женщиной, а по пьяни с мужчиной. В итоге пришлось дать ему по руками и строго предупредить, что за повторение этих фокусов Толик получит в глаз. Сказал как бы в шутку, а как бы и нет. Серьёзность намерений я подтвердил тем, что для острастки несильно ткнул кулаком Толика в бок.
– Понятно? – назидательно спросил я.
– Понятно, понятно. Я больше не буду. – заныл Толик.
Такому здоровому лбу как он ничего не стоило бы меня самого отправить в нокаут в реанимацию. С одного удара свалил бы. Не будь он женственным г...миком, а действительно крутым перцем, то я не рискнул бы с ним связываться и поостерегся. Во всём остальном Толик был даже приятен. Имелась в нём какая-то особая притягательность. Он был харизматичен. Смешно и интересно рассказывал про г...й-клубы и медвытрезвители. В последние он почему-то попадал чаще. Его регулярно задерживала милиция за нарушение общественного порядка. Будучи сильно пьяным, он запросто мог пойти погулять на улице в образе проститутки: в женском платье и в туфлях на каблуках вихляя при этом бёдрами. Встать у стены, опереться на неё ногой и поглядывая по сторонам жеманно курить, будто бы ожидая клиентов. Эту акцию он на спор устроил недавно на площади трёх вокзалов. А задержавший его мент сказал:
– Девушка. Я понимаю, что у Вас красивые ноги, но ведь их надо брить.
Удивительно как Толика с его заскоками до сих пор ещё никто не убил. И опять-таки глубоко внутри мне было жалко, что я не гей. И там же в душе хотел выглядеть не менее сумасшедшим.
Толик не выходил у меня из головы. Порой я начинал всерьёз опасаться, что влюбился в него. Ведь это ненормально думать о человеке так много. Однако, стоило его увидеть и представить нас в интимной, так сказать, обстановке, то эти фантазии вызывали во мне физическое отвращение. Чуть ли не рвоту.
Я совсем не был против общения с ним. Я мог бы дружить с ним, но не мог допустить п...ловой акт с представителем своего пола. Пусть с девушками я ни разу не пробовал, но в своей ориентации нисколько не сомневался и уговорить себя на что-то иное, вдруг распробую и понравится – меня тошнило от одной только мысли об этом. Как бы я ни пытался отыскать в себе хоть что-то латентное (а я честно пытался!), то так и ничего не нашёл. Ни капли! Жалел ли я об этом? Честно? Да, жалел. Парадокс. Хотя по идее тут не горевать, а радоваться надо, что у меня правильная ориентация и сбить её никому не удастся, ну а вдруг в плане кекса мне бы лучше быть г...ем, чем натуралом?
Кроме г...ев среди мужской части среднего и высшего медицинского персонала водился немалый процент н...команов. Конечно, украсть морфин или промедол из сейфа они не могли – н...котики первой категории вводились в присутствии врача, а пустая ампула возвращалась старшей сестре. На Р...ланиум или Оксиб...тират Натрия отчётность также распространялась, но уже менее строгая и стащить пару ампул не представлялась большой проблемой. Реланиумом обычно догонялись. Кололи в вену или в мышцу, усилия им алкогольный эффект. Правда, что это за эффект? Как-то раз я и сам откликнулся на предложение Саши “взять по релашечке”, и потерял сознание сразу после того, как он начал мне вводить препарат в вену. Проснулся наутро в сестринской куда он меня оттащил. Ничего не помню.
А Бут...рат, который опытные сотрудники советовали не колоть, а пить все десять миллилитров прямо из ампулы мне понравился. На вкус он как морская вода. От него наступало лёгкое приятное опьянение сравнимое с алкогольным. Длилось оно примерно минут двадцать-тридцать и проходило, не оставив никакого похмелья. От двух ампул Бут...рата начинал заплетаться язык и двоиться в глазах, а смелый эксперимент с тремя ампулами погрузил меня в сон. За это пристрастие Компот прозвал меня Буратино.
Оценил я и кофеин. Правда укол кофеина в мышцу очень болезненный. Он использовался вместо кофе глубокой ночью, когда сидишь один на посту и стараешься не уснуть.
ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ....